28. Сила звучания

Сила звучания

1.
… Зверь! Просто зверь! – широко распахивая напрочь заплаканные глаза, гордо произносила она случайной, совсем неблизкой знакомой.

Зверь. Действительно, зверь - в который раз пронеслось в моей голове. Как хочется пойти домой, свернуться калачиком на любимой рыжей  овечьей шкуре и ни о чём, ни о ком не думать.

Чужое щебетанье заполняло сознание, отодвигало  собственную боль, занавешивая её плотным, пропитанным  посторонними эмоциями завесом. Театр, - вновь подумала я, - как ей хочется рассказать, насколько сильно она любима. Кому угодно. Вот, хотя бы мне. Ведь встретились же. А в жизни, по определению, нет места случайностям.

Пусть проиграет свою роль до конца. Возможно, я её единственный зритель. И это одна из немногих её ролей.

… Зверь. Зверь…
Сегодня я поняла силу звучания, не имеющую ничего общего ни с буквой, ни со смыслом. Думаю, я повторю себе это ещё не однажды: не слушай – что, слушай – как!

2.
Несколько дней назад…

Крупный мужчина сидел на краешке тумбового стола. Он как-то очень по-детски болтал ногами  в новеньких замшевых кроссовках, с полуулыбкой разглядывая белёный потолок.

Напротив, за добротно накрытым столом, две женщины удивлённо таращили на меня глаза. Та, что была покрупнее, с подбитыми коком высветленными волосами (шли 80-е!), пухлыми губами, капризно повела плечом и качнулась  в сторону.  Другая, маленькая, с едва приметным горбиком, кинулась подавать мне стул, искать чистую рюмку и старательно силилась налить водку.

Это была моя рюмка. Мой стол. Моя кухня.  И – мой муж. Нелепее и неожиданнее в моей 22-х летней жизни пока ещё ничего не происходило. Капризная полненькая блондинка мило и совершенно привычно переместилась ещё ближе к тумбовому столу и положила руку чуть повыше синей замши.

Я её узнала. На всех фотографиях (супруг бережно хранил досемейный альбом) они были вместе. Он следовал за ней со школьной скамьи. Сначала в наш маленький городок, затем в областной город, где дядька начальник пристроил его на завод. И  в маленьких кафешках, недорогих   ресторанчиках  они весело прогуливали всю его зарплату. Он ушёл служить в армию. Она почти мгновенно выскочила замуж. Ничего необычного…

… Мы встретились с ним на мостике через мутную, местами загнанную в трубы, но всё ещё живую речку Песоченку.  Ещё через день я ела землянику с его крепкой крупной ладони. Восхищённо смотрела, как упёршись руками о влажную землю (тело в длину-вразброс), он совершенно по оленьи пьёт воду из родника близ Троицкой рощи. Голова кружилась, сердце пело и мерцало глубоко в глубине сладко и почти болезненно.

Он уехал через неделю. Куда-то далеко, в заброшенную северную деревушку, откуда корнями был его рано ушедший отец и где всё также обитали тётки. Ничего не случилось. Но всё уже было определено. Он собирал там кедровые шишки, топил печь в избушке на заимке, смотрел, как лёд ломает Енисей, выплавлял металл в огромных печах знаменитого Красноярского завода. Спустя год (всё было – и письма, и междугородние переговоры), в телеграмме он написал: вылетаю, встречай, подарок и себя вручу лично.

Беличий хвост я прикрепила к сшитой мной же кроличьей шляпке-пилотке. Кедровые шишки и орешки рассыпались и забылись где-то в шкафу. И через десять дней после телеграммы близких потрясла весть – московская девочка, сиротка-племяшка, выходит замуж.

Всё с самого начала было смешно и чуточку неправильно. С раннего утра, ещё не надев своё белое волшебное платье, я чистила селёдку, отделяла  от кожицы и костей (да здравствуют уроки труда в одной из столичных школ!) и  заталкивала в её раскрытый, серо-сизый рот растрепанную петрушку.

Мы ехали в ЗАГС на попутном грузовичке. Фата цеплялась за дощечки деревянного бортика, водитель дурашливо подмигивал в маленькое зеркальце, а жених, пожёвывая кончики усов, даже не пытался прикрыть меня от ветра.

За столами молодой муж водил меня от одного почётного гостя к следующему, крепко прижимал и целовал в губы. Английская булавка больно колола  правый бок, поддерживая так некстати испорченное бельё (это было время  трусиков со вставной, очень ненадёжной резинкой и простеньких бюстиков с грубыми застёжками на пуговку). Всю первую совместную ночь муж благополучно проспал рядом, но не вместе со мной. А утром я сидела, зажатая между свежей свекровью и её матерью – совершенно растерянная, не понимая, что делать дальше.

Так началась моя семейная жизнь.
Близкие наблюдали, но не вмешивались (не послушалась – не жалей, не жалуйся!). Город любопытствовал, гудел, перебирал, перевирал. Город всё знал. И просто ждал, когда же тайное станет явным. И оттого ещё более интересным.

… Я открыла дверь.
За ней был мой стол. Моя кухня. Белёный мной потолок. И – мой муж. Нелепее и неожиданнее в моей очень юной жизни пока ещё ничего  не случалось. В моём доме пахло дымом, застарелым срезом нагревшейся докторской колбасы и замшей мужских новеньких синих кроссовок.

Я медленно,  и как-то очень рассчитывая движения, достала новенький индийский, подаренный московским дядькой на свадьбу (дефицит редкостный!) постельный комплект в милый мелкотравчатый цветочек, подошла к столу, опрокинула в себя белое, мутное (первая и последняя рюмка в моей жизни!), аккуратно протянула бельё пышной блондиночке. - Постелите вечером – и ушла, так же аккуратно, почти осторожно прикрыв дверь.

За дверью был дождь. И я  могла плакать.

Спустя несколько десятилетий я узнала, что мелкая горбатенькая подружка и блондиночка с взбитым выбеленным коконом волос ушли следом за мной. Удивлённо, почти восхищённо раскрыв искусанные поцелуями в кровь губы и произнеся: Я бы так не смогла…

… Крупный мужчина с хорошо очерченной головой иногда встречается на перекрестьях наших немногочисленных, не самых длинных улиц так любимого мной города. Он всё также носит синие замшевые, всегда безупречно новые кроссовки. И всё также, не глядя в глаза, проходит мимо, останавливается, окликает и всегда, сквозь и спустя десятилетия, говорит одну и ту же фразу: я тебя люблю…

Отчего-то я ему не верю.
Я давно  поняла силу звучания, не имеющую ничего общего ни с буквой, ни со смыслом. И повторяю  себе раз за разом: не слушай – что, слушай – как!

 Ваша
 Марина Бондарева