Надежда и Альфонс

Она была девушкой доброй и светлой,
Спортивной, весёлой и очень заметной.
Вокруг хороводом друзья и подруги –               
И не было девушки краше в округе:

Глаза словно небо, волос водопады 
Стекали на нежные плечи каскадом.
Мечта для поэта, для встречи находка,
Спокойная, стройная, с лёгкой походкой.       

Конечно же, цену во всём себе знала,
Но не для продажи и не для скандала.
Наколки и пирсинг не портили тело,
Но вот миллионов, увы, не имела.               

И это нисколько её не смущало:
Где денег полно, там печалей начало, 
Там зависть, обиды, делёжка наследства…
Что деньги – не главное – помнила с детства.      

А он – ловелас и пройдоха изрядный,   
Высокий, общительный, важный, нарядный,
С прищуром надменным и доброй улыбкой,   
Но чуть с хитрецою загадочно-липкой.

Друзей выбирал послабей и глупее,   
Пред ними казался для всех корифеем:
Цитировал Ницше, ещё – «Розу мира»,
Но я его видел нахальным сатиром.               

Хитрил школьник с детства – натура такая, 
А мама и папа ему потакали:
«Отбрось все условности – будешь с доходом,
Не модно сегодня прослыть нищебродом».               

Со школы он начал свои похожденья.
Учился толково и без принужденья.
Столичный юрфак – для ума и престижа.               
Работать не стал – может вырасти грыжа.

Использовал знание «Римского права»:
Не пойман – не вор, вот такая забава.
Закон без морали – подобие дышла. 
О совести в этом законе не слышно.   

«Крутился» пройдоха в Российских столицах,
И деньги несли ему «светские львицы»
В надежде иметь  с него  вдвое, иль трое,
Но жадность глупа – глупость дорого стоит.   

Девиц не ценил – много чести им будет.
Про них говорил: «недалёкие люди». 
Считал: чем смазливей, тем хуже с мозгами,
Но легче с подходом и проще с деньгами.       

Он брал их напором, ещё – «экстерьером».
Им нравились внешность и смелость в манерах.
Они «стригли» «папиков» в плату за тело,
Он их «подстригал» – и все были при деле.    

Плательщицам врал, будто в бизнес их вклады – 
Слегка подождать, и откроются клады.
Что клады не каждому могут открыться –
Об этом молчал «покоритель столицы».       

Любил приодеться, конечно, по моде,    
Считался изысканным мачо в бомонде, 
Костюмов с десяток и галстуков куча – 
Товар недешёвый, от Зайцева, штучный,      

Рубашек три дюжены: белых, в полоску,
И очень заметных, и очень неброских,
В горошек, в цветочек, и чёрных, и разных,
Неношеных, глаженых, стираных, грязных,

Любил он изрядно попариться в бане,
И даже в парилке смотрелся, как барин:
Доверчивы мы, ну а как не поверить
Такому большому красивому зверю.               

Умел шикануть – что чужие не тратить,
Закончатся эти – другие прихватит…
Иссякнут едва ли богатые дуры –
Красиво наври и снимай с неё шкуру…               
 
Гордился он тем, что теперь в интернете
И он на виду, средь живущих на свете.       
Нет лучшей, поверьте, сегодня рекламы
Для всякой из дикой провинции дамы. 

Он помнил провинцию – родину детства,
Но с лёгкой досадой к такому наследству.
Столичным считал он себя, не иначе,
А родина детства – да так, вроде дачи.

Совсем не тянуло к родителям сына,
Привыкшего жить на виду и красиво.         
Родители, сына учившие фальши,
Теперь пожинали, что сеяли раньше.   
               
Её он заметил, ну как не заметить:
Такие красавицы редки на свете,
Тем более в месте в Москве неизвестном –
Красивым в столице становится тесно.      

Судьба их свела, ну, а может быть, случай…
Продолжу рассказ, если хочешь, послушай.
Она шла домой после лекций с друзьями,
Веселье неслось впереди, как цунами…            

Он лихо подъехал в крутом «лимузине»,
И выглядел в нём манекеном в витрине,
Спросил улыбаясь: «А что здесь за праздник?»
– А вам что с того, незнакомец  наш праздный?         

