Лизка, у меня полный облом. Глава 10

Глава 10.
Лиза вышла из дома, и ещё с крыльца услышала стон Раи, а затем тихий плач с причитанием.

– И никому-то я не нужна в этом мире, и вообще на всей земле.
Лиза быстро подбежала к калитке, уже чуть громче слыша Раин плач.
– Уйти, уехать, навсегда бы. А куда? В никуда? Пропасть, провалится. Вот только, как уйти с этой планеты? И бог вот не забрал меня к себе. Вон сколько чурбаков свалилось и хоть бы хны. И ни один не свалился на голову. Живая. Идиотка. И правильно меня Лиза называет идиоткой. Умереть и то не смогла. Ох, ойёёёшеньки ёёйй. Нога, ой нога. Ногу больно. Сломала что ли? Оййёёй.

Рая сидела на земле и была завалена чурбаками по пояс и старалась отбросить от себя чурбак, Лицо искривлённое в гримасе боли, губы дергались, кривились.
Лиза не на шутку испугалась.

– Рая! Что случилось? Спросила она, открывая калитку. И как это ты так умудрилась свалить на себя? Ты цела? Где болит?
Подбегая к ней, спросила Лиза, но в это время, подбежал сосед и быстро стал откидывать чурбаки от Раи, и произнёс.
– Отойдите, Елизавета Павловна, как бы вас не задеть.

Лиза чуть отошла и в мыслях воспроизвела всю ситуацию Раиных дел до падения чурбаков.
И увидела, как Рая взялась откатить самый нижний крайний чурбак, который служил основанием верхних рядов, хоть и был он крайним. Убрав его, все верхние покатились на Раю. Лиза содрогнулась, подумала.

«А могло быть и плачевный исход. Фууу! Лизка, о чём ты думаешь? помочь надо».
И она стала помогать откатывать огромные чурки и внутренне рассмеялась, скрывая улыбку, Рая смотрела на неё страдальчески, а Лизе отчего-то вспомнился эпизод из фильма «Операция Ы», где герой фильма на складе вытаскивает ночную вазу, самую нижнюю из высокого вертикально стоящего ряда, столбца.

–  Рая, у тебя неприятности опережают друг друга. Как ты там? Ты цела? Ничего не болит?
–  Ногу больно. Ответила со стоном Рая.

А сосед её уже поднял с земли и поставил на ноги, и держал её, а Рая вовсе свои глазищи смотрела на него с открытым ртом, и уже не замечала боль

–  Да уж! Произнесла Лиза, видя, как и сосед не сводит глаз от Раи. И полное молчание. А Лиза подошла к ним и громко спросила.

–  Эй, друзья мои, соседи! Помощь не нужна?
Ей никто не ответил, а Лиза сама подошла к Рае, осмотрела её ногу, что она держала чуть приподняв от земли. Погладила рукой, и произнесла.

–  Ничего серьёзного, лёгкий ушиб. А мысленно подумала,
«Гематома, убралась, даже не успев проявиться. Трещинка в голени, сейчас заживёт Рая и не заметит».
–  Я думала, я умру. Произнесла Рая. А мне и хотелось умереть, уйти из жизни моей никчёмной.
А сосед произнёс, смотря Рае в глаза.
–  Разве жизнь стоит смерти? Какое счастье жить и ходить по божьему свету. Ты ещё людям будешь нужна.

«Оооо! Подумала Лиза, что назревает-то здесь?»

–  Кому я нужна? Да никому не нужна.
–  Мне нужна. Ответил он ей чуть хриплым голосом.
У Раи расширились глаза в удивлении, а сосед смутился, отвёл глаза, поднял Раю на руки, и посадил на скамью, что была тут же возле забора, по другую сторону калитки. Затем стал быстро складывать чурбаки на место, не поднимая глаз, он продолжил говорить.
–  Сейчас уже ночь наступает, хоть фонари освещают улицу, всё равно время позднее. И у меня в данный момент нет времени. У меня сын здесь, мне с ним быть надо, а завтра я приду и переколю ваши дрова.

«Вот это разворачивается! Улыбнулась Лиза. Значит всё верно я видела днём. Поля их пошли на соединение. Возможно и взрастётся их поле любви».

