Дороги земные Часть 6. 9

Наша группа была славна не только своей гулянкой. Она (гулянка) скорее была нужна нам не для учёбы, а для отдыха, которого у нас не было во время работы … Здесь это – пожалуйста. Вне учёбы все вкалывали от и до темнадцати … Да ещё с учёбы приходилось возвращаться домой, чуть ли не к сверхтемнадцати – полуночи.
Утром, как положено, во время надо быть на рабочем месте, и опять до темнадцати …
Я ни разу в своей жизни за время работы в госорганах не встретил ни одного чиновника, который уходил бы с работы в 18.00.
Это я к тому. Учёба в академии мне казалось, была, как некий двухгодичны отпуск.

Осенью наше Управление с моей лёгкой руки пополнилось двумя моими коллегами.
Об одном я уже много написал ранее. Это был – Андрей Анатольевич Кондратов. Он решил сменить амплуа слесаря КИПиА 5го разряда, получившим специализированное обучение в Австрии, на чиновника – главного специалиста в центральном аппарате ФМС. Его я пристроил в Оперативный отдел (напомню, что с него я начинал работу в ФМС).
А второй – Валерий Иванович Собакин. Он работал в НПО «Энергия». Мы много пересекались при работе по тематике «Бурана», как в самом НПО, так на Байконуре. За это время мы дружески сблизились. А в то смутное время девяностых он вышел в свободное плавание в поисках лучшей доли. Да не смог найти её. Его я пристроил в отдел, где рассматривались сметы на содержание территориальных органов ФМС.
С их приходом я усилил Управление «своими» людьми.

Но пора опять вернуться к деятельности в СКК. Выполняя последнее решение СКК о контроле исполнения Порядка возвращения, наш МИД инициировал заседание рабочей группы, которая разрабатывала этот Порядок. Да и время по его реализации прошло уже достаточно – более трёх месяцев.
Такое заседание Грузинская сторона предложила провести в Боржоми.

Сейчас не могу объяснить почему, но в эту командировку я поехал уже иным путём – летел на самолёте в Тбилиси, а далее видно будет. В аэропорту меня встретил, сотрудник нашего посольства в Грузии – Валерий Рушпель (надеюсь, что написал его фамилию правильно). С ним же я должен был участвовать в заседании рабочей группы.
Он меня сразу предупредил об обмене валюты на лари прямо здесь в аэропорту, мол, в городе трудно найти. Это мной было сделано.

Хочу отметить одну особенность. В Грузии, а также помниться, что на Украине, в Израиле, Молдове, я обменивал валюту по курсу один «зелёный» к 3 местного значения.
Это очень удивительно, когда в стране имеющей природные и энергетические ресурсы курс обмена выше, чем там, где ничего, или совсем ничего.

Так как нам надо было выехать в Боржоми с утра пораньше, то мне было предложено заночевать на территории посольства. Для таких целей имелась трехкомнатная квартира. В ней останавливались дипкурьеры … Да мало-ли какая может быть ситуация с оказией, например такая, как случилась со мной.
Меня такой вариант проживания вполне устраивал. В квартире были все удобства и кухня. Это даже лучше чем в гостинице.

После встречи с послом и после разговора с ним, я до утра был полностью свободен. И тут неспроста мне очень захотелось есть. Это вполне было естественно при тяжело проведённом дне. Но на территории посольства поесть я нигде не мог.
У сотрудников с помощью длинного языка выяснил, где что, и как, я могу купить. Оказалось, что если выйти в город и пройти на право, и ещё раз направо, а потом налево, то можно прийти прямо в неплохой магазин.
Главное запомнить дорогу, чтобы вернуться назад. А ещё правильно в домофон на калитке представиться охране для пропуска внутрь посольства.
Выйдя за территорию и следуя такому зигзагу, я легко достиг нужную мне цель. Правда, когда идёшь по незнакомому пути, то он всегда кажется не быстрым.

