Синеглазая принцесса

7, 8, 9

Шecтepкa лошадей резво бежала по ровной дороге. Алана и капитан Беллинджер были в пути уже три дня. Два из них прошли относительно спокойно – враги не объявляли перемирия, но и от открытых выпадов воздерживались.

Алана по-прежнему искала возможности сбежать, однако ей это не удавалось: капитан смотрел в оба.

По вечерам, когда они останавливались на ночлег, Николас отводил Алану в ее комнату, откуда она не должна была выходить до отъезда. Утром капитан усаживал девушку в дилижанс – и путешествие возобновлялось. Казалось, ему не будет конца.

Алана почувствовала на себе пристальный взгляд Николаса и припала к окну, чтобы не было соблазна бросить на него ответный взгляд.
Николас молча разглядывал профиль индианки. Заходящее солнце отбрасывало на него розоватые отблески, и это было так красиво, что у капитана захватило дух.

Он поспешил встряхнуться и сказал, обращаясь скорее к самому себе, а не к Алане:

– Еще немного – и будет станция. Там мы и заночуем.

Она повернула голову, и их глаза все-таки встретились. Но собрав все свои силы, Алана сумела вырваться из сладостного изумрудного плена и в который раз сказала себе, что этот человек не должен завладеть ее сердцем. Иначе – конец!

Когда она отпрянула и пугливо съежилась, Николас тихонько рассмеялся:

– А ты, оказывается, недурна собой, маленькая дикарка!

Вскоре показалась станция. Дилижанс остановился возле длинного одноэтажного здания. Не дожидаясь посторонней помощи, Алана спрыгнула на землю и побежала к крыльцу.

– Вам здесь понравится, капитан, – донесся до нее голос кучера. – У Бакнеров прекрасно кормят. Деликатесов, конечно, не будет, но еда вкусная.

– Мы завтра рано выезжаем? – спросил Николас, гораздо больше озабоченный тем, чтобы они поскорее прибыли на место назначения.

Кучер задумчиво погладил бороду.

– Да как обычно, с первыми лучами солнца, капитан. Постарайтесь не опаздывать.

Алана с опаской переступила порог почтовой станции. Чужая цивилизация обрушила на нее множество неизвестных вещей, назначение которых ей было непонятно, а непонятное часто пугает.

Она внимательно осмотрела комнату. Взгляд ее задержался на красном абажуре, на ковре, постланном на полу у камина, на блестящих медных кастрюлях и сковородках, стоявших рядком у стены возле плиты.

У нее возникло много вопросов, но она не осмеливалась задать их капитану, ведь он считал, что она не говорит по-английски, и пришлось бы признать, что она намеренно ввела его в заблуждение. Как же трудно было притворяться!

Алана совсем сникла и готова была провалиться сквозь землю от стыда, когда Молли Бакнер по-матерински улыбнулась им. Она чем-то напомнила Алане бабушку – то ли лукавым прищуром глаз, то ли жилистыми руками, привыкшими к каждодневной тяжелой работе.

– Как вы удачно приехали – я только что накрыла на стол, – улыбнулась миссис Бакнер, вытирая ладони о фартук. – Надеюсь, вы порядком проголодались в дороге? А то я люблю, когда у гостей хороший аппетит. Пойдемте в столовую. Мы с мужем, правда, давно поужинали, но вам составит компанию семейство Флеммингов. Это тоже мои постояльцы, они приехали прямо перед вами.

Миссис Бакнер подвела Алану и Николаса к грубо обструганному деревянному столу, за которым уже сидели трое.

– Вот, познакомьтесь с мистером и миссис Флемминг. Вместе со своей дочерью Грейс они едут в форт Юнион, – сказала Молли.

Алану усадили между матерью и дочерью, а Николас сел напротив, рядом с мистером Флеммингом.

Обменявшись любезностями с соседями по столу, Николас объяснил им, что Алана не говорит по-английски. Они тут же потеряли к ней интерес, и Алана смогла спокойно разглядеть своих новых знакомых.

Добродушный мистер Флемминг напоминал шарик. Когда он смеялся, его тело мягко колыхалось. Миссис Флемминг являла собой полную противоположность мужу. Высокая, тощая, она наводила уныние одним своим видом. Злое выражение явно не красило ее лицо, на котором резко выделялся большой крючковатый нос. А вот дочь у такого чучела уродилась на удивление хорошенькой, мягкие каштановые волосы, карие, в тон волосам, глаза. И эти глаза кокетливо заблестели, едва мисс Флемминг посмотрела в сторону капитана Беллинджера!..

Алана насупилась. Она неожиданно увидела капитана в ином свете, и нельзя было сказать, чтобы это зрелище ей понравилось. С хорошенькой Грейс Флемминг Николас был весьма любезен и обходителен.

«Оказывается, он может быть таким, просто он не дает себе труда быть вежливым со мной, считая меня дикаркой», – с горечью подумала Алана и исподтишка посмотрела на Грейс, которая была ее ровесницей.

Красивое желтое платье, нарядная шляпка… Да, такой красавицы она, пожалуй, еще не видела…

Но тут подали еду, и ей стало не по себе: Алана в ужасе смотрела на столовые приборы – она понятия не имела, как ими пользоваться! Ее не успели этому научить, ведь в детстве, когда отец жил еще с ними, Алану кормили отдельно, а потом он уехал. Во время же путешествия с Николасом Алана, едва прибыв на почтовую станцию, уединялась в своей комнате и ужинала и завтракала отдельно от всех. Впервые оказавшись за столом с белыми людьми, она совершенно не знала, что делать.

Девушка растерянно посмотрела на Николаса. Он ободряюще улыбнулся, угадав ее мысли, и взял в руки вилку, молчаливо приглашая Алану последовать его примеру.