–  Смотрю, я здесь не нужна, сами справитесь. Всего доброго вам.
И Лиза возвратилась в своё пространство, подошла к крыльцу, она увидела в дверях бабушку.
–  Что там? Лизонька?
–  Да всё нормально, бабушка. Зачем ты вышла?
–  Я не выдержала пошла посмотреть. Как Раиска?
–  Всё хорошо, даже счастлива. Правда немного одуревшая, но это пройдёт.
–  А что случилось-то?
–  Дрова упали на неё.
–  Ох, пресвятая матушка наша! Сильно?
–  Ничего, испуг только, да взрыв мозга, сосед на выручку прибежал.
–  Эт энтот? Серёжка?
Бабушка указала своей палочкой на соседский дом Лизы.

–  Да, бабушка, этот. Сергей, да ещё ласковые слова утешительные говорил, и наша Рая совсем обалдела, когда он ей сказал. «Мне нужна»
–  Аль, правда?
–  Правда, бабушка, пойдём в дом, тебе ещё тоже отдыхать надо.
–  Слава тебе матерь божья и наша заступница! Можа сложится у них? Как ты видишь? Лизонька?
–  Вижу, сложится, баб Нюр.
–  Ох! Боже пресветлый! Очисть нашей Раиске разум, пусть наконец-то будет и у неё счастье, и женское, и семейное, да спокойное. Можа и ребёночка ещё себе родят. Как Раиска мечтает о ребёнке-то.
Садясь в кресло, бабушка перекрестилась, продолжила.
Да по воле твоей, отец небесный, всё сложится.

–  Так и будет, бабушка. Но не стоит волноваться. Мысление Раи от рождения почему-то пошло в развитие по неверному пути, может прошлая жизнь на неё так влияла. Путь у неё там был, ох и богат, и разгульный, не чета сегодняшнему. Дама была представительной. Остались в её памяти те наслаждения вот, и хотела получать такое. Реакция на мир была не та. У неё неприемлемость было на такую жизнь. Отсюда и возникло информационное воздействие. Всё перевернулось у неё с ног на голову, и объяснения Пети её не убеждали.

–  А такое может быть?
–  Ой, баб Нюр в нашем мире всё возможно. Она могла бы быть ну не совсем, как Петя, возможно, как отец, а может, как ты. Слабее бы была, но не случилось. А то, что происходит сейчас с ней, что-то и откроет ей. Возможно она познает мир в котором она родилась с другого ракурса.

–  Ох, сердце моё теперь успокоится. Рядом с тобой прям, и мне хорошо, Лиз.  Давненько мы с тобой так сидели, уж и не помню, когда. Ох и давненько. Наверное, ещё вместе с Петенькой.
–  Я сейчас заварю восстанавливающий чай, который вам поможет набраться сил, и успокоит сердце. Вижу, волнуешься о Рае.

–  Да, да, порой я страдала по Раискиным выходкам. Не знала, как пресечь её выходки, как ей помочь. И можно ли?
–  В этом мире всё возможно, если по совести жить.
–  А вот сейчас что-то всплескивает в груди.
–  Вижу, волнуешься ты. А кушать не хочешь? Бабушка?
–  Нет, нет, Лизонька, в моём возрасте не так много есть хочется. Для поддержания тела я уже ела сегодня, да вот твои булочки ввиде печенья, тоже достаточно, вкусные. А вот просто чай, выпью.

–  Хорошо, бабушка.
Вскоре Лиза принесла чай и подала бабушке. И сказала.
Пей, бабушка, а я тебе постель приготовлю, ты сейчас уснёшь. Тебе в гостевой спальне постель приготовлю. Хорошо, бабушка.
– Лизонька, а можно в Марьюшкиной?
– В бабушкиной? С чего это тебе захотелось туда? А ты поднимешься?
– Я однажды отдыхала у Марьюшки, это вы ещё на границе жили. Так мне такие сны снились. Ох, что и говорить! Опосля их я стала думать другим разворотом.

– Это как же бабушка? Что ещё за разворот?
– Как бы тебе сказать? Вроде, как думы мои другими стали, открытие делались, прям, само. Нутро раскрывалось почти сразу.
– Даааа? Лиза рассмеялась и ответила. Хорошо, сейчас приготовлю, а ты чай полностью выпей.

И Лиза привела бабушку Нюру в спальню бабушки Марьи и после всех приготовлений ко сну. Укрыла бабушку одеялом и вышла, прикрыв дверь.

А баб Нюра не долго лежала, лишь закрыла глаза, как увидела себя идущей по пустыне.