– Хочу познакомиться с обществом вашим,            
Таких интересных не видел я раньше.
Давайте – сказал – посидим в ресторане.
– Сейчас в ресторан? А скажите: не рано ль?         

– Поедем  попозже, решите во сколько?
Я всё оплачу! – засмеялись, и только.      
В итоге, они согласились конечно,
Она отказалась спокойно от встречи.

Он всех покорил, а она удивилась:   
«Явленье народу, скажите на милость»,
И нет, отвечала на все уговоры.
Он был изумлён, но не стал долго спорить.

Не помнил давно он такого отказа –
Другая пойти согласилась бы сразу.
Она не «другая» – он понял мгновенно,
И ею заняться решил непременно.               
               
Свиданье случилось, «случайно», конечно: 
– Приветствую Вас! Как я рад нашей встрече.
Зовут меня Роберт, – соврал он мгновенно.
– Я помню вас Савой смешным и надменным.

– То в юности было, теперь же я – Роберт,
Достойное имя, престижно в Европе.
– «Престижно в Европе» – сознанье холопа,
Савелия, что же, не примет  Европа?

(Она его помнила с детства, по школе,
Как младшие старших по классам, не боле).
– А Вас как зовут? - проглотил он насмешку.
– Надежда, как видите, не для успешных.

– Какое надёжное имя – Надежда,
– Да, имя не сбросишь, оно не одежда.
К нему я привыкла, зачем мне другое,
За новым названием сущность не скроешь.

– Конечно,  не скроешь с такой красотою,
Что мир сбережёт – это дорого стоит… 
– А что красота – лишь объект для сатиры,         
Вот  Совесть с Любовью спасители мира.

– Прошу, уделите хотя бы минуту,
Задерживать долго, поверьте, не буду.
Хочу рассказать Вам о встрече с друзьями,
Жалею, что там мы не встретились с Вами.       

– О встрече друзья мне уже рассказали,
Я нового что-то услышу едва ли.
– Какая  серьёзная, строгая леди.   
– А что Вам в Москве не хватает комедий?

– В Москве я имею недвижимость, бизнес.
– Я слышала бизнес Ваш очень капризный.
– Да, бизнес, здесь дело серьёзных и умных.
Не любит он действий поспешных и шумных.

Богатые люди, достойные планы,
И делают деньги отнюдь не бараны.
– Конечно, там овцы хитрее баранов,
И крутят  деньгами они, как ни странно.
 
– Ну, здесь мы посмотрим, кто крутит деньгами
(Сказал, но болтливость не ладит с делами).
Не крутят, а тратят – так будет точнее,
А их добывают лишь те, кто умнее.               

– Жадней, беспринципней – сказать вы хотите? 
– Но, я же не жадный, скорей – расточитель.
Мне деньги дают ощущенье свободы.
Могу отдыхать там, где лучше погода,

Где море и яхты, отели и пляжи,       
Что я не свободен – ну кто это скажет?
– Свобода без совести – горе живущим,
Такая свобода для рук загребущих.

– А что же есть совесть? – скажите мне прямо.
– Понятие это от папы и мамы,
Из садика, школы, из книг, воспитанья,
Из правил, заветов и просто сознанья.

И тем человек и отличен от зверя!
Где совести нет, там большая потеря…
– Ну что Вы, Надежда, зачем же так строго?
Ведь я бизнесмен, нас, удачливых, много.   

– А в чём же Ваш бизнес и что Вы создали,       
Построили что, иль открыли? – едва ли.
 – «Создали, открыли» – пустая затея,   
От знанья законов доходы имею.   
    
Банкротство и бедность – нет злее удела,      
Найти зло поменьше – моё это дело.            
– Так Вы тот мудрец, что твердит многозначно
Про меньшее зло, что на выбор удачней?

А я Вам скажу, хоть сужденье не ново:               
Не надо из зол выбирать никакого!
– Мне деньги за это приличные платят,
Хватает на отдых, другие занятья…

И лишние деньги  работают тоже,
Имея мозги заработать несложно.
Проценты идут, ну, а я отдыхаю,
Кому не по вкусу работа такая?