Она вдруг поняла, что почти ничего не знает о жизни белых людей, и растерялась еще больше; наблюдая, как Николас любезничает с Грейс Флемминг, Алана поймала себя на мысли, что хочет очутиться на ее месте. Но почему? Она ведь ненавидит капитана Беллинджера! Или… нет?

И тут же последовало новое открытие: она боялась опозориться перед этими людьми!

Однако разбираться в своих чувствах Алане было некогда, и она оставила это на потом, а сейчас стала усердно копировать каждое движение Грейс Флемминг. Получилось сносно. Во всяком случае, никто, кроме Николаса, не догадался, что она впервые держит в руках столовый нож и вилку. Ну, а Николас только иронически поднял брови.

Алана так старательно копировала Грейс Флемминг, что почти не прикоснулась к еде и была рада, когда трапеза закончилась и все перешли в просторную гостиную.

Мужчины заговорили о послевоенной разрухе, о разорении Юга.

Грейс и ее мать сели к окошку с вышиванием.

Алана быстро заметила, что Грейс Флемминг не сводит глаз с капитана Беллинджера: даже потупившись, она пристально наблюдала за ним из-под ресниц.

А сколько уловок пускала в ход Грейс, чтобы привлечь внимание Николаса! Особенно забавляло Алану то, что стоило ему посмотреть в ее сторону, как Грейс начинала часто-часто хлопать ресницами и застенчиво улыбаться.

Однако Николас, похоже, не замечал ее восхищения – он был увлечен рассуждениями о том, что люди, проигравшие войну, теряют уважение к себе.

Наконец миссис Флемминг удалось вклиниться в мужской разговор.

– И куда вы направляетесь, капитан Беллинджер? – осведомилась она.

– Сначала в Вашингтон, а потом домой в Виргинию, – коротко ответил Николас.

– О Боже! Что я слышу! – просияла миссис Флемминг. – Вы из Виргинии! – Однако вдруг ее лоб прорезала озабоченная морщина. – Да, но тогда почему на вас синий мундир? Неужели вы, южанин, сражались против своих земляков?

– Я сражался во славу Юга, – тусклым, невыразительным голосом ответил Николас. – Но Конфедерации больше нет, миссис Флемминг. И вашингтонское правительство старается, чтобы мы снова стали единой страной. Видя его усилия, многие люди тоже начали стремиться к примирению.
Миссис Флемминг возмущенно уставилась на него поверх очков:

– Наверное, вы столь благодушны, потому что ваш дом не пострадал, капитан. А вот нам не повезло, наше поместье в Ричмонде сгорело. Сейчас его, правда, восстановили, но все уже не то… О былой роскоши пришлось позабыть. Мы, как и многие наши друзья, разорены, а это не располагает к легкому прощению обид.

Николас смерил ее ледяным взглядом:

– Что ж, мне, можно сказать, и вправду повезло, мадам. Хотя там, где я живу, свирепствовали пожары, наш дом почти не пострадал.

– А вы случайно не из Ферфакса? – насторожилась миссис Флемминг.

Николас кивнул, глаза его помрачнели – он уже знал, что последует за этим вопросом.

– Неужели вы в родстве с Беллинджерами, которым принадлежит Беллинджер-Холл? – ахнула собеседница.

– Да, миссис Флемминг, – подтвердил Николас, готовясь дать ей отпор. – Беллинджер-Холл – мой дом.

– Боже мой! Беллинджеры… такое известное семейство! – пролепетала потрясенная миссис Флемминг. – Его так уважали… правда, потом… потом… – Она поперхнулась, покраснела и торопливо продолжила: – Капитан, я… мы… мы не верим сплетням, которые распускают про вашу семью. Ни единому слову!

Николас промолчал, и миссис Флемминг с тайным злорадством выпалила:

– Говорят, главу этого семейства расстреляли янки. Вроде бы однажды ночью он неожиданно вернулся домой и застал свою жену врасплох с офицером. Разъяренный изменой жены, Беллинджер убил наглого янки, и северяне его казнили.

Глупая миссис Флемминг трещала как сорока, не замечая, что Николас страшно напряжен и что в глубине его зеленых глаз притаилась боль.

«Что омрачило жизнь капитана? – тревожно гадала Алана. – О какой женщине они говорят? Почему ему так горько об этом слышать?»

А миссис Флемминг продолжала тараторить:

– Я лично считаю, что мистер Беллинджер имел полное право расправиться с этим янки, но его расстреляли. Расстреляли без суда и следствия! Послушайте, капитан… – Она даже рот разинула от любопытства. – Послушайте… а ведь казненный, наверное, был вашим близким родственником?

Глаза Николаса давно превратились в две зеленые льдинки.

– И весьма близким. То был мой отец. Что же касается правдивости этих слухов… видите ли, в жизни правда частенько смешивается с полуправдой. И люди обычно верят тому, чему им хочется верить.

– Боже мой! Значит, эта женщина была вашей ма… – вырвалось у Грейс.

– Хорошо, я согласна, семейные драмы всегда обрастают множеством домыслов, – не унималась миссис Флемминг. – Вот вы и расскажите нам, что же все-таки произошло! Какова настоящая правда?

– Это зависит от того, чему вы склонны поверить, миссис Флемминг, – с горечью произнес Николас. – Ваша версия, конечно, сильно приукрашена. Но беда в том, что почти никто – и я в том числе – не знает правды, и можно лишь гадать, что именно произошло в роковую ночь.

Мать и дочь были поражены. Николас усмехнулся:

– Но боюсь, истинная правда ужаснула бы вас еще больше.

Он был уверен, что разговор на этом прекратится, но миссис Флемминг не так-то легко было заставить отклониться от цели:

– А ваша матушка по-прежнему обитает в Беллинджер-Холле, капитан? – с невинным видом поинтересовалась она.

Столь наглое вмешательство в его личную жизнь возмутило Николаса, и он решительно отрезал:

– Понятия не имею. После казни отца я дома не был.

