Поэт фронтовик Александр Твардовский

Я убит подо Ржевом
В безымянном болоте
В пятой роте налево
При жестоком налёте.

Я не слышал разрыва
И не видел той вспышки,
Точно в пропасть с обрыва,
И ни дна, ни покрышки.

И во всём этом мире
До конца его дней
Ни петлички, ни лычки
С гимнастёрки моей.

Я-где корни слепые
Ищут корма во тьме,
Я-где с облаком пыли
Ходит рожь на холме.

Я-где крик петушиный
На заре по росе.
Я-где ваши машины
Воздух рвут на шоссе.

Где травинка к травинке
Речка травы прядёт.
Там, куда на поминки
Даже мать не придёт.

Летом горького года
Я убит, для меня
Ни известий, ни сводок
После этого дня.

Посчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван друг Сталинград.

Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец,
Я убит и не знаю,
Наш ли Ржев, наконец.

Удержались ли наши
Там на Среднем Дону.
Этот месяц был страшен,
Было всё на кону.

Неужели до осени
Был за ним уже Дон,
И хотя бы колёсами
К Волге вырвался он?

Нет, неправда, задачи той,
Не выиграл враг.
Нет же, нет. А иначе
Даже мёртвому-как?

И у мёртвых безгласных
Есть отрада одна,
Мы за Родину пали,
Но она спасена.

Наши очи померкли,
Пламень сердца погас.
На земле  на проверке
Выкликают не нас.

Мы что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память,
Кто завидует ей?

Нашим прахом по праву
Овладел чернозём.
Наша вечная слава-
Невесёлый резон.

Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам всё это, живые,
Нам отрада одна.

Что недаром боролись
Мы за Родину-Мать,
Пусть не слышен наш голос,
Вы должны это знать.

Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мёртвых проклятье-
Эта кара страшна.

Это горькое право
Им навеки дано.
И за нами оно-
Это горькое право.

Летом, в сорок втором
Я зарыт без могилы,
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.

Всем, что может давно
Всем привычно и ясно.
Но да будет оно
С нашей верой согласно.

Братья, может быть вы
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За неё умирали.

И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы...

Продолжение следует, стихотворение очень большое.



Я знаю,  никакой
Моей вины
В том, что другие
Не пришли с войны.
В том, что они,
Кто старше, кто моложе,
Остались там,
И не о том же речь,
Что я их мог,
Но не сумел сберечь.

Речь не о том,
И  ВСЁ  ЖЕ,
             ВСЁ   ЖЕ,
                ВСЁ   ЖЕ...






В тот день, когда окончилась война,
И все стволы палили в счёт салюта,
В тот час на торжестве была одна,
Особая для наших душ минута.

В конце пути в далёкой стороне
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, кто погибли на войне,
Как с мёртвыми прощаются живые.

До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно,
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учётный.

Мы с ними шли дорогами войны
В едином братстве воинском до срока.
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалёку.

И только здесь в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них,
Нас эти залпы с ними разлучали.

Внушала нам стволов ревущих сталь
Что нам уже не числиться в потерях,
И кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег...
.........................................

...Суда живых, не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живёт, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.