Наивные. Глава 32 - Севооборот по-купечески

Чтобы сменить в России присущую ей цивилизационную матрицу, под нож бульдозера пошла, идёт и будет идти, если мы ничего не предпримем, её культура, экономика и народ. Бульдозером является Западная цивилизация. За рычагами бульдозера четверть века, безвылазно, находится тщательно подобранная и выпестованная в ленинградской – санкт-петербургской распродажной колыбели, небольшая, совершенно чуждая нам по духу группа либералов-космополитов.

В.Ф. Николайчук

Отдельные легкомысленные зарисовки, которые позволил себе автор в этой главе, он сделал исключительно по велению сердца и присущей ему весёлости духа; да и сама продолжающаяся аудиенция Челзвита способствовала им.



Настало утро, ночь прошла.
Вдова немного отдохнула
И встречей новою полна
К Челзвиту птичкою впорхнула;

Челзвит же, к завтраку готовясь,
Стоял ничуть не потревожась;

Он был бы крайне удивлён,
Когда б визит был отменён,
И не явилась Афродита
В наряде цвета лазурита;

Что характерно, – цвет лазури,
Как никакой, ей шёл к фигуре:

Стройнил заметно, возвышал,
Глаза подчёркивал – в них грусть;
Признаться, грусть – мой идеал,
Когда на женщин засмотрюсь,

Но! белоснежную их грудь
И вдоль спины чего-нибудь
Не обхожу стихотвореньем, –
Да и сейчас: «Моё почтенье!»

Не знаю я спала иль нет
Сия богиня, но секрет
Она какой-то верный знала,
Раз миру так себя являла:

Как персик утренний свежа,
И очень даже хороша.

Встречал я женщин сам таких;
Не потому что Дон Жуан,
Узнавший их от сих до сих, –
Куда там!  Просто богом дан

Мне позументик небольшой:
Женат на женщине такой;
А вот с секретом сплоховал,
Его я так и не узнал.

У них прекрасный цвет лица
И силы, как у жеребца.
(Хотел сказать «как у кобылки»,
Так это было б половинкой).

На ощупь кожа чистый шёлк, –
Кто понимает в этом толк, –
И белая… белей сметаны…
Отвисла челюсть у гурманов

Изысканных, прекрасных блюд,
Однако, чу!.. Их всех зовут!

И вот полна опять светлица:
Мельканьем вилок, рук, ножей
Несётся страшной колесницей
Обычный завтрак у людей;

Обычный завтрак в смысле том,
Что все сидят с набитым ртом;
Настолько от еды зависят,
Что ничего уже не видят,

Но Саммити зал удивила,
А дам так просто взбеленила;
Нежнейшие куски телятины –
Что самой ни наесть вкуснятины! –

Челзвиту ловко отдала
И взгляд смущённо отвела;
При этом так похорошела,
Как-будто солнышком пригрела,

Внутри себя во всю ликуя
И кукиш дамам адресуя.

Где тут лукавство и расчёт?
Да нет его! Из года в год
Вершит работу солнце в небе
На счастье нам и на потребу;

Оно восходит, и заходит,
И за собою массы водит;

Пойдём и мы его дорогой,
До номера где уж бывали,
Ведя под руку недотрогу
С глазами полными печали:

Меняя образы свои,
Она артисткою прослыла,
Была то грустна, то бодлива,
То вовсе странно молчалива,

Хотя вчера ещё она
Была исполнена огня
И только случай – сон глубокий –
Её уложил одинокой.

Я не скажу, что Мартин предал
Свою подругу Габриэллу;

И до того ли было другу, –
Тут бы любой присел с испугу:
Толпился у его дверей
Народ из штата Делавэр;

Ещё с Вермонта шла подмога
И с Массачусетса немного;

Побольше шло из Гваделупы…
Да ну её! Я даже в лупу
Не смог найти сей островок –
В курчавых волнах бугорок;

Но он тут есть, и люди есть:
По словарю – тыщ триста  шесть.

Ну что тут скажешь? Это – что-то.
Ждала их та ещё работа!
Засучивайте рукава, –
Не говорите, что плоха;

Вдова бочком… – и снова с ним,
Как только Челзвит сел к  своим
Уже изученным делам
Успеть везде и тут и там

Вести по схеме «два в одном»
Рукопожательный приём,
На письма тут же отвечать
Тем, кто готовы в нём признать

Коль не воскресшего отца,
Так заблудившего купца,
Который рад помочь другому,
Причём, по случаю любому;

Ты только с ним гуляй, кути
И, как телка с собой води
По злачным всем местам Йомена,
Где всё идёт без перемены:

Играют, пьют, танцуют дам
По номерам и пикникам,

Да до кровати чтоб его
Доставить в случае чего;
Потом вдруг разом протрезвеет
И многих в Йомене нагреет:

Узнав про севооборот (1), –
Товар обратный привезёт;

И в чём тут радость? Хоть убейте
Я не пойму никак, поверьте;
Здесь исключение одно –
Влюбляться, всё же, не грешно.

