Подборка для Турнира поэтов от 20. 06. 2024г

                "Старый еврей".

Тихо прощаюсь с  одеждой,
Холода нет. От печей
Веет теплом и надеждой,
В рай! Без барачных ночей.

Жаль, что в трубу. Жаль впустую.
Мыло могли бы сварить.
Многим, я службу простую,
Мог бы ещё сослужить.

Был бы моложе, на книжки,
Я бы обложкой пошёл.
Больше во мне чем в мальчишке,
Пользы, А он не пришел.

Я б заменил собой многих,
Старый и грустный еврей,
Жаль нет порядков нестрогих,
В кодексе концлагерей.


                "Письмо матери".

Что мне делать, дорогая мама?
- Вроде, ты и не советчик мне.
Я хотел признаться тебе прямо,
Что убил сегодня. На войне.

Прямо так, в упор, из автомата,
Только лишь покинули окоп.
Я почти не видел, но солдата
Пулей отослал сегодня в гроб.

Ты меня поймёшь я - не убийца,
Руки не трясутся уж почти.
Я потом забуду эти лица,
Эти сотни трупов на пути.

Я потом вернусь - вы б только ждали,
Пусть сестрёнка выпустит скворца.
Я отдам ей после все медали,
Только помни сына-сорванца


                "Привет, лисёнок"!

Привет, лисёнок! Как дела?
Я про тебя не забываю.
Полиция вновь забрала –
Буянил без конца и краю.

Просил и требовал цветов,
Прохожих хоть чуть-чуть на розу,
Но всё не то, среди сортов
Нет ничего. Метаморфозы…

Реальных жизненных невзгод,
Любовь и правду исказили.
И вывели за обиход,
И с глаз долой, и позабыли.

Ты, друг лисёнок, не взрослей,
Люби наивно, откровенно
Планеты, розу и людей,
По-старому несовременно.

                "Да Успех".

Вы меня нарисовали пьяным,
Диким, буйным, да гулящим всласть,
Этаким пропащим,  окаянным,
Зубоскалом, обругавшим власть,

Жертвою проклятого цинизма,
Не ценившим женщин никогда,
Баловнем Советов и царизма,
Яркая, сгоревшая звезда.

Я - кумир рабочих, молодежи.
И к богеме норовят приткнуть.
Как вы надоели мне, до дрожи,
Как охота просто психануть,

Крикнуть всем и сразу откровенно:
"По указке жить? Да лучше в гроб!"
И приговорят почти мгновенно.
Красные гвоздики на сугроб

Будут сыпать тихо по дороге.
Отпевать не станут - это грех.
Будут говорить все о Серёге.
Даже сквозь столетье. Да… Успех…

               "Грустный паяц".

Маска сползла паяца,
Зал в удивлении замер.
Конферансье резвятся.
Зум заслоняя камер.

Грусть неприкрытая гримом,
Смотрит в глаза - прямо.
Трудно быть вечно - мимом,
Правда порой упряма.

Трудно, сквозь боль на сцену,
Вновь выходить с поклоном.
Но всё имеет цену,
Мир, эта девка с пилоном.

Стихнут овации зала,
Утро в пустой каморке.
Маска, что там сползала,
В жесткой застыла корке.

Как же ходить дальше ,
Может пусть так и будет?
Мир всё равно в фальши,
Значит своих не осудит.