Полевые цветы для моей королевы. Глава 22

Я открываю глаза в незнакомой комнате на полу.
«Я уже умер, Балу? Мы в раю?». «Не похоже, Маугли».
Хочется встать, но реальность как будто смазали.
Старый медведь закуривает в углу.

«У тебя кровь...», – он растирает пепел по выцветшему ковру.
Разжимаю кулак – из ладони торчит жемчужина.
«Это серёжка той балерины. Помнишь, что было за ужином?».
 Говорю, что не помню и почему-то вру.

Я помню все. Каждый взгляд. Даже тень от Ее руки.
В люксе на сорок первом, снятом для after party,
Было сначала холодно. Кто-то смеялся: «Мы же в Нью-Йорке, парни!
Это не наши, московские, сквозняки!».

Пили шампанское, далее – все, что могло гореть.
После полуночи в номер подали омаров.
«Лучшее шоу. Спасибо. Примите подарок, –
Пролепетал официант, – для Russian ballet...».

Он торопился уйти и был бледен, как Люцифер.
Гости кричали все громче: «До дна! За искусство!».
«Местная мафия, кажется, обладает чувствами,
Не только вкусом?» – Она заглянула за мой мольберт.

«Что ты рисуешь?». «Свободу», – я посмотрел на Ее ключицы.
Очень хотелось пройтись по ним серебром.
«Ты улетаешь утром?». «Да». Лёгкая, хрупкая, как перо,
Тёплая... «Я тебе буду сниться...».

«Просто найди Ее. Есть и предлог для встречи.
Поднимайся, умойся, представь, как полезен труд...», –
От Балу ничего не скроешь. Держусь за грудь.
«Что болит-то так мерзко опять? Неужели печень?».

«Это сердце, приятель. Но виски тебя подлечит».
Он уходит на поиски бара, а я изучаю приз.
В окровавленном жемчуге есть даже что-то прекрасное...
Где искать тебя, Золушка? А, впрочем, это другая сказка.

В той, как минимум числился один заколдованный принц.
Закурить бы. Встаю. Весь дрожу: до последней ресницы.
«Балерины ж не курят?». «Бросала сто тысяч раз.
Но накружишься, вспыхнешь, как в разломе руды алмаз,
А потом хочешь только исчезнуть или хотя бы – уединиться...».

Ее пачка лежит на столе между битых бокалов.
Раздвигаю осколки, беру, выхожу на балкон.
С неба падают хлопья. Внизу весь мир кажется молоком.
Эта зима не показывает оскала.
Эта зима говорит мне, что я ещё многому удивлюсь.
В пачке одна сигарета и почерком первоклассницы:
«Свобода живет в голове и иногда по адресу...».
Даже из лифта мой друг может слышать, как я смеюсь,

А затем как всегда убеждается в полном моем безумии,
Глядя, как голый по пояс я просто сижу на карнизе и ем халву.
«Ты искушаешь судьбу!» – он кричит мне.
«Балу, я прощаюсь с Джунглями!
Я возвращаюсь домой!».
«И куда?» «В Москву!».