Пустыня огромная, выжженная, ничего в ней нет, лишь песок переносится с места на место, наметая перед ней горы. А она идёт, с трудом перешагивает перемёты песка и не может понят в какую сторону ей идти надо. Шла она так шла, и дошла до края пустыни, перед ней овраг. И не перейти его и она пошла вдоль оврага. Шла долго, уж очень она устала, и пить хочется, солнце печёт, и отдохнуть не где. Ни тенька, ни деревца, кругом пустыня и овраг и ни одной живой души. и вдруг увидела впереди себя фигуру в каком-то белом балахоне. И она держит часы на цепочке, какие раньше были во времена господ. А фигура повернулась к ней, а лица то нет, но голос слышится.

– Заблудилась?
– Да, вот иду, иду, а как выйти отсюда не знаю.
– Так перейди овраг. Видишь, там впереди оазис.
Бабушка Нюра повернулась и увидела красивые сады, водопад. И спросила.
– Да как же я перейду этот овраг, он же глубокий, а мост есть?
– Моста нет, а ты иди по своему кресту. Вон твой крест, смотри.

Бабушка повернулась и увидела огромный крест, он лежал на песке, почти рядом с ней. И ещё увидела толпу людей, что шла за ней.

– Ох, длиннющий какой крест, в самый раз ему послужить мостом.
Произнесла бабушка. И подумала, и сказала.
Мне его одной не поднять.
Она обернулась к толпе, там люди тоже хотели пить, кто-то падал, кто-то продолжал идти, и она обратилась к ним.

– Помогите, вместе нам будет сподручней, перейдём, там вода.
Но никто ей не помог, тогда она, изнемогая, кряхтя, стала поднимать, но у неё не получалось.
– Как тяжело-то. Воды бы хоть глоточек, силы б прибавились. Хоть кто-нибудь помогите.
Но никто на неё даже не смотрел. И тогда она обратилась к фигуре в балахоне.

– Может, ты мне поможешь, добрый человек.
– Ох, да конечно.
Фигура быстро подошла и с лёгкостью подняла крест, и они вместе перекинули его через овраг.
– Можешь идти. Сказала фигура.
И бабушка Нюра ступила на крест, шагнула и обернулась, произнесла людям.

– Не помогли вы мне, но я вижу, как вы страдаете, вот дорога, идите к воде.
Все кинулись к мостику из креста, оттолкнув бабушку, а когда все люди  перебежали и крест рухнул вниз, а бабушка Нюра упала на песок, пытаясь его поднять, но ей этого сделать не удавалось, она посмотрела на довольных людей в оазисе и горько заплакала.

– Что слёзы лить? Услышала она голос Марьюшки. Фигура сняла капюшон и она увидела саму Марью.
– Что пришёл мой конец? Марьюшка?  Здравствуй, Марьюшка. Глазам своим не верю. Ты ли это?
– Я, Анна, я. Здравия и тебе, Анна. Что это ты сразу о конце думаешь. Хоть и много тебе лет, но ты ещё поживёшь. Помнишь сама, какой год тебе идёт?
– Помню, как же, помню. На память не жалуюсь. Сто двадцать пятый годок идёт. Лишь ноги тихо ходить стали, а в остальном всё хорошо.

– Вот и хорошо, раз хорошо, вставай и иди, ты ещё пригодишься дома, крест свой сбросила, сколько его можно тянуть за людей. Пусть сами свои кресты уже тащат. А твой, смотри, он уже растворился.
Баб Нюра посмотрела вниз в овраг, а крест на её глазах растаял.
– Все твои добрые дела вверх улетели, а грехи, если и были, растаяли ещё тогда, как думы твои другими стали и знаниями своими стала людям помогать. Знания свои тебе следует передать.

– Кому? Лизоньке?
– Зачем ей твои знания? У неё поболее твоих, свои имеются. Придёт срок, Раисе и передашь, как она готовой будет. Но это ещё не вот сразу, как мир увидит другими глазами, так и будет она твоей ученицей.
– А ты когда возвернёшься? А Петенька?

– Время придёт и для Петра, а я пока побуду в другом месте. А ты вставай и иди. Иди дальше, вперёд, домой, вон видишь, наша красная гора виднеется. Иди, да обязательно выпей чай, как проснёшься. Лиза приготовит. Она знает.