– Да уймитесь же вы! – не выдержал мистер Флемминг. – Что вы лезете не в свое дело? Зачем докучаете человеку сплетнями и досужими домыслами?

Николас стиснул зубы.

Алана могла лишь догадываться о том, что творилось в его душе.

Грейс Флемминг неожиданно положила свою изящную ручку на руку Николаса и сочувственно прошептала:

– Папа прав, капитан Беллинджер. Поверьте, мы с мамой не хотели пробуждать тягостные воспоминания.

Но Николас не смягчился.

– Не стоит беспокоиться, мисс Флемминг, – сухо произнес он. – С тех пор, как отец застрелил любовника моей матери, наша семья вызывает повышенный интерес у окружающих. Я к этому привык.

Трудно было придумать более шокирующий ответ.

В комнате воцарилось гнетущее молчание. Грейс Флемминг побледнела и отдернула руку, словно обжегшись.

– Что за страшные вещи вы говорите, капитан!

Миссис Флемминг сложила вышивание и встала:

– Пора спать. Завтра будет тяжелый день.

– Ну-у, давайте посидим еще немножко, мама, – взмолилась дочь.

Момент первого потрясения прошел, и красивый гордый капитан еще больше заинтриговал охочую до мужского общества Грейс.

– Неужели мы не можем поговорить о чем-нибудь более приятном, капитан Беллинджер? – с милой улыбкой спросила она.

Николас мгновенно раскусил ее хитрость, тем более что это было несложно. Женщины – а они всегда вились вокруг него словно мухи – либо надоедали ему своей материнской заботой, либо старались изменить его к лучшему. Но сейчас капитану было безразлично, какие иллюзии питает на его счет Грейс Флемминг. Главное, что она была весьма недурна собой, а Николас ценил женскую красоту.

– Что ж, можно побеседовать и на более приятные темы, но при одном условии: вопросы буду задавать я, – заявил капитан и ослепительно улыбнулся.

– Ах, вот как? И что вас интересует? – к ужасу своих родителей, Грейс кокетничала напропалую.

– Ну… например… почему вы очутились так далеко от дома, мисс Флемминг?

Грейс просияла. На ее щеках появились прелестные ямочки.

– О, мы едем в гости к моей сестре Франни. У ее мужа фактория возле форта Юнион. Признаюсь, мне уже надоело путешествовать, и я жду не дождусь, когда мы прибудем на место. Я так стосковалась по цивилизации! А тут еще эти индейцы… – Грейс брезгливо наморщила носик. – А что занесло вас в эту дикую глушь, капитан?

– Я тут не по своей воле. Меня отправили сюда вместе с другими южанами, чтобы мы усмиряли индейцев. Насколько я понимаю, власти не знали, что с нами делать, и решили, что чем дальше нас заслать, тем им будет спокойней: – Николас покосился на Алану. – Правительство одним выстрелом убило двух зайцев: убрало с глаз долой бунтовщиков-южан и загнало в резервации бунтовщиков-индейцев. А то, что они там умирают с голоду, никого не волнует!

– Похоже, вы сочувствуете этим дикарям, – хмыкнул мистер Флемминг. – Должен вам сказать, что наше семейство придерживается иной точки зрения. По мне, так лучше, чтоб они все передохли. Я, правда, и к полковнику Кастеру не питал особой симпатии, поскольку он янки, но и меня возмутило, что на него так коварно напали. Даже янки не заслуживал столь ужасной участи. Индейцы поступили бесчеловечно.

– Но белые тоже не ангелы, – возразил Николас. – Я видел, как они обходились с индейцами. И потом, у меня есть веские основания считать, что нападение на Кастера было спровоцировано.Николас и сам не ожидал от себя такого!

Алана впилась взглядом в его лицо, стараясь понять, правду он говорит или нет. Неужели капитан действительно сочувствует ее народу?

Миссис Флемминг содрогнулась.

– Брр… давайте больше не будем об индейцах, капитан! – попросила она и вкрадчиво поинтересовалась: – А… перейдя на сторону правительства, вы подписывали какие-нибудь бумаги, капитан? Я слышала, южан заставляют присягать на верность Соединенным Штатам…

Она прекрасно понимала, что наступает на больную мозоль, и ее маленькие глазки опять злорадно вспыхнули.

– Это был самый разумный выход, – отрезал Николас и, давая понять, что допрос окончен, отошел к камину.

Алана тихо сидела, сложив руки на коленях, и всем своим видом старалась показать, что происходящее ее не интересует.

Миссис Флемминг разочарованно вздохнула, пошарила глазами по гостиной, подыскивая новую мишень…

Внезапно ее взгляд зацепился за молчаливую девушку, которая так отрешенно смотрела, как будто рядом с ней в комнате никого не было.

– Хотела бы я знать, капитан Беллинджер, – миссис Флемминг повысила голос от возмущения, – как получилось, что столь юная особа путешествует одна, без родственников или хотя бы компаньонки?! Это же не принято!

Алана и бровью не повела.

Тогда миссис Флемминг постучала пальцем по ее плечу и спросила, медленно произнося каждый слог:

– Где ва-ша ком-пань-он-ка?

Видимо, она надеялась, что если говорить с расстановкой и громко, то до Аланы все-таки дойдет смысл вопроса.

Взбешенная Алана резко дернула плечом, скидывая ее руку, и ринулась в комнату, которую отвела для нее Молли Бакнер.

– Как она дурно воспитана, – прошипела миссис Флемминг. – Да я в жизни не видела ничего подобного! Это… это Бог знает что!

Николас усмехнулся.

– Не волнуйтесь понапрасну. Я же вас предупреждал, мисс Кэлдвелл не понимает английского.

Миссис Флемминг вытаращила глаза, как будто услышала это впервые.

– Но тогда ей тем более не следует ездить одной. Она что, жила среди варваров, которые и по-английски не говорят?

– Вы недалеки от истины, – кивнул Николас. – Алана Кэлдвелл воспитывалась шайенами.