В «достигнутой цели» купил еды – сосиски, яйца, хлеб, сыр и бутылку сухого. Денег на эти покупки, из общей обмененнойсуммы, ушло совсем мало … Что удивило.
Бог милостив и я запомнил путь, по которому мне надо было вернуться в посольство. Он и, правда, был не длинный.

На кухне сами понимаете, я смог приготовить себе на ужин.
Сухое винцо сделало процесс поедания противоположным тому, что содержится в поговорке – «сухая ложка рот дерёт». А так, как это место не ресторан не кафе, то ужин был не долог.
После него я не знал, что делать и чем занять вечер в ожидании сна.

Неожидаемый сигнал в дверь вывел меня в новые реалии. Спрашивать – «Кто там?», не имело никакого смысла. В первых – я на территории Российской Федерации, а во вторых – здесь, на её территории, кроме посла и Валерия, я больше никого не знал.
Хотя, в Грузии у меня были очень близкие мне знакомые и почти родные. Они проживали в Мцхета. Но я их не ждал никоим образом.

В Мцхета я когда-то давно бывал с Сергеем Панфёровым. Мы были в числе туристов по путевкам, купленным Сергеем на базе Совмина (она была у нас в Архангельском), когда он там работал в бригаде грузчиков.
Но мы тогда не проживали в гостинице, как все из состава группы. При регистрации на проживание по прибытии в неё ранним утром, сотрудник когда узнал о родстве Сергея (средняя его сестра Лида была здесь замужем) с родом Капанадзе, чуть не упал от радости в обморок. Он нас с неимоверным почётом (ходить пешком таким гостям нельзя) отвез от гостиницы на своей машине метров за двести … До самой калитки.

В доме при нашем появлении в самый разгар завтрака, Лида с Какошей (так Сергей звал её мужа), а также дочери Нина и Татьяна, так и ахнули. А вечером в честь приезда высоких гостей (мы оба были минимум 185 сантиметров) был дан огромный банкет. За столом были одни мужчины. Лида с дочками, проводили его на кухне – не положено.

Днём нас возили по всевозможным достопримечательностям, вечером – тосты под выбранное нами питьё (либо чача, либо вино – смешивать их за одним столом никак нельзя!). И так все три вечера нашего пребывания в Мцхета.
Два раза мы были в гостях.
Один раз нас привезли посмотреть на то, какой семья построила новый дом. Но поразил нас не сотворённый монументализм, он был, как у всех. А одна бытовая картинка – у лесенки, ведущей в дом, у будки на цепи сидел французский бульдог. Он был такой грустный от этой своей участи. А хозяин гордился тем, что такая дорогая собака охраняет его новый дом.
В других гостях мы были на день рождения младшего сына друга Какоши. Ему исполнилось немного (не помню точно, где-то в промежутке от 6 до 8 годков). Пошли пешком втроём – Сергей его зять Какоша и я. Идти была метров 100, да и ноги размять перед застольем было бы неплохо. Не пройдя и десяти метров от калитки, возле нас остановились жигули с хорошим знакомым Какоши внутри – «В гости ходить не положено … Надо ехать!». Мы отнекивались, но в итоге сели в салон.
В доме был накрыт огромный во всю его длину стол. Удивило другое. За столом сидел отец виновника торжества и больше никого. Сам виновник не к сроку и не к месту чем-то захворал, а то столующихся было бы в два раза больше. Наша компания существенно украсила застолье.
За время пребывания в Мцхета мы выдержали все торжества, данные в нашу честь и не только их! Вот, что делает молодость или возрастное нахождение рядом с ней!

