Дом

В квартире двести восемьдесять два
Жила Петрова Агния Петровна.
Шептались люди: чёрная вдова,
Да просто ведьма, извела всех кровных.

С чего бы ей ещё писать стихи,
Сажать цветы, возить на рынок сливы?
Замаливает, стало быть, грехи,
Казаться норовит благочестивой.

В квартире номер девяносто три
Жил Николай Семёнович Семёнов.
Шептались люди: только посмотри,
Бандюга, вор, нахапал миллионов!

Теперь вот с бывшей судится женой
За акции да всякие офшоры.
Куда он ездит каждый выходной?
Какой приют? Какие волонтёры?

В подъезде на последнем этаже
Жил кот Паршивец с драным левым ухом.
Шептались люди: обнаглел уже,
Мышей не ловит, а какое брюхо!

Загадил всё, подлец, что только смог,
Все лестницы с шестого по девятый.
Ох, господи, да что бы он издох
От ожиренья, дармоед проклятый!

В подвале за прогнившею доской
Жил крыс, пасюк без имени и рода.
Шептались люди: страшный-то какой,
Скорей бы потравили их, уродов!

За клумбой, у подъезда номер два
Жила берёза, старая, кривая.
Шептались люди: лучше б на дрова,
Вон, провода верхушкой задевает.

Был дивен и прекрасен Божий мир,
Курилась благодать над ним, как ладан.
Жил дом. Большой - четыреста квартир.
Удобный, светлый, чистый - всё, как надо.