От лица миссис Флемминг отлила кровь, а ее дочь ахнула и переспросила, словно не веря своим ушам:

– Шайенами? Они что, ее похитили?

– О нет. Просто… мисс Кэлдвелл – наполовину индианка. Ее мать была из этого племени, – пояснил капитан, наслаждаясь замешательством собеседниц.

Грейс уставилась на дверь, за которой скрылась Алана.

– Боже мой! – после долгого молчания простонала она, скривившись от отвращения. – Какой ужас! Да ее близко нельзя подпускать к приличным людям! Она… она ведь может прокрасться ночью в нашу спальню и перерезать нам горло!

– Не понимаю, – нахмурилась миссис Флемминг, – как мог ее отец, белый человек, связаться с грязной индианкой?

– Да ладно, чего вы взъелись на бедную девочку? – попытался урезонить жену и дочь мистер Флемминг. – Она и на индианку-то не похожа.

– Послушайте, капитан, – подозрительно спросила миссис Флемминг, – а откуда вы знаете ее историю?

Алана, которой все было слышно через тонкую перегородку, сердито сжала кулаки. Так и есть! Сейчас он поднимет ее на смех! Ну что за ужасный человек! Неужели ему доставляет удовольствие мучить и унижать беззащитных?

– Мисс Кэлдвелл находится под моим покровительством, – спокойно ответил Николас.

– То есть как? Вы хотите сказать, она… едет с вами? – в ужасе воскликнула миссис Флемминг, а Грейс тихо ойкнула.

Николас раздраженно поморщился.

– Да, я сопровождаю ее в Сент-Луис. Вы, должно быть, уже заметили, что у нас с мисс Кэлдвелл много общего. Мы с ней оба изгои, с той только разницей, что я достоин вашего презрения куда больше, нежели она, но почему-то со мной вы больше церемонитесь, – заявил Николас, и Алана вдруг поняла, что он вовсе не собирается ее позорить, а, наоборот, старается защитить и ради этого готов сам стать посмешищем.

Но почему он так равнодушен к мнению окружающих? Почему так презирает их? Наверное, из-за того, что случилось с его родителями… Бедный… Пережить такое…

Хотя… с какой стати его жалеть? Он не заслуживает жалости! Капитан – бледнолицый и, стало быть, ее враг!

Алана прижалась лбом к окну. С ночного неба сыпались большие снежные хлопья. На душе у нее было тяжело. Да… не скоро она позабудет сегодняшнее унижение… Флемминги ругали шайенов, о которых наверняка знали только понаслышке, а она была вынуждена молча терпеть их поношения!

Что ж, если так ведут себя все белые люди, то она тем более не желает иметь с ними ничего общего! Особенно с капитаном Беллинджером, который постоянно ранит ее своими дурацкими замечаниями.

Приподняв подол, Алана посмотрела на свои ноги, обутые в мокасины, и пожалела, что согласилась снять индейское платье. Не надо было переодеваться. Тогда бы все понимали, что она горда своей принадлежностью к славному племени шайенов!

Да-да, ей нечего стыдиться родственников. Во всяком случае, по линии матери.

А вот с отцом посложнее… Она, мягко говоря, не уверена, что им или его детьми, обитающими в Виргинии, можно гордиться.
8

Алана ворочалась с боку на бок на жесткой постели и никак не могла уснуть. Слишком многое не давало ей покоя…

Промаявшись без сна, она встала и подошла к окну. Привыкшая к холоду, девушка задыхалась в жарко натопленном помещении. Быстро нащупав в темноте щеколду, Алана распахнула окно и с наслаждением набрала полную грудь свежего воздуха.

Снегопад уже прекратился, на небе сияла луна. Судя по ее расположению, время близилось к полуночи. Тишина стояла такая, что даже слышно было, как в конюшне пофыркивают лошади. Потом с крыши упала маленькая сосулька, и на всю округу раздался звон.

Алана с тоской подумала, что завтра утром ей опять придется терпеть в дилижансе соседство капитана Беллинджера. Но хотя бы этих противных Флеммингов рядом не будет – и то хорошо! Она вспомнила их обидные слова и зябко поежилась.

Этим вечером Алана впервые поняла, что совершенно не готова к встрече с миром белых людей. Она не знает правил этого мира, не понимает причин многих поступков. Особенно ей было непонятно, почему белые люди такие жестокие. Вот хотя бы миссис Флемминг. С чего эта карга на нее взъелась? Чем она ей не угодила?

А как странно ведет себя Грейс! Странно и глупо.

Алана нахмурилась. Сама не понимая почему, она злилась на Николаса за то, что он поощрял дурацкое кокетство мисс Флемминг. Как это было нелепо! Нелепо и неискренне… То ли дело они с Серым Соколом! Объяснились друг другу в любви прямо, безо всяких там ужимок и хлопанья ресницами. В любви нужно быть честными и откровенными.
Алане вдруг стало страшно. Знакомый мир, в котором она выросла, канул в небытие, а неведомое будущее казалось ужасным.

Нет, нужно бежать! И быстро! А то можно и не найти дороги домой… Но где теперь ее дом? Куда она вернется? На пепелище? Утраченного не вернуть. После смерти бабушки и дедушки она уже ни в ком не обретет надежной защиты. И восторгов любви ей теперь не познать – Серый Сокол унес с собой в могилу ее надежды на счастье.

Она одна… одна на свете… По щеке девушки побежала слеза.

Неожиданный шум прервал ее горькие размышления. Алана отпрянула в тень и прислушалась. У кого-то под ногами захрустел снег. Интересно, кому это вздумалось прогуляться в столь поздний час?

Перед окном появилась темная фигура. Алана затаила дыхание. О, да это Николас Беллинджер!

Не подозревая, что она за ним наблюдает, Николас остановился прямо под окном Аланы и, прислонившись к стене, уставился в черную даль. Похоже, его тоже мучила бессонница.

