Запах непогоды

резиновые  правила  пуль  прилетят  обратно,
сегодня  тепло, 
завтра  не  спасёт  невесомость,
я  могу  быть  похож  на  кино  без  единого актёра,
меня  могут  пинать  цветы,
тогда  стану  слезами  бетона,
голые  медузы  на  ветвях  морской  аритмии  ухожены,
внутри  окаменели,
снаружи  смёрзлись…

чёрно  белый  кайф, –
тебя  мнёт  совесть,  у  меня  душа  на  шарнирах,
выворачиваю  центробежную  силу  гардероба  за  спину  медуз,
прозрачную  наледь  помола  выкладываю  вплавь,
и  мне  видны  за  стеной  моря,
какого  цвета  коросты  солнца,
видны  приезжие  под снос  во  время  кладки…

матовые  глаза  ступеней  подсолнуха  всё  так  же  грызут  лица,
продолговатая  глубина: –
ты  крупной  ячеёй  не  сдерживай  стороны,
я  знал  летучую  мышь  40  лет  отметиной  сердца,
как  голую  птицу, 
как  нестареющий  в  плохую  погоду  запах,
и  не  ползли  по  ней  швы  неба  лишиться,
и  лёд  собирал  сморщенную  воду, 
а  голые  медузы  на  ветвях  аритмии  ухожены,
внутри  окаменели,
снаружи  смёрзлись…

не  спят  дыры  звёзд,
от  недостатка  тепла  мох  отрастает  и  пугающе  приветлив,   
приди  ко  мне  тот,  кого  мел  накрошил  на  стёкла, 
чьи  окна  смотрят,  как  глаза  зрачки  покидают,
кто  внутри  окаменел, 
снаружи  смёрзся,
назавтра  придёт  ободранный  и  станет  стонать,
а  босая  река  обнимет,
даст  пираньям  глодать  последний  череп, 
медузы  вскроют  ум,  неуютно  вклинившись  килограммами…
 
я  стекаю  по  струнке молчания
и  эшелон   свернулся  змеёй  вокруг  шеи  неподвижных  глаз  теней,
посинели  губы, 
голодать  становится  невыносимо: –
думал  кайф – это красиво,
грызут  лица  глаза  подсолнуха  из  семечек  запаха  непогоды.