Дорогое имячко. Парафраз сказа Бажова П. П

Было всё это в далёкие годы.
Жили тут старые люди. На том,
Значит, пластУ, где сейчас мы находим
Злато поддёрново. Руд там, притОм,

Было в избытке. Бери сколько хочешь
Тех кразелИтов по вЕрху земли.
Старые люди, знать, не были свЫчны
К этим камЕньям. На что им они?

В золоте тОлку не знали. Порою
Лишь для охоты чутОк наберут
Тех самородков, (они же весОмы),
Зверя аль дичи себе понабьют.

На тропке, коль самородок увидят,
Так и сопнУт прочь, чтобы не мешал.
Только забОт. Оттого и находим
Камни мы там, где тот люд разбросал.

Медь саморОдну ценили повыше.
Разну орУдью для дома с неё
Делали ловко, а шахты не били.
Сверху всё брали, не нужно рытьё.

Были они не татары, не русски,
Веры-обычья какого, про то
Нам не известно. Те старые люди
Жили в лесах, будто дико зверьё,

Или в горах, али разных пещерах.
С речки был ход, вёл под всю он горУ,
А самоглавная Ихня пещера
В Азов-горе была. Про ту порУ

Сказ этот будет. Живут, значит, люди,
И никого задевать не спешАт.
Только другие народы по этим
Стали местам проходить. В аккурат

Сперва татАра тропу протоптали.
Слышь, чисто трахт какой, но без канАв.
Стары-то люди сперва хоронились,
Потом же видят, не злОбен их нрав,

Не задеват их. И стали тихонько
Жить себе, рыбу ловили, зверьё.
Вдруг те татара что-т закопошились,
Вмиг разлетелись, как то вороньё.

Это Ермак с казаками явился
К нам на Сибирь, всех тут перепугал.
Те казаки, знать, купцам продалИся.
Царь задарИл их и волю забрал.

А Ермака одарил он рубахой
Из серебра. Тот её не сымал.
Шибко гордился подарком-то царским.
В ней и утоп в реке, смерть подгадал.

А как помёр - баловство развелося.
Много к казакам налипло худых
Разных грабАстых. ПохозяевАли!
Брали за горло людишек простых.

Одна ватажка тут и объявилась.
Главный вожак, видно, сразу смекнул
Про золотишко. Пошла хватовщИна.
Старых людей забижать посягнУл.

Ну, а они-то не робко десятка,
Хотя сперва испугались ружЕй,
После посвЫклись и зАдали жАру.
Многих побили ватажных людей.

Те ж золотишко купцам посплавляли.
Чтоб не прознались – дробили в песок
Те самородки. Пойдут ведь расспросы,
Где, да когда. Лучше рот на замОк.

Ну, а где деньги, там пьянка, гулянка.
Из кабака и не выйдут пока
Всё не пропьют. Подозрительно стало,
Откуда деньги-то у казака?

Стали допытывать. Долго ль у пьяных?
Всё разузнали и стали сбивАть
Тут же ватажку за золотом, чтобы,
Значит, сходить и барЫш добывать.

Только один был казак, стал он братьев,
Кои в ватагу сошлись, совестИть:
«Как же не стыдно? Ведь раньше купчишек
Вы забижали. Народ за что бить?»

Тем не по нОсу табак, вышла свАлка.
Парень хоть ранен, отбился, ушёл.
Знать, был проворный казак соликамский.
В лес убралсЯ, чтоб никто не нашёл.

Думает, как дальше быть? Показаться
В жИле, так под палача подведут
За разговоры, а то и прирежут.
Вот и придумал себе другой путь:

«Пойду-ка к людям, которых ограбить
Хлопцы хотят. Может, их упрежУ».
Ну и пошёл, а в дороге-то раны
Силы забрали, прям, нет терпежУ.

Возле горы той Азов и свалился.
Старые люди глядят, то чужак:
Весь окровавленный, тощий и раны
Жизнь забирают. Ну, всё ж, как-никак,

Тож человек. Как любому известно,
Бабы так жалостливы и ходить
Любят за ранеными и больными.
Дай лишь им нежность свою проявить.

Тут еще девка случилась. СтаршИны
Ихнего дочь, расторОпна, смелА.
Прям, хоть штаны надевай, чисто парень.
Страсть до чего же красива была.

Глаза, как уголь, а щёки-то рОзан,
Коса до пят, протча всё в аккурат.
Лучше нельзя и плясать мастерица,
А ежли песню поёт, каждый рад.

Словом однем, люботА. Одно плохо,
Сильно большая была. Прям сказать,
Что великанша. На выданье девка,
Уж восемнадцать. Чего дальше ждать?

И приглянулся тот пришлый ей видно.
А он мужик тоже рослый, знать, был:
Из себя чистый и волос кудрявый,
Глаза открытые. Сердце смутил.

И пока бабы всё охи да ахи,
Эта сгреблА чужака и к себе
Прямо в пещеру - водой мыла раны,
Перевязала. Себе на уме.