Алана вглядывалась в него, стараясь догадаться, о чем он думает. Наверное, воспоминания о родителях разбередили ему душу…

Вдруг скрипнула входная дверь. Николас вздрогнул и повернулся на звук.

– Капитан Беллинджер?! – послышался высокий голос Грейс Флемминг. – Ах, какой сюрприз! А я и не подозревала, что вы здесь. Я просто вышла подышать свежим воздухом.

На лице Николаса промелькнула ироническая усмешка.

– Вы бы отдохнули, мисс Флемминг. Вам предстоит завтра нелегкий путь.

Грейс была с головы до ног закутана в теплый плащ – только нос торчал наружу.

– Честно говоря, капитан, – призналась она, – я вышла сюда, заслышав ваши шаги. Мне нужно с вами поговорить.

Грейс подошла к Николасу почти вплотную и, с обожанием глядя на него снизу вверх, прошептала:

– Вас это удивляет?

Николас долго молчал – Алане показалось, что он раздосадован, – а потом ответил:

– У нас с вами могут быть большие неприятности, мисс Флемминг. Ваши родители вряд ли одобряют ночные рандеву. Идите к себе. Будем надеяться, что если вы поспешите вернуться, они не заметят вашей отлучки. Иначе нам с вами не поздоровится.

Но Грейс положила руку на плечо Николасу и томно прошептала:

– Нет… Я должна с вами поговорить! Должна… Капитан, я понимаю ваши чувства. Разговор в гостиной был вам крайне неприятен. Но я хочу, чтобы вы знали: мне нет дела до скандала, разыгравшегося вокруг ваших родителей. То, что они опозорили имя Беллинджеров, нисколько не умаляет вас в моих глазах.

Николас отпрянул:

– Вот как? Вы решили проявить великодушие? Но скажите на милость, чем я заслужил такую честь?

– Мне кажется… вы… страдаете и вам нужна женщина, которая бы вас понимала, – жеманно произнесла Грейс, заинтригованная тем, что капитан так долго остается равнодушным к ее чарам.

Николас схватил ее за плечи и притянул к себе.

– Да? И вы видите себя в этой роли? – спросил он каким-то неестественным, деревянным голосом.

– Я… я могла бы вас утешить, – вкрадчиво пояснила Грейс.

– Я не ищу утешения в женских объятиях, – отрезал капитан.

– Но я бы вас понимала! – продолжала навязываться мисс Флемминг.

– Женщины всегда так говорят, – презрительно хмыкнул Николас. – Можете мне поверить, у меня богатый опыт. Но потом оказывается, что все это были только слова.

– Но… я постараюсь! Я хочу вам помочь!

– Мисс Флемминг, если б вы знали, что творится в моей душе, вы бы бежали от меня без оглядки.

Грейс Флемминг откинула капюшон и кокетливо заявила, поправляя волосы:

– Я вас не боюсь, капитан.

Николас придвинулся ближе:

– И очень зря.

– Но почему? – еле слышно выдохнула она, и из ее рта вырвалось маленькое облачко пара.

– А вот почему: я не доверяю женщинам. Мои увлечения мимолетны, я не способен на серьезные чувства, – Николас помолчал, давая Грейс возможность хорошенько обдумать его слова, и тихо спросил: – Вы меня поняли?

– Н-не совсем… – пролепетала потрясенная его откровенностью Грейс.

– Неужели? Но вы же обещали мне полное понимание, – засмеялся Николас.

– Все равно я хочу быть с вами! – упрямо воскликнула Грейс и прильнула к его груди. – Когда я вас увидела, я сразу поняла, что вы удивительный, ни на кого не похожий! Я еще не знала вашей истории, а уже почувствовала это.

– Но что же вас так волнует? – спросил Николас с таким видом, будто женщины каждый день вешаются ему на шею. – Вы заинтригованы скандальной известностью Беллинджеров или, может быть, вас привлекает мое богатство?

– Нет, – тряхнула головой Грейс. – Мне нужны только вы. Я хочу вам помочь пережить эту страшную трагедию. Ведь смерть отца была для вас трагедией, да? Позвольте мне быть с вами рядом, Николас!

– Все ясно, – хмыкнул капитан. – Решили проявить материнскую заботу? Так вот, запомните хорошенько, мисс, я в матери не нуждаюсь. С меня и одной матери хватит.

Алана знала, что ей не следует подглядывать, но не могла заставить себя отвернуться. Приникнув к оконной раме, она завороженно смотрела на Грейс и на капитана. Со стороны было совершенно ясно, что Грейс балансирует на краю пропасти, однако сама мисс Флемминг, похоже, не замечала опасности.

Она кокетливо надула губки и проворковала:

– О нет, капитан, я не претендую на роль вашей матушки. Но зато могу развеять ваши горести.

Николас порывисто обнял Грейс и припал к ее губам.

Алана изумленно следила за ними, не понимая, что происходит. Она никогда раньше не видела такого, и этот обычай показался ей очень странным.

Интересно, что бы ощутила она, если бы Николас прикоснулся губами к ее губам? Алана поднесла палец ко рту, но тут же отдернула руку, смущенная предположением, что прикосновения врага были бы ей, наверное, приятны.

Николас отпустил мисс Флемминг. Она стояла, слегка пошатываясь, и глаза ее светились в темноте, как у кошки.

– Я знала, что это случится, – прерывисто дыша, прошептала Грейс. – Надеюсь, теперь вы меня не оттолкнете?

Но вместо нежных слов в ответ раздался презрительный смех.

– Не обольщайтесь на мой счет, мисс. Мне от женщин нужно только одно, а это вряд ли придется вам по душе. Ладно, будем считать, что вы получили то, зачем явились сюда. А теперь – живо в постель! И благодарите судьбу, что вам удалось легко отделаться. Выбросьте глупые фантазии из головы, мисс Флемминг. Мне не нужна ваша помощь. Я сам разберусь, если будет нужно. – Произнеся эти жестокие слова, капитан отвернулся от Грейс, давая понять, что он уже позабыл о случившемся.