Повторюсь – я не ждал кого-либо из Капанадзе, равно и они обо мне тоже не знали. Но неизвестный мне сигнал в дверь был. Я смело открыл дверь, ведь я на территории России и в посольстве её. На пороге стоял незнакомый мужчина.
– Сергей – сказал Сергей.
– Александр Иванович – сказал я.
– Я секретчик посольства. Рушпель просил взять шефство над Вами … На вечер ... Я только освободился от работы … – сказал Сергей.
– Проходите – предложил я.
Мы сели на кухне, и я предложил сухенького. Выпили со знакомством.
– Пойдёмте ко мне. Я живу с семьей в квартире напротив.
Так я попал в очередные гости.

Жена Сергея уже накрыла стол. Пожалуй, он был обильнее, чем магазинные сосиски … И выпивка была покрепче. Возражать я не стал. Ведь всё от души.
Разговор занялся сразу в новой компании. Когда крепкое закончилось, то мы, как нормальные русские люди, находящиеся на своей земле, пошли по чужой земле в известный уже и мне магазин за добавкой.

После добавки Сергей решил поделиться со мной сокровенным. Он сходил в какие-то комнаты и кое-что принёс.
Первым предметом был номерной немецкий кортик пехотного офицера. Вторым экспонатом была кавалеристская наградная сабля с орденом «Боевого красного знамени» на эфесе. После холодного оружия он показал гарнитур из старинного кубачинского серебра – ожерелье, браслеты, серьги.
Моему удивлению не было предела. Сергей рассказал мне о том, откуда у него такое богатство.

«Здесь в Тбилиси по выходным дням проводятся блошиные рынки. Денег у людей нет. На такие рынки несут на продажу всё, что есть дома, чтобы выжить. Дошло до того, что родовое стали продавать. Правда, покупателей здесь на так много. А посольские работники всех стран, какие есть в Тбилиси, скупают. Можно и живопись, и иные раритетные вещи купить!».
Такая вот случилась деградация у гордого народа.
Мы засиделись допоздна. Несмотря на то, что утром рано надо было выехать в Боржоми, мне был интересен разговор. А выспаться успеем.

В Боржоми ехали вдвоём с Рушпелем на посольской ниве. Дорога была мне совершенно незнакома, и я смотрел во все три стороны. Валерий непрерывно шутил, как бы развлекая меня. Например, такой шуткой – «Через поле, через речку потерял мужик рупь двадцать. Шарил, шарил, не нашёл. Его в армию забрали!». В одном месте он остановился и сказал, что оно очень достопримечательное и здесь обязательно надо сделать остановку.
Мы попили что-то из термоса, немного перекусили. В чем особенность остановки кроме лёгкого перекуса, я так и не понял.
А ещё он сказал, что взял в машину много пластиковых бутылок, ранее служивших разным напиткам. Практически все, какие были в посольстве. На мой немой вопрос, пояснил – «Воду боржомскую привезем. Я знаю, где там можно её набрать и она самая вкусная!».

Приехали мы к той же императорской даче. Только в этот раз меня и Рушпеля поселили в императорской спальне, устроенной на втором этаже. В неё можно было войти из коридора или из кабинета.
Кабинет был по площади во всю половину второго этажа. В нём стоял канцелярский стол с чернильным прибором из того времени. Вдоль стен между окнами стояли шкафы с книгами. На полу лежал красивейший ковер от стен до стен. Из кабинета выход был на балкон, протяжённостью по всей длине кабинета. У меня сохранилась фотография со мной на этом балконе, сделанная снизу грузинскими коллегами по рабочей группе.
Ещё поразила ванная комната. Он была по площади огромной и с огромной же чугунной ванной, вроде бы, как бассейн, но в форме ванны.
Об остальном на императорской даче я уже описал.

Заседание рабочей группы началось с утра, как по расписанию. К российской части присоединилась Наиля Рамазановна Маликова. От североосетинской участвовали – С.Н. Каболов и А.А. Качмазов. С югоосетинской – Б. Чочиев. Одним словом – всё те же лица. В грузинской части были мне незнакомые коллеги. От международных организаций – представители от ОБСЕ, УВКБ ООН, «Красного креста».
Чтобы предметно обсуждать реализацию Порядка возвращения пришли к мнению – выехать в конкретный населённый пункт и оценить обстановку там на месте.
Грузинская сторона, посовещавшись внутри между собой, предложила проехать в сторону Бакуриани. Все остальные возражать не стали, да и как … Мы же в их стране и обстановку с миграционными процессами здесь совсем не знаем.

