Надкусанный вкус

а  я  пробовал  быть  плохим  шотландцем,
не  чувствовать  вкус  ожога  виски,
а  потом  пёк  хлеб 
и  соль  скрипела  в  печи  из  натуральной  пластмассы,
и  только  ветер  смог  развести  углы  занятые  тенями,
и  только  благая  весть  кулаком  ловила  пустоту,
я  видел – летают  остовы  чёрных  птиц,
я  о  многом  хотел  спросить…

тепло  вырванных  из  ключиц  рук, –
это  лист  капли  прозрачно  повернул  чистое  к  свету,
вхожу  в  пространство  времени,
долго  смотрю  на  изменения  в  ту  кору  длинных  пней,
течёт  желание  выжить  у  стекла,
дрожит  у  воды  сухость,  пока  кровь  задевает  вены,
пока  течения  похожи  на  дыхание, –
в  ветвях  кружит  слепой  ребёнок  совы,
ветер  стелет  цвета  в  обломках  пены…

он  молчит  криком  изгнания,
а  сухожилия  утра  рвёт
долгий  ливень  лучей  холода,
мне  не  спится  в  песнях,  что  не  поются,
щупальцами  гладит  поверхность  стекла  всеядная  моль,
расскажи  мне  о  зрении,  о  трости, 
а  так  ли  нужен  запах  ответов?
проникновенно  гладя  холсты  глазами,
шотландское  виски  прыгало  наперегонки,
упаковывала  не  первый  год  жизни…

тревожит  поверхность,
а  копнуть  глубже  корни  не  позволяют,
летит  мимо  чёрная  стая,
я  возьму  чистый  лист  клевера,
прижму  к  ране  слов,
пусть  остановит  течение, 
пусть  остановит,  что  хочу  снова  и  снова  запутаться  в  паутине,
где  скрипка  плачет  всеми  струнами  радуги,
где  дырявое  небо  облаками  штопано,
где  целлофан  намотал  одиночество  слепого  совёнка,
не  пропускает  тепло,
где  память  о  плохом  шотландце  свила  гнездо.