Грейс попятилась:

– Гадкий!.. Какой же вы гадкий! Вы… вы пытались меня обольстить, унизить! Я вас ненавижу! О, как я вас ненавижу!

– Вот видите! – злорадно усмехнулся Николас. – А только что обожали. Как, право, непостоянно женское сердце! Теперь-то вы, надеюсь, понимаете, почему я не доверяю прекрасному полу?
Грейс ахнула и убежала.

Даже незнакомой с обычаями белых людей Алане было понятно, что мисс Флемминг страшно оскорблена. В сердце Аланы закралась жалость. Зачем Николас обидел девушку? Она, конечно, глупая, но все равно не следовало так над ней издеваться.

– А ты, я вижу, тоже не спишь, Синеглазка? – внезапно раздался в тишине голос Николаса.

Алана опешила. Как он мог угадать это имя? Ведь Синеглазкой называл ее дедушка!

Николас подошел к окну и сочувственно произнес:

– Наверное, мы с Грейс тебя разбудили, и ты стала свидетельницей небольшой драмы, разыгравшейся под окном.

Значит, он понял, что она подслушала их разговор!

Сейчас ей влетит…

Алана виновато съежилась, но Николас не собирался ее ругать.

– Это хорошо, что ты не понимаешь ни слова по-английски, Синеглазка, – проникновенно сказал он. – Никому другому я бы не признался, а тебе признаюсь: мне эти глупые особы проходу не дают. Одни хотят спасти мою душу, а другие – осчастливить. Как же они мне осточертели! Клянусь, еще не родилась та женщина, которая затащит меня под венец. И уж тем более тронет мое сердце!

На лице Аланы не дрогнул ни один мускул.

– Ох, и потрепали тебе нервы эти Флемминги, – продолжал Николас. – А все я виноват – подставил тебя под удар. Но что поделать? Меня такие ханжи приводят в бешенство, я становлюсь сам не свой, когда вижу их самодовольные физиономии и слышу напыщенные речи.

Алана готова была сквозь землю провалиться от стыда за свое притворство.

– Ты пока не подозреваешь, малютка, – вздохнул капитан, – но на свете много таких Флеммингов. И боюсь, в Ферфаксе с тобой обойдутся еще менее любезно.

Алана содрогнулась от ужаса, однако Николас решил, что ей холодно, и поспешил прикрыть окно, сказав на прощание:

– Ладно, будем надеяться, что твой отец не даст тебя в обиду. Ложись спать, Синеглазка, и пусть тебе приснится более счастливый мир, чем тот, в котором мы с тобой обретаемся…

Алана легла в постель, но еще долго не могла уснуть, вспоминая сцену, невольной свидетельницей которой ей довелось стать. Особенно ее интересовало, почему Николас прикасался губами ко рту мисс Флемминг. Наверное, чтобы выразить свою нежность. Но тогда почему он потом грубо оттолкнул девушку?

Алана тяжело вздохнула. Какие все-таки непонятные эти белые люди!

Ей вдруг стало неуютно при мысли о том, что завтра придется провести целый день наедине с капитаном. С каждым днем он все больше завладевал ее мыслями, и это тревожило Алану.
9

Звон колокольчиков, привязанных к хомутам почтовых лошадей, тонул в вое ветра. Повалил снег. Дилижанс раскачивался из стороны в сторону, словно пьяный.

Алана съежилась под шерстяным одеялом. Она представила себе, каково сейчас кучерам, сидящим на козлах, и зажмурилась от ужаса. Брр… наверное, они совсем окоченели! Хоть бы поскорее добраться до станции…

Девушка исподтишка поглядела на Николаса Беллинджера, уже давно погруженного в невеселые раздумья.

После расставания с Флеммингами прошло три дня, и все это время Николас хандрил.

«Он меня совсем не замечает», – с горечью подумала Алана, но поспешила напомнить себе, что ее это совершенно не волнует.

Внезапно Николас оторвался от окна и повернулся к ней.

– Должно быть, ты рассказала бы мне много интересного, если бы говорила по-английски, Синеглазка. Мы бы с тобой даже не заметили, как доехали бы до Сент-Луиса. Хотя… кто знает? – капитан иронически усмехнулся. – Может, ты тогда наскучила бы мне до смерти, как и все остальные женщины. А еще вероятней, ты принялась бы меня ругать на чем свет стоит. Ты ведь меня ненавидишь, да?

Алана отвернулась.

Ее отношение к капитану изменилось: она уже не считала его своим врагом. Когда и почему произошла эта перемена, Алана не заметила. Капитан совершенно не старался заслужить ее расположение, а уж с Грейс Флемминг он обошелся хуже некуда. И все-таки он заинтересовал Алану. Ей хотелось узнать о нем побольше. Резкий толчок прервал ход ее мыслей. Дилижанс внезапно остановился, и послышались сердитые голоса:

– Эй, ты! Кидай сундук с деньгами вниз! Живо! И не вздумай стрелять, иначе тебе крышка!

Николас сбросил шинель и схватился за кобуру, пристегнутую к поясу.

– Проклятие! Разбойники!

Выхватив пистолет, он велел Алане лечь на пол и, набросив ей на голову одеяло, приказал тоном, не терпящим возражений:

– Лежи смирно!

До Аланы донеслись звуки выстрелов. Кто-то чертыхнулся, снова послышались выстрелы… Затем раздались громкие стоны, и она поняла, что оба кучера ранены.

Пахнуло холодом – это капитан Беллинджер открыл дверцу. Как только он спрыгнул на снег, Алана поднялась с пола и выглянула наружу. Николаса не было видно, но голос его слышался отчетливо. И звучал он очень даже грозно.

– Бросайте оружие! Я кому сказал!

Наверное, он взял нападавших на мушку.