Раненый вскоре чуть-чуть оклемАлся.
Видит, незнАмые люди совсем.
Лишь маяка;ми  у них дознавался,
Как прозывается что. А затем,

Как к разговору обвык, объяснил им,
Что слитки злата, песок, кризолИт -
Главный их враг. Лучше с глаз уберите,
А то прознают про то – нагорИт.

Купцы унюхают, царь возжелает –
Жизни не станет вмиг ни для кого.
Лучше в Азов-горе всё закопайте,
Землёй засыпьте, чтоб всё заросло.

И чужестранных к себе не пускайте,
А на горе караулы, чтоб вдруг
Кто объявИтся – костёр запалИте,
Чтоб схорониться от этих ворЮг.

Люди послушались. Видят, он дело
Им говорит и старался для них.
Золото, камни в горе закопали
В самых надёжных местах потайных.

Только ведь золото для человека,
Как мухе пАтока. Сколь ни убей,
Лишь пуще лезут. Так есть и так будет.
Знать, человек таков в сУти своей.

Как до царя донесли про то злато,
Худо совсем стАло. Тут уж со всех
Прямо сторон даже с пушками лезут.
Лес хоть и глух, а идут без помех.

Нашли в глуши лесной пути-дороги.
Старые люди смекнули: врагов
Сила-то их не берёт. Больно много
Понабежало голодных, злых ртов.

Вот и пришли к чужаку за советом,
Как же им быть, как, мол, им поступать?
Парня на Думную гору стащили.
Слаб был он шибко, чтоб им подсоблять.

Целых три дня они думали думу,
Обмозговали всё: надо идти
Переселяться на новое место,
Там, где нет золота, вволю земли,

Зверя полнО, птицы вдОсталь и рыбы.
Так порешили и в путь собрались.
Взять чужака захотели с собою.
Не возжелал ни в какую. «Кажись,

Смерть подошла моя близко, - им молвит. –
Чую, меня одолеет в пути.
Да и нельзя уходить». Девка тут же
Всем объявила, не хочет идти,

Бросить любимого. Мать, сёстры в слёзы,
Братья принЯлись её совестИть:
«Что ты, сестра! Впереди жизнь, негоже
В гОру её закатАть. Надо жить!»

«Нет, - говорит, - то судьба моя, значит.
Больше от милого не отойду».
И как отрезала. Кремень-то, девка,
По всем статьям вышла, знать, на беду.

Хуже вдовы себе выбрала долю…
Вот все ушли, а они-то вдвоём
В Азов-горе и остались. Людишки
Гору насквозь прогрызАют червём.

Туго набИлись, лопатами землю
Роют и лупят друг дружку зазря.
И говорит тут чужак наречённой:
«Что же, прощай, моя милая. Я

Уж не жилец, верный час смерти чую.
Нам не судьба, видно, деток взрастить,
Да и не пара тебе. Знать, причтётся
Времечко выждать чутОк, погодить,

Когда в земле нашей вновь народятся
И подрастут мужики. Было мне
Тако виденье, что время настанет,
Когда не будет в родимой земле

Разных купцов и царей. Даже званья
Все отметутся навек. В той порЕ
Вырастут люди большИ и здорОвы.
Один из них выйдет к Азов-горЕ

И громко так назовёт твоё имя.
Ты тогда смело к нему выходи.
Это и будет твой суженый парень.
Коли по нраву, так в жёны иди.

Золото всё тогда пусть разбирают
Люди те новые. Мне же пора!»
Выдохнул раз он в остАтный и пОмер.
Будто уснул. В ту ж минуту гора

Словно замкнулась. Не зря говорил так.
МУдреный был человек, непростой.
С силою тайной, как видимо, знался,
Всё понимал меж людьми и горой.

С той вот поры в нутро Азов-горы-то
Никто не в силах попасть. Ход он есть,
Только осыпался. Лишь, кто ногою
СтУпит в пещеру, откуда невЕсть

Всё зашумит эхом и загрохочет,
Осыпь по стенам пойдёт. Ток держись.
Станет так страшно, что сунуться дальше
Мало охотников. Лишь бы спастись.

Так и стоит та пещера пустая.
Всё в ней облАжено. Мрамор сортА
Лучшего белого, ключ посредине
С чистою горной водой, как слеза.

Вкруг будто дров штабеля золотые,
Кучей отменной искрИт кразелИт.
Окошек нет, только светло в пещере,
А посредине умЕрший лежит.

Рядом девица сидит, горько плачет,
И красоты неописанной. Ей
Будто на вид лишь годков восемнадцать.
Вовсе не стАрится среди камней.

Много охотников было в пещеру
Эту пробраться, обманом добыть
Злато да камни. И имя старались
На дурака угадать, проскочить.

Нет, видно, крепкое было заклятье.
Час не настал, чтоб открылась гора.
Может быть, вам доведётся услышать
Или дожить до времён тех, когда

Люди отымут у золота силу,
Тайны богатства откроют тому,
Кто дорогое-то Имячко вспомнит,
И пораскинет умОм, что к чему.