В глазах бабушки зарябило и затем её ослепило, Марьюшка исчезла.
Бабушка Нюра открыла глаза, было светло, она ещё лежала в постели, чувствовала не объяснимое в себе. Прислушиваясь к себе, она вспоминала сон. Сон или явь, или явный сон. Она ещё не поняла, радоваться ей или нет, что встретилась с Марьюшкой. По земным годам, Марьюшка младше неё, это однозначно. А с другой стороны, да кто же её знает.

Ведь в селе она появилась уже взрослой и с маленьким сыном грудничком. Приехала принять наследство. Вот эту усадьбу, стоящую словно запечатанной, и никто не мог никогда в неё войти, пока не приехала Марьюшка.

Раньше там жила старушка, а потом приехали какие-то люди, как объясняли, родственники. И забрали её, объясняя тем, что бабушка одна жить уж не сможет.
А потом через несколько лет появилась и Марьюшка и бабушке Нюре, она в то ещё время была конечно моложе, показалось, что Марьюшка ей уж очень знакома. Все напоминает ей в Марьюшке ту женщину, жившую здесь до неё. Марьюшка тогда посмеялась и ответила.

«Естественно, ведь она моя бабушка».
А что это было, бабушка Нюра так и не разобралась, но поняла одно, поняла, кто эта Марьюшка. И стали они водить между собой не то, чтобы дружбу, но порой встречались и разговаривали на интересующие темы, о которых больше и ни с кем не поговоришь.

Бабушка Нюра раздумывала над этим, и качала головой, затем произнесла.

– Я и раньше догадывалась, а теперь точно уверена, это была сама Марья. Ну, а как же вечно живым жить? Ведь нельзя себя показывать в одном лице столько лет. Люди не поймут. Вроде бы состарилась, уехала, а потом вернулась снова молодой и с другим именем.

Да, верно, в природе полная гармония, если человек не гадит, но в каждой гармонии есть некий диссонанс. Просто надо во время отделить одно от другого. Всё можно объяснить.

Бабушка села на постели, задумалась о чём-то, как бы что-то вспоминая, покачав головой, произнесла.
Ох, ты! Я заговорила Марьюшкиными словами. Эко, как меня! Встреча с ней, что ли повлияла на меня? Эко ж, как!

В дверь послышался тихий стук, и дверь открылась, и вошла Лиза с чашкой чая в руках.

– Доброе утро, бабушка. Как спалось?
– Ох, Лизонька, золотая моя, утро доброе, да ещё какое, доброе. И спала-то я хорошо, и с Марьюшкой во сне виделась, и новость она мне сообщила.
– Да? Новость, думаю ты и так сама знала уже, только не высказала. Вот испей чайку.  Полезный чай, в самый раз после пробуждения.
– А Марьюшка мне говорила и о чае.
– Да? И прекрасно. Чай из шиповника, душицы и листика сентарина. Уж  очень  он вкусный. Я пробовала.

– Да, мне бы одеться, Лизонька.
– Здесь всего два глотка, выпьешь, а потом водные процедуры и одевания. А уж позже мы с тобой позавтракаем в саду, на природе. Я очень люблю и чай пить на природе, и завтракать, пока нет зимней стужи, а потом перевожу свои завтраки в оранжерею. Петя тоже любит такие завтраки на природе.
И вскоре они сидели на открытой веранде, где Лиза накрыла стол для завтрака.

– У тебя прям мир и согласие с природой. Красота!
– Да? Мне тоже нравится.
– Вот бы на всей земле так было. Красота-то какая, Лизонька.
– Каждый уголок на земле богом освещён и создан для человека, беда в том, что человек это не ценит и не бережёт, и много разрушает. Такое вот создать не сложно, просто надо соединиться с природой. Или быть хотя бы в гармонии.

– Да ведь, некогда людям остановиться, и посмотреть, наладить, вникнуть в природу, хоть в маленький свой участочек, да соединиться. А они все бегут и бегут. Если без разбора бежать, то ничего из этого не выйдет. А ты-то как себя чувствуешь после вчерашнего?