Алана осторожно вылезла из дилижанса и, обойдя его сзади, наткнулась на безжизненные тела. Кучера лежали на снегу, покрасневшем от крови, и их невидящие глаза были устремлены в небо.

Неподалеку стояли, подняв руки, два разбойника. Николас держал их на прицеле. Нижняя часть лица у обоих бандитов была скрыта черными платками, что придавало им особенно зловещий вид.

И вдруг Алана заметила, что к Николасу подкрадывается сзади вооруженный человек. Оказывается, разбойников было не двое, а трое! И этот третий целился Николасу в голову!

– Капитан Беллинджер! – крикнула Алана. – Осторожно! Позади вас бандит!

Николас обернулся, но разбойник успел выстрелить и попал в цель. Капитан покачнулся, уронил пистолет и рухнул на колени. Алана бросилась к нему. Николас горестно посмотрел на нее и упал без чувств на заснеженную землю.

Позабыв про опасность, Алана схватила его за руку и облегченно вздохнула: жив! В груди юной индианки всколыхнулся гнев. Как посмели эти мерзавцы посягнуть на жизнь капитана Беллинджера!

Она подобрала пистолет Николаса и спрятала его в складках платья. Николас застонал и приоткрыл глаза. На лице его застыло изумление.

Разбойники между тем уже грабили дилижанс. На худышку Алану они не обращали внимания.

– Сбросьте трупы со скалы и отправьте туда же дилижанс, – распорядился главарь. – Тогда их не скоро хватятся. Тем более что снег скоро заметет наши следы.

Грабители поспешили исполнить его приказания.

Но когда один из них попытался подступиться к Николасу, чтобы тоже сбросить его в пропасть, Алана наставила на него пистолет.

– С остальными поступай, как знаешь, но его не трогай, – грозно сказала она. – Предупреждаю тебя, белый человек, я не промахнусь.

Бандит остановился скорее от удивления, чем от испуга. Вот это да! Пигалица – а не боится! Что-то подсказало ему, что с ней шутки плохи. Он заколебался и вопросительно поглядел на главаря.– Оставь ее, – махнул рукой тот. – На что она нам? Ни кожи ни рожи. А пулю тратить на нее жалко. На таком морозе она и без нас долго не протянет. Вы лучше распрягите лошадей и займитесь дилижансом. Пора сматываться.

– А с ним как быть? – разбойник кивнул на Николаса.

– Пусть валяется. Все равно скоро подохнет. Однако Алана не спешила опускать пистолет. Грабители принялись за дело, и вскоре дилижанс прогрохотал по обледеневшему склону горы.

На прощание главарь небрежно бросил Алане:

– На твоем месте я бы пустил себе пулю в лоб, малышка. Ведь либо ты от холода околеешь, либо тебя волки загрызут. А еще, не приведи Господь, индейцы пожалуют!

Он посмотрел на Николаса, который как раз в этот момент снова открыл глаза. Взгляды их скрестились.

– Твой друг долго не протянет, крошка, – усмехнулся бандит. – Сам виноват – не надо было корчить из себя героя.

– Оставь нас в покое, – сказала Алана, становясь между капитаном и его мучителем. – Уезжай. Мы обойдемся без твоих советов.

Он пожал плечами и вскочил на лошадь. Вскоре все трое скрылись вдали со своей добычей.

Алана облегченно вздохнула, хотя понимала, что надежды на спасение у них действительно маловато.

Мороз крепчал. Откуда-то донесся волчий вой.

«Далеко ли до ближайшей станции?» – подумала было Алана, но спохватилась: какая станция? Капитан Беллинджер все равно не дойдет, а она его не бросит. Ведь он спас ей жизнь. Если б он не выхаживал ее, то был бы уже в Вашингтоне, далеко от этих неприютных и опасных мест, и не валялся бы на промерзшей земле раненый и беспомощный.

Николас попытался что-то сказать, но не смог. Глаза его затуманились, и он снова с тихим стоном впал в беспамятство.

Алана постаралась представить себе, как бы поступила сейчас ее бабушка. Прежде всего она, наверное, позаботилась бы об убежище. И поскорее, времени терять нельзя – скоро стемнеет!

Индейское воспитание сослужило ей хорошую службу. С детства наученная стойко переносить житейские трудности, Алана не мешкая принялась за дело. Оглядевшись, она решила, что самым лучшим пристанищем будет для них свалившийся в лощину дилижанс. Если, конечно, ей удастся перетащить туда капитана Беллинджера.

Она осмотрела его рану. Могло быть и хуже: пуля угодила в плечо, а могла бы попасть и в сердце! Намокшая от крови рубаха задубела на морозе – судя по всему, холод остановил кровь. Что ж, выходит, хоть какая-то польза от этой стужи есть…

Алана только сейчас заметила, что на ее плечи по-прежнему наброшено одеяло, и поспешила укрыть им Николаса.

Но как же все-таки переправить его вниз? Она поглядела туда и увидела убитых кучеров у подножия горы. Но думать о них ей было некогда. Дилижанс, к счастью, при падении не перевернулся и даже не долетел до дна, а застрял в кустах где-то на полпути, однако это все равно было далеко.

Алана опасливо ступила на склон. Скользко… И тут она заметила широкую доску, которая служила кучерам сиденьем. Доска отвалилась и лежала недалеко от Аланы. Пожалуй, ее можно будет использовать как санки! Да-да, решено! Она уложит на доску Николаса и осторожно свезет его вниз.

Алана с трудом добралась до доски и с еще большим трудом вскарабкалась обратно наверх. Ноги скользили по льду, она несколько раз падала, но, упрямо стиснув зубы, поднималась и снова лезла вверх. Мороз крепчал, однако страх служил девушке надежной защитой от холода.

Наконец до вершины горы остался всего один шаг. Алана занесла ногу и… поскользнувшись, полетела вниз!

Пришлось начинать все сначала.

