Еврейки

Еврейки*

С утра руки за голову –тени,
давясь безумным воплем просьбы,
под свистящим бичом на коленях
простояли до смерти без гроба.

Полуживые ,кости да кожа–
сухая, ломкая, в струпьях;
в глазах проблеск "быть может"
и жуть смерти –полутрупья.

Биты бичом и сапогами
наглой скотины в сером пельмене**,
жертвы этой казались врагами
к последней– в полдень –перемене:

безумье а ауфзейрском*** взоре
вспыхнуло– сапогами добило;
убоощица падаль стащила;
вскоре
солнце кровь пригубило.

перевод с польского Терджимана Кырымлы
* автор неизвестен; стихотворение сохранилось в тетради узницы КЦ "Равенсбрюк" Марии Масловской из Кракова; судя по примечанию, описываемая сцена имело место 18 февраля 1945 года перед 29-м блоком (бараком);
** серая пилотка надзирательницы;
*** от SS-Aufseherin,. надзирательница,
прим.перев.


Zydowki

Tkwily tak do poludnia od samego rana
Na kleczkach, czarne cienie, z rekami wzniesionymi.
W oczach niemy jek prosby bezrozumnie szeptanej,
Choc bat swistal w powietrzu i przybijal do ziemi.

Trupy raczej ni; ludzie, kosci obciagniete
Sucha, krucha, strzepiasta, zraniona skora.
W oczach caly lek smierci, caly bol zaklety,
A jednak blysk nadziei zwroconej ku murom.

Kleczaly tak cwiczone i kopane noga
Przez rozjuszone bydle w pierozku szarym.
Glupie oczy rzucaly szare blyski wrogo.
Nikt nie moglby przewidziec planow i zamiarow.

Bezrozum tkwil jak zawsze w aufzjerskim oku.
Gdy buta cios ofiare domecza; do konca.
Wszakze scierwo odwloka porzadkowe bloku!
Jak szybko blyska krew w promieniach slonca.