Во второй половине дня большой группой выехали в Бакуриани. Ехали через весь город. Запомнилось одно интересное – чуть ли не в каждом доме располагалась фирма по розливу животворящей воды.
Перед самим Бакуриани заехали в селение. Людей, ожидающих столь высокую комиссию, мы не увидели. Нашли местную власть, а она уже инициировала сбор здесь проживавших.
На наши вопросы о возвращении к местам прежнего проживания, выяснилось – «Отсюда мало кто уехал … Если и уехали, то не по причине межнациональной розни. А если они будут возвращаться, то и пусть. … Только куда? … Земля вся поделена … Можем выделить им вон там, в горах. … На счёт учебы детей – будем приветствовать, только школы нет … Своих не знаем ... Куда девать …». В таком ключе о жизни и возможном приёме мигрантов было и далее.

Бакуриани поразило тем, что знаменитый горнолыжный курорт СССР был уничтожен. Огромные многоэтажные корпуса были разгромлены и зияли пустыми чёрными окнами на фоне хвойной растительности. Но, как это ни странно, заметили работающий подъёмник (это не в зимнее-то время).
Здесь нас уже ждал мэр.

В частной небольшой гостинице провели совещание. После которого, нам предложили ознакомиться с селением Верхняя Саниба. Оно было совсем недалеко от Бакуриани. Правда, забыли предупредить о том, что не по горизонтали, а по вертикали.
Для такого спуска по дороге с уклоном, наверное, градусов под 70, российской делегации пришлось рассредоточиться по остальным машинам.
Как колонна спустилась до селения, то одному Богу известно, но это было вниз. А главное зачем?

Нашему взору явилась такая картина. По дну поросшего красивого ущелья протекала небольшая горная речка. Самого селения Верхняя Саниба не существовало. Дома лежали сложенные, как карточные домики. Из пояснений услышали – «Дома разрушены землетрясением или после того, как они стали заброшены!».
Уже наступал вечер. Возле речки стояло какое-то строение, похожее на жилище. Из него вышел мальчик и набрал воды. Потом показался мужчина. Естественно, что всем составом рабочей группой подошли к нему.

Говорил он на русском языке прямо скажем примерно так – «через пень, колода». Из озвученного «пня с колодой» мы вынесли следующее – «Семья вернулась сюда … Мальчик немой … Занимаются здесь тем, что выращивают овец … Никакой особой связи с миром нет, также как и электричества …».
После увиденного и из обмена между собой мнениями, Российская часть рабочей группы поняла, что нам пытаются такими встречами морочить голову не по реализации Порядка возращения. А как бы для привлечения инвестиций и вложение их в курорт. Об этом мы договорились высказаться на рабочем заседании.
А пока всей группе надо было подняться наверх в Бакуриани. И снова это стало известно Богу и нам, и всё благодаря мастерству водителей.

Наверху в той же маленькой гостинице нас ждал накрытый от имени мэра стол. Все происходило в зале с чучелами местной фауны. Как хочешь, понимай сей намёк и антураж.
Из разговора о жизни курорта прояснилось немногое … А именно какое у него на сегодняшний день назначение. Сюда приезжают малыми группами любители горных лыж, потому и гостиницы такого объёма вполне хватает.

Следующий день у Рабочей группы согласно ранее обозначенного протокола работы был последний. Если подвести итог о выполнении Порядка возвращения, то можно смело сделать вывод – итог никакой.
Об этом смело высказалась российская сторона и мной в частности. Подводить какие-либо итоги о выполнении достигнутых договорённостей не представлялось возможным.