Аманда, время не теряя,
Со стулом Челзвита сдвигая,
Его толкнула под столом
Своим внушительным бедром;

Ещё продвинулась слегка
И, прикоснувшись навсегда,
Вошла в ворота лабиринта
Демагогического финта

Теоретический дискуссий,
Где не было её искусней,
Включая Свифта Джоната;на (2),
Известного своим романом,

И заполняя всё кругом
Тончайшими «Шанель Лером»;

Она духами, так, чуть-чуть
Напоминала всем про грудь,
Что волновалась на просторе,
Как белый парус в синем море;

Что та открытая ложбинка
Кратчайший путь до…:
«Решитесь соблаговолить,
Быть может, будем разрешить...».

Уловка эта столь известна,
Настолько же и интересна.

О, женщины! Когда б на вас
Не положил еврей свой глаз
Мы вас носили б на руках,
А не стояли бы в ногах,

Увы, коленопреклонённо,
Смотря с досадою влюблённой
На чудо неба и земли,
Огня, воды и сатаны.

А где ж дискуссии? Они
Всегда теории в тени…
И раз элиты не хватало
Вдова сама её создала,

Вообразив корреспондентов –
Учёных всяких оппонентов,
И их цитатами кормила
Челзвиту улыбаясь мило,

Не забывая иногда
Его подталкивать слегка.

Когда ж профессор с сединой
Пытался вставить ей пилюлю:
«Здесь надо ручкой, не ногой…», –
То ощутил под носом дулю.

Когда же бросился доцент –
По рангу пятый элемент (3) –
То получил такой отпор,
Что вышел покурить во двор,

И, стало быть, вставлять цитату
В цитатник страстной оппонентки,
По механизмам и машинам
Имевшей прочерки в оценках,

Не получалось у Науки…
Когда же попадалась в руки,
То лезла в форточку софизмов (4),
Потом хваталась за мелизмы

Обычной ссоры у людей,
Где сумасшедший всех сильнее,
Тогда как здесь была сильнее
В лазурном платье Дульсинея.

Вставлять ей было бесполезно –
Она зажалась откровенно;
Открылась только один раз,
Ударив ректору под глаз…

Его потом купцы встречали
В звериных шкурах на Ямале;
Он жил отшельником на свете
Без газа, мыла и газеты;

Устав от битв за жизни цели,
Он ждал, чтоб люди поумнели:
Так было трудно спорить с ней
Культурной женщиной моей.

Как не крути, она себя
Так возвышала; не любя
Всё то, что ей мешало жить
И правду-матку говорить.

Она могла сказать, не скрою,
Слова обидные герою,
Но закалённому бойцу
Хула от женщины к лицу;

Он ценит в ней её натуру,
И лишь потом уже фигуру;
Когда же трус её касался
То долго после зарекался:

Она в плоты их формовала
И по течению сплавляла:
«Они годны лишь на галеру».
И жалась телом к кавалеру.

Тогда как Мартину казалось,
Что та к нему в нутро забралась
И непонятно где здесь он,
А где «Взведенный Граммофон».

Так Челзвит даму окрестил,
Но, уступая, уж ценил
За естество и силу воли
Нести достойно свою долю:

Во всём мужчине угождать,
Стирать бельё, стелить, вязать,
Готовить вечную еду,   
Всё успевая на ходу,

И от чего сама бежала
Всё раскрутить опять сначала;

Раз вышла замуж так любить,
Второстепенное зыбыть,
Потом, по воле заскучав,
Начать супругу докучать

И, добывая так свободу, –
Через скандал, через обман, –
Взять, надругаться над собою,
Как неустройства наркоман.

(А, вы, кто брезгует глаголом,
Пишите мелом по заборам).
С чем Вашим остаюсь навек
«Пока бесславный человек».


ПРИЛОЖЕНИЯ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА

   1) Севооборот, «чередование сельскохозяйственных культур и различных видов паров во времени и на территории (на разных полях) или только во времени (на одном поле).
Является важнейшей составляющей систем земледелия. Необходимость применения севооборотов обусловлена причинами химического, физического, биологического и экономического характера».
   2) Свифт Джонатан, «англо-ирландский писатель-сатирик, публицист, философ, поэт и общественный деятель, англиканский священник. Наиболее известен как автор сатирико-фантастической тетралогии «Путешествия Гулливера», в которой остроумно высмеял человеческие и общественные пороки».
   3) Доцент, – педагогическое звание, нечуждое докторам наук (абитуриент, студент, аспирант, кандидат наук, доктор наук, член-корреспондент Академии Наук).
   4) Софистика, «метод рассуждений (выводов, доказательств) основанный на преднамеренном нарушении законов и принципов формальной логики, на употреблении ложных доводов и аргументов, выдаваемых за правильные. Это сознательное нарушение логических правил, применяемое в споре с целью достичь превосходства над оппонентом, ввести его в заблуждение».