– Нормально, бабушка. Что со мной сделается? Я всё такая же, как и была.
– Ох, Лизонька и силища в тебе! Я уж очень подивилась, так подивилась. Ведь силой обладают и противоположные и у них свои интересы. Как же, ты?
– Я и не забываю об этом, бабушка.
– А тебя чувствуют многие, ты знаешь? И чёрные ведуны, да ведьмы, а не только белые.
– Знаю, бабушка, знаю, и не даю им свои энергии. Ни тем, ни другим.
– И как ты выдерживаешь? А с людьми, как?
– А я не беру боль и переживания, оставляю там, где их место. Должен сам человек убрать их. И страдания могут быть ложными. Всё же у меня были хорошие учителя и бабушка, и Петя, научили распознавать и отделять.
– А вчерашнее, как обернётся? Я ведь видела, какая там сущность была.
– И что? Была и сплыла. Та сущность ушла на разборку, и бумерангом всё вернулось ему, кто призвал это.
– Почему ему?
– А это он был. Я даже знаю, где он живёт. Хотел омолодиться, только просчитался, он же не знал, что мальчик попадёт в моё поле. По его расчётам мальчик с мамой должны вернуться назад в город, а через три дня снова к нему, вот тогда бы и произошло то, что он задумал. А мальчику очень захотелось увидеть отца, они уже несколько лет не виделись, мать его согласилась, и поехали сюда. И ещё вижу, сюда его вели. Вот и попал в моё поле, круг-то над селом я держу.

– Это я знаю, вижу, твой след над селом и дальше. Большой круг, как и у Марьюшки был.
– Вот и не выдержал мальчик в себе две противоборствующие между собой энергии. Здесь в селе, я  вглубь почти не хожу, плаваю по поверхности. Мне незачем вмешиваться в людские судьбы.
– А вчера вмешалась.
– Вчерашнее мне разрешено. Ещё днём вчера было мне видение и разрешение. Ты видела, бабушка, кто присутствовал с нами? Кто энергии подавал?

– Ох, видела, Лизонька, видела. Я так и обомлела, аж дух захватило. Думала, сама не выдержу такого напора, ладно меня вскользь задевало, всё через тебя шло. И огонь и вода с неба лилась, какая-то совсем не такая. Ты вообще-то, чем лечишь?

– Да я и не лечу, бабушка, просто круг над селом держу. Ну, ещё травы, и  настои дарю, на воде особенной настоянные, да огнём солнечным опалённые, да землёю благословлённые. Ещё игрушки обережные дарю радостью, и силой жизненной наполненные. Иногда их продаю, за умеренную плату, кому как. По совести людей, некоторым людям следует ещё, и платить, а не только за спасибо и благодарность. Но всё равно редко, кто осознаёт, что это такое.

– Таких людей надо оставлять в свободном плавании, Лизочка.
– Так я так и делаю, баб Нюр. Нет жизней одинаковых, каждая жизнь индивидуальна.
– Это верно ты говоришь, Лизонька.
– Баб Нюр, так это аксиома, только об это никто не задумывается. Иначе бы Творящему Истоку было бы не интересно собирать опыт наш. А любить ещё так и не научились.
– Не научились, Лизонька, это так.
– Вообще-то, мало быть в любви и согласии, ещё надо научиться прощать. Прощение и принятие это главное. Много мыслей провокаторов летают в головах людей.

– Провокаторы?
– Да, именно так, бабушка.  Провокаторы болезней не так просто выявить. А раз болезнь повторяется или продолжается долго, значит, ещё причина не выяснена. Никто, нет не то, чтобы никто, но мало кто задумывается проследить за собой и выявить в какое состояние он часто попадает. Вроде бы ничего удивительного, человек много работает. Но, как он работает? Не осмыслил. А в основном же в состоянии тягловой лошади. Как робот. В такие моменты отключаются чувства. Порой и боли не замечают, если она есть. Надо и всё. И даже не подумав, а надо ли? А не проще остановится и отдохнуть и помыслить.

– Ох, и верно, ты говоришь, Лизонька. Верно мыслишь. Но мне пора домой, проводишь?
– Конечно, провожу. Ты подождёшь, я уберу посуду? Ты устала бабушка?
– Нет, я не устала, у меня какой-то прилив сил. От тебя наверное зарядилась. Ведь с тобой поговоришь, так жизнь другой становиться. А сегодня я проснулась, и в себе почувствовала, что-то такое диковинное, прям.

–  Так уж и диковинное?
–  А може эт от того, что я спала в Марьюшкиной постели, и видела её во сне? Как ты думаешь?

Лиза рассмеялась, собрала посуду на поднос, унося её, она произнесла.

– Думаю, всё вместе и прибавь вчерашнее, ты не замечала, а ведь энергии Матушки и тебя задевали. Побудь, бабушка ещё в диковинном, я сейчас.
Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.