Мне в Париж по делу. Срочно

Эта присказка простая
Удивительно подходит
Под любой момент,
Как знаю.

Нам лишь времечко пророчит
Повторение сюжета:
От любви до марафета,
От вокзала до вокзала,
Где глаза в глаза - начало,

И конец - вокзал, колеса...
И от Анны - только возглас:
- Я любви искала, Господь!

А кругом кружились гости,
На балу пустых фурсеток
Средь прононсов и ливреток.

Вронский соблазнял Парижем.
Так в тетрадках и запишут
Девочки советской школы:
- По балам губились Долли.
Проживали пустоцветом
Дамы в фижмах. Где в boursette
Грошик медный - падаянье
Для крестьяночки у церкви,
Что отмолит грех твой древний
Пред Господем земли русской.

Девочки (мы) в robe marron
Только слышали тот звон,
Где Толстой грозился Риму:
- Мне отпущенное - двину
На твой город блудный, грозный!

- Лев Николаич, Вы серьезно?
"Аз воздам"?
И в Риме Третьем Рома-Новая, заметим,
Господу из Рима-Прима
Угрожала в веке -надацать?

Право, мне смешно признаться,
Что девчонки в красных галстуках
С бантами повторяли вслед за Вами:
"Мне отпущенное..."

- Браво! Браво, Лёвушка!
Лукаво....



p.s.
Заметка на полях после ролика московской блогерши Галины Конышевой
"Анна Каренина. О чем умолчал классик. Полная версия. 1 и 2 части."


название взято из нашей детской поговорки
"Мне в Париж по делу. Срочно"
в моем детстве понималось: попроситься в обществе выйти в туалет

и только на днях увязала с предложением Вронского Анне Карениной: "вместе уехать и жить в любом городе Европы - от Рима до Парижа"

"Каменный мост" (роман Александра Терехова)
Вано Микоян дает показания на  Володю Шахурина (сына наркома авиационной промышленности СССР), где между делом говорит, что Шахурин сообщил Микояну: мы ездили с Ниной Уманской (дочь посла СССР в Америке) в Париж.

Когда следователь НКВД пытается уточнить, что под поездкой в Париж понимали советские школьники, то узнает, что на сленге того времени, понимаются "близость между мальчиком и девочкой, как у взрослых".

И тут до меня доходит: дети советских партапаратчиков в начале 40-х еще изъясняются на дореволюционном сленге. А мы, через 40 лет - уже только на выхолощенном сленге, поскольку уже менее светские, а более советские девочки. И про Господа нам расскажут вновь только в начале 90-х, когда вместо советского планетария Циолковского откроют Собор Петра и Павла, которых и цитирует Лев Толстой в начале  "Анны Карениной".