Волки постепенно подбирались ближе: их вой звучал громче и грозней.

Наконец-то Алана очутилась рядом с капитаном. Лицо его было почти таким же белым, как снег.

– Помогите мне! – взмолилась Алана, стараясь положить его на доску. – Приподнимитесь немножко, вы такой тяжелый!

Но капитан был по-прежнему без чувств. С невероятными усилиями Алане удалось наконец взгромоздить его на доску и пододвинуть к склону горы. Конечно, это будет рискованный спуск, но девушка предпочитала сломать себе шею и умереть мгновенной смертью, нежели быть растерзанной стаей волков. А они приближались. Алана обхватила Николаса, чтобы не дать ему упасть, и оттолкнулась от земли. Съехали самодельные санки благополучно, но в самом конце доска врезалась в бок дилижанса, а капитан Беллинджер и Алана свалились в снег. Вскочив, она в ужасе кинулась к капитану: вдруг его рана при падении открылась? Однако терять время на осмотр было нельзя, и девушка принялась затаскивать Николаса в дилижанс.

Когда капитан наконец очутился внутри, Алана с изумлением обнаружила, какого же он все-таки огромного роста – длинные ноги никак не желали умещаться в тесном пространстве. Наконец и эта цель была достигнута!

Но успокаиваться было пока рано. Разбойники забрали шинель Николаса, и Алана спрыгнула на снег, подбежала к свалившимся на землю дорожным сундукам и лихорадочно перерыла их, отбирая все мало-мальски теплые вещи. В кожаном чемоданчике лежали бинты, лекарства и какие-то блестящие инструменты. Девушка сообразила, что они тоже пригодятся, и прихватила чемоданчик с собой.

Еле волоча ноги от усталости, она побрела к дилижансу. Капитана Беллинджера бил озноб. Алана укутала его шерстяными кофтами и поплотнее закрыла обе дверцы, радуясь, что они не только не отвалились при падении, но даже не покривились.

Покончив с самыми неотложными делами, девушка села рядом с раненым и задумалась.

Время близилось к вечеру, уже темнело. Скоро появятся волки…

Алана вспомнила про пистолет капитана Беллинджера: если волки проломят дверцу и ворвутся внутрь, пистолет ей очень даже пригодится… Но, увы, пистолет валялся, наверное, где-то наверху у дороги.

«Успею или не успею?» – гадала она, прислушиваясь к зловещему вою. Может, все-таки вскарабкаться на гору и поискать пистолет на снегу? Или не рисковать? Пистолет то ли найдется, то ли нет, а рану капитана необходимо обработать как можно быстрее… Ах, как же ей сейчас не хватает бабушкиных мудрых советов!..

Алана торопливо осмотрела рану и, убедившись, что она не кровоточит, все-таки решила сбегать за оружием. Она понимала, что без нее капитан не выживет. Он был не в состоянии о себе позаботиться. Так что нужно быть предельно осторожной, иначе, если с ней что-нибудь случится, им обоим конец.

Индейцы ценят хладнокровие и стараются воспитать эту черту в своих детях. Поэтому Алана не потеряла самообладания. Прислушиваясь к волчьему вою, будучи готова в любую минуту броситься наутек, она на этот раз удачно вскарабкалась на гору и тщательно обшарила каждую пядь земли, пока не нашла в снегу пистолет. А найдя его, помчалась вниз.

И вовремя! Из ближнего леса выскочили волки! Звери и девушка наперегонки бежали по скользкому склону горы. Но Алана оказалась проворней и успела захлопнуть дверь перед рычащими тварями.Оконные стекла задребезжали – это волки набрасывались на дверь. Сжавшись в комочек, девушка дрожала от страха и мысленно уже готовилась к лютой смерти.

Но дверь не поддавалась, и волкам вскоре надоело ее таранить. Они отбежали, Алана услышала смачный хруст. Ей чуть не стало дурно – она поняла, что звери пожирают трупы кучеров.

И опять – в который уж раз за этот роковой день! – Алана запретила себе думать о страшном и занялась делом. Опустившись на колени подле Николаса, девушка разорвала окровавленную рубаху и постаралась осмотреть в сумерках его плечо. Рана опять кровоточила. Нужно срочно вынимать пулю! Спокойствие… только не волноваться! Алана достала из кожаного чемоданчика небольшой острый нож и, затаив дыхание, провела им по ране. Капитан по-прежнему лежал без сознания, но его лицо скривилось от боли. Алана закусила губу, полоснула сильнее, раздвинула края раны – и вынула пулю!

Дома, в родном селении, у нее всегда были под рукой целебные травы, и ей не составило бы труда обработать рану Николаса, но теперь, глядя на склянки с незнакомыми лекарствами, Алана пришла в замешательство. Какое из них подойдет для Николаса? После долгого раздумья она остановила свой выбор на коричневой мази и, перевязав плечо раненого белоснежными бинтами, устало вздохнула. Она сделала все, что было в ее силах. Теперь оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

С того момента, как Алана вынула из раны пулю, прошло уже немало времени, а капитан даже не пошевелился. Это был тревожный признак.

Алана прикоснулась пальцем к его губам. Нет… все-таки дышит!

Она приложила руку к груди Николаса. Сердце билось слабо, но ровно. И на том спасибо!

Теперь, когда все дела были позади, Алана смогла подумать о погибших кучерах и решила, что беднягам, пожалуй, повезло: им не пришлось умирать медленной смертью.

Ночью капитана Беллинджера снова начал бить озноб. Алана легла рядом, согревая его своим телом. Ей и самой было холодно, но она переносила это спокойно, ведь ей уже не раз приходилось терпеть холод. Алану волновало только одно – удастся ли теперь ей вырвать капитана Николаса Беллинджера из когтей смерти, как недавно это удалось ему…

Жизнь его висела на волоске, а в зловещей тьме свистел ледяной ветер и выли волки…
Констаец о Беньон