Уходит эпоха

    … говорят всё чаще мои сверстники. В канун Нового года по экранам ТВ медленно плывут строчка за строчкой имена ушедших «за горизонт» известных стране людей. Все грустно вздыхают.
    Но если б на экране нашей памяти проплывали имена утраченных за год родных и друзей, сердце бы наше давало, наверное, перебои…

    Вадим Рахманов не хотел уйти, не оставив потомкам свидетельств своей эпохи.
    80 лет жизни – сколько всего вместилось! Я и не представляла, как трудно и интересно он жил, пока не прочитала его книгу. Пять глав по 150 «онегинских строф» - какой труд! " НА ИЗЛОМЕ" - отличное название.

    Вадим торопился, но шестую главу о последних наших годах дописать не успел, хотя …

                130

А по весне, спустя полгода,
в стране развенчан Сталин. Он,
«любимый вождь всего народа»,
Двадцатым съездом осужден.
Вот вам истории уроки:
страна жила три года в шоке,
настороженная, глядя
на окружение вождя.
А мы тогда не понимали
масштаб грядущих перемен,
и, осмелевши, с классных стен
портреты Сталина срывали,
решив, что лучше места нет
для них, чем школьный туалет.


                131

Россия на глазах у Мира
весь свет готова рассмешить:
сначала создает кумира,
потом стремится сокрушить.
Убитого царя готова
канонизировать в святого,
раскаявшись, что, мол, царя
по сути истребила зря.
Опять своими же руками
мы губим лучшие умы.
Понять пора: какие мы,
такие и вожди над нами.
Без осознанья прошлых лет
пути нам в будущее – нет.
 
                132

Каких сюрпризов не встречали
мы от людского естества.
Но хуже нет по мне печали –
«Иван, не помнящий родства».
Глядишь, бегут в другие страны
вчерашние еще Иваны.
Иные, впрочем, не бегут,
а хают всё и всяких тут.
Заметь, живут благополучно.
Но аргумент у них таков,
что жить в стране им дураков
и унизительно, и скучно.
Всех без разбора не любя,
они дурачат лишь себя.
               
                136


Всё, всё проходит понемногу.
Ничто не вечно меж людьми.
Но мне сияет, слава Богу,
тот дальний свет моей любви.
Неистребима дружба наша.
Вот снова вижу я Наташу,
а с нею вместе заодно
седых тимуровцев звено.
И грусть, и радость эти встречи:
здесь споры старые друзей,
учеников, учителей.
«Иных уж нет, а те – далече…»
Но ничего не сделать тут,
стремительно года бегут.

                137


Вот мы уже на перевале
макушки века своего.
Что видели и где бывали,
мы не забыли ничего.
И наших детских увлечений,
и романтических мучений,
реалистический наш быт,
где слез немало и обид.
Все, все мы в жизни повидали…
Но жить так хочется, пока
еще не кончена строка,
пока манят иные дали,
и в душах наших полонез
любви далекой не исчез.

                138

Увы, но жизнь не вечно длится
неиссякаемой рекой.
Быть может, за её границей
блаженство ждет нас и покой.
Пока бурлим мы в русле жизни,
не вспоминается о тризне,
хотя известно наперед,
что где-то там и наш черед.
Одолеваем повороты,
штурмуем встречный мы порог,
но вот уже кому-то срок,
навечно исчезает кто-то.
Ушли родители, друзья,
однажды так уйду и я…

И ушёл. А издательство, книги остались. Нам.