И тут совершенно неожиданно для российской стороны при всёх участниках заседания выступил руководитель североосетинской стороны. Каболов открыто призвал отстранить меня от участия в Рабочей группе и, следовательно, в СКК.
За себя достойно постоять я не мог. Это выглядело бы не совсем корректно, а моё парирование на выпад могло быть воспринято, как обида. За меня выступила Н.Р. Маликова. Она в довольно жёсткой форме осадила зарвавшегося генерала-замминистра республики – «Мол, не Вы назначали, не Вам критиковать Российскую Федерацию, тем более что Республика входит в её состав. Если что-то Вас не устраивает, то скажите причину Правительству России и без личностных эмоций!».
Каболов сидел весь притихший и, как оплёванный. Почему он так поступил, тем более перед теми сторонами, для нас осталось неизвестным. Этим поступком он показал, что в вопросах реализации Порядка возвращения у России нет единой политики.
Извиниться за свою эмоциональную выходку, мужества у него не хватило.

По окончании заседания Рабочей группы ко мне подошли две девушки. Они представились журналистами и корреспондентами от СМИ «Имедиа», и попросили меня дать им интервью. Я дал согласие.
Одна задавала вопросы, другая записывала всё то, что я говорил на камеру. Слова подбирал максимально осторожно, стараясь не задевать какую-либо сторону, не смотря на то, что были и провокационные вопросы.

После общего торжественного обеда, я с Рушпелем поехал в город за животворящей минеральной водой. Он привёз меня к городской бане. За ней непонятно из чего торчала труба, а из неё лилась вода. Я попробовал о месте набора вода подтрунить, мол, не из самой ли бани водоотвод? Мол, если так, то у нас в Москве такой воды предостаточно … И в таком же духе.
Но Валера был серьёзен. С этим видом он наполнил всю взятую из посольства тару, и сам напился. Я после его ритуала тоже напился воды … Подставлять что-либо иное кроме рта, мне было нечего.
Уже сидя в машине, он отказал мне две полуторалитровые бутылки со словами – «Храни в темноте, чтобы железо не выпало и в лежачем состоянии!». Я потом до дома так и делал.

В этот момент нашей Архангельской жизни Ивана Торопова положили в больницу. Ему нужно было делать операцию. Но в силу того, что в крови было мало гемоглобина, её откладывали. Для исправления этого самого гемоглобина ему возили отварное мясо, гранаты и прочие нужные харчи. Врачи сказали, что нужна хорошая минеральная вода.
Вот те бутылки с боржомской водой я ему привёз в самый короткий момент.

Но вернемся от лирического отступления к ситуации в Грузии. Мы попрощались со всеми участниками заседания, и уже было приготовились ехать. Тут к нам обратились те две корреспондентки из «Имедиа» с просьбой подвезти их до Тбилиси. Тут уже решение было за Рушпелем – он сотрудник посольства, машина посольская. Валерий не стал разводить антимонии и согласился удовлетворить их просьбу.
О чём в дороге был разговор, я толком не помню. Однако при расставании в Тбилиси, девушки пригласили меня посетить офис. А с учётом того, что у меня осталось мало времени на пребывание в Грузии, то нанести визит прямо сегодня вечером. Я посоветовался с моим коллегой, он и на это дал своё добро.

Из посольства по адресу я пошёл пешком. По дороге спрашивал о правильности пути моего следования. Прошёл мимо Парламента. Тогда перед ним ещё росли огромные деревья (сейчас и мест от них не видно). Проходил мимо высокоэтажных гостиниц, из окон которых торчали дымовые трубы от буржуек. По этим атрибутам я понял, что в них живут по ООНовской терминологии – вынужденно перемещённые лица.
Вспомнилось, что в России не стали применять эту терминологию. А выработали и закрепили законодательно свою – статус «Вынужденного переселенца» присваивался для гражданина России, «Беженец» – для лица имеющего гражданство иного государства.