 – Работают все, даже деньги в упряжке, 
А празднует только «элитная» бражка.
Дельцы и мошенники стали «элитой»,
Пируют, рисуются – скромность забыта… 

– Простите меня, но я должен ответить:
Элита – не все миллионщиков дети.
Там пашут нещадно: в концертах полжизни –
Дороги, фанаты и зритель капризный.

– Имеют за час, что строитель не может               
За годы скопить – запахались  мне, тоже.
– Скажите мне честно, не зависть ли это?
Престижно попасть в сферу Высшего Света.

Ведь это не просто и очень почётно,
Иметь, да и тратить, при этом, без счёта.
– Престижно, почётно и деньги без счёта, –
Как мелки стремленья, убоги заботы.

Ловчить, пресмыкаться, прожить паразитом
И верить наивно, что это – элита.   
А знаете что, заболтались мы с Вами.
Спешу в институт, заниматься делами.

– А что нам мешает увидеться снова?   
Назначьте мне время, прошу, дайте слово.
Хочу пригласить в ресторан Вас на ужин.      
С бокалом вина будет встреча не хуже.

–  Савелий, прошу на меня не сердиться.
Сидеть в ресторане? – здесь Вам не столица. 
– В столице имею отличные связи…
В любой институт я устрою Вас сразу,

С такой красотою все двери открыты:    
Успех и известность – богаты и сыты.
– Хотите, чтоб я торговала собою, 
А Вы бы крутили добычей такою? 
               
Иначе откуда успех и известность?   
Мне в Вашей компании не интересно!
– Ну что Вы, Надежда, сказали такое? 
Вы нравитесь мне, даже больше, не скрою…

– Довольно, Савелий, признаний мне Ваших.
Езжайте в столицу, там дурочки краше…
Влюбился наш «друг», кто бы в это поверил,
Почувствовал бедный – не главный теперь он…

А тут и проблемы возникли в столице
С вложением в бизнес обманутой «львицы».
Но глупость, поверьте, не знает предела…
Та деньги искала, что вложены в «дело».

Любовь пролетела – лишь ненависть гложет.
С обманутой «львицей» играться негоже.
А здесь и бомонд подключился столичный – 
Злословить «элита» умеет отлично.
 
Друг друга топить – здесь закон конкурента,
И все, улыбаясь, лишь ищут момента.
Любовь, как и ненависть – сёстры по маме,
Эмоция – мать, но не просто с отцами:

У первой – Господь, наш Отец всемогущий,
Вторая – от дьявола – горе живущим.
В «элите» –  вторая уверенно правит.
Но я обвинять её, точно, не вправе:

Там «дети рекламы» о жизни красивой   
Нахальны, тщеславны, продажны, спесивы…
Не мы ли отдали детей воспитанье
«Культуре» чужой, как овец на закланье?

И вот: потребитель теперь стал кумиром,
И он же «элита» – на обществе гиря.
Что Родина им? – лишь кормушка, забава?
Сбегут моментально! А дальше, куда вы?

Где ждут вас – шуты? Деньги кончатся быстро.
Вернётесь туда, где вам жить ненавистно.
Когда Ювенал (наш известный сатирик)
Отметил падение в «Избранном мире»

Желаньем бездельников: «Хлеба и зрелищ» –
Страна развалилась – империю съели!
Остались развалины бывшего трона:
Победные арки и термы Нерона…

Но я отступил от истории нашей
И зря отвлекаю внимание ваше. 
Уехал Савелий поправить свой имидж.
«Элита» сильна, глупо ссориться с ними.

Но образ Надежды висел тяжким грузом…
Любовь – чем измерить такую обузу?   
И как по команде, удача сбежала – 
Терпеть надоело проделки нахала.

Наверное, Кто-то находит управу
На тех, кто и подлость считает забавой.
Теперь он  живёт на холодной Чукотке,
Морозы там крепче классической водки.

Я слышал: женился, живёт осторожно.
Хотя, я не верю, что это возможно.