А. С. Пушкин, Anakreons Sarg

Alles huellt sich in die Stille,
Huegel gruesst die Dunkelheit.
Zwischen Wolken – schmal, grazile -
kommt der Mond herbeigeeilt.

Sehe: Lyra ruht am Grabe.
Und nur manchmal, in der Weite
hoert man unbestimmt und vage
ihre kummervolle Klage
aus den seelenlosen Saiten.

Sehe: eine Turteltaube,
Kelch und feiner Rosenkranz.
Freunde, hier ruht im Staube
der gelebt in Lust und Glanz,
jetzt beschaulich, unterm Laube
in prachtvoller Eleganz.

Hier sieht er sich in dem Spiegel,
spricht beherzt: bin grau und alt,
dulde dennoch keine Riegel,
nicht so lang das Leben schallt.

Laesst die Lyra leise klingen,
Stirnrunzelnd nur zum Schein.
Wollte Lasterhaftes singen -
singt die Liebe nur allein.

Hier, die letzte Schuld bekunden
ruestet sich der Dichterfuerst.
Dreht vergnuegt beschwingte Runden,
stillt beglueckt den Lebensdurst.

Um ihn tanzen Kind und Weib
Junge Maegde schoen wie Blueten.
Von der knausrig knappen Zeit
stiehlt er einige Minuten.

Sehe: Musen und Chariten
fuehren uns'ren Herrn ins Grab.
Im Efeu in Rosen glitten
Spiele hinter ihn hinab.

Er ging heiter als das Labsal.
Sterbender, du armer Tropf,
haeng' dich nicht am Seil des Schicksals,
pack auch du dein Glueck beim Schopf.

Sei vergnuegt, lass dich erquicken.
Fuelle oefter den Pokal.
Lass in Liebe dich verstricken.
Liebe, lebe, singe, strahl!


ГРОБ АНАКРЕОНА.

Всё в таинственном молчаньи,
Холм оделся темнотой,
Ходит в облачном сияньи
Полумесяц молодой.
Темных миртов занавеса
Наклонилася к водам;
В их сени, у входа леса,
Чью гробницу вижу там?
Розы юные алеют
Камня древнего кругом,
И Зефиры их не смеют
Свеять трепетным крылом.
Вижу: лира над могилой
Дремлет в сладкой тишине,
Лишь порою звон унылый,
Будто лени голос милый,
В мертвой слышится струне.
Вижу: горлица на лире,
В розах кубок и венец...
Други, други! в вечном мире
Здесь Теосской спит мудрец.
Посмотрите: на гробнице
Сын отрад изображен.
Здесь на ветреной цевнице
Резвый наш Анакреон,
Красотой очарованный,
Нежно гимны ей поет,
Виноградом увенчанный,
В чашу сок его лиет.
Здесь он в зеркало глядится,
Говоря: «Я сед и стар;
Жизнью дайте ж насладиться —
Жизнь, увы! не вечный дар!..»
Здесь, на лиру кинув длани
И нахмуря важно бровь,
Хочет петь он бога брани,
Но поет одну любовь. —
Здесь готовится природе
Тяжкой долг он заплатить;
Старый пляшет в хороводе,
Жажду просит утолить;
Вкруг философа седого
Девы пляшут и поют;
Он у времени скупого
Крадет несколько минут.
Вот и музы, и хариты
В гроб любимца увели,
Плющем, розами повиты,
Игры, смехи вслед ушли;
Он исчез, как наслажденье,
Как невнятный вздох любви.
Смертный! век твой — сновиденье:
Счастье резвое лови,
Наслаждайся! наслаждайся!
Чаще кубок наливай,
Страстью нежной утомляйся,
А за чашей отдыхай.

<1815>