В офисе журналисты обрадовались моему приходу. Кроме уже двух знакомых, были еще сотрудники и все дамского пола. На скорую руку накрыли стол и достали бутылки с сухим вином. Коли я один из представителей мужского, от откупоривать винную тару надо было мне.
Для этого процесса мне дали какой-то хитромудрый прибор ... Не штопор, а именно что-то такое немыслимое. При этом прокомментировали такое приспособление словами, что это очень старинная, а может даже и раритетная вещь … А посему, никто не знает, как её надо собрать, чтобы она работала по своему назначению.
Не буду тянуть кота … Я тоже не смог отгадать древнюю грузинскую мысль, как эта штука собирается … Одним словом – осрамился.
Из положения вышел применив старую студенческую привычку – при помощи пальца, ножниц, авторучки … Всё использовалось для проталкивания пробки внутрь бутылки.

На следующий день перед запланированным отлётом, Рушпель предложил мне купить в Россию вина. Но не в бутылках, что продавалось в магазинах, а разливного, того что из бочек. Для этого вот машина, а водитель отвезёт меня в «Дом вина».

В полуподвальном помещении и, правда, было много лежащих на боку бочек, а рядом стояли мерные стаканчики. Подходи, пробуй, покупай. Я начал это процесс, но мне на вкус показалось, что вино из разных бочек было одно и тоже. Для уточнения видов вин я обратился к сотруднику. Он подтвердил мой вкус – «Кахетинское, иного сейчас нет!».
Шиковать не стал, взял три литра.

Слава Богу, в аэропорту меня пропустили с подарками «без сучка и задоринки».
Эта была моя последняя поездка в Боржоми, равно и в Тбилиси. А с учётом того, что территория непризнанной Республики Южной Осетии в то время была ещё Грузией, то не в Грузию.

Вполне естественно, что с такой рабочей нагрузкой, в учёбе стали появляться сбои. Я в этом аспекте был не в единственном числе. Надо заметить, что сессий, как таковых и, как это принято в высших учебных заведениях, не было. Изучение предмета практически сразу заканчивалось либо зачётом, либо экзаменом. И никаких дней на подготовку к научному «священнодействию» не предусматривалось.
В частности многие мои коллеги из госслужащих по академии не смогли с первого раза, а некоторые даже со второго, сдать «Конституцию Российской Федерации». Стыдно, конечно, так про основной закон страны, но в коллективе не так заметен такой срам.

Я пока находился в Грузии, прошел экзамен по дисциплине «Государство и право». Один из сложных в юриспруденции. На моё счастье не смог его сдать в срок и староста группы Г.А. Лесин. Для ликвидации «хвоста» взяли на кафедре направление на сдачу.
Самым сложным для нас было днём поймать принимающего экзамен преподавателя. Напомню, что в рабочее время у нас дел было выше крыши. Пришлось отпрашиваться на работе под таким срамным, но правдивым предлогом. Руководство отнеслось с пониманием … Оно само училось там же и точно также оказывалось, в подобной ситуации.

Буквально поймав за рукав профессора, мы сунули ему в руку наши направления на сдачу. Экзаменатор не стал особенно проверять нас на знание, что государства, что права. Поговорили за нашу работу и жизнь вне её, и … Экзамен был сдан с оценкой на «отлично»!
Но не надо думать, что все предметы сдавались так легко. Процесс обучения был не формальный. Об этом, например, говорит сложный зачёт по «Конституции …».

В остальном до конца 1997 года что-либо особенного не происходило, а реализовывалось по формуле – «Дом – Работа – Академия – Дом – До неизвестного!» ... Вплоть до нового года.
Его встреча тоже не внесла особенностей. Это говорит о правильном нами выбранном пути, стабильности в реализации самого процесса и его устойчивости к внешним воздействиям.


Продолжение следует.