Заповедник нравственности

Последняя глава из моей одноимённой книги:

На сцену в волнении Галя вошла,
И взглядом в молчании зал обвела.
Пусть знают они, что лежит на душе,
И в дружбу с любовью не верят уже.

Пускай целый мир о несчастье узнает,
Прослушав рассказ и слезу вытирая.
И так, если Галю не хватит инфаркт,
Пусть песня звучит, льётся музыке в такт.

«Как много, скажите, у вас есть друзей,
И как вы нашли их средь лживых людей?
Что держит вас вместе, сумев съединить,
И что сможет вас так легко разлучить?

Рассказ начинаю со строчек таких,
Ничем неприметных подругах своих.
Бродили мы так же, как все, по дворам,
Ведь нечем заняться всегда было нам.

Мы книг не читали. Лишь школа и дом,
Тоску нагонявший наш бедный район.
Ничем не полна наша юность была,
Лишь редкая радость, как лучик тепла.

От дома до дома в полуденный час
Толкала зачем-то ходить скука нас
В мечтаньях, что всё разрешится само,
И серость уйдёт, словно с глаза бельмо.

Бесцельной и праздной житейской пыли
Загадывать в ночь — только это могли.
И ждать, словно праздник, что сказочный принц
Сойдёт со старинных страниц небылиц».

Открыв свою тетрадку с текстом,
Чтоб не забыться в нём не к месту,
Уселась Галя с краю сцены,
И кровь взлилась наверх по венам.

Такой долгожданной,
(Увы, невзаимной)
Влюбилась Галя в одного
Прекрасной красоты мужчину,
Не видя больше никого.

Он старше был на пару лет,
Но будто бы прожив два века,
Нёс только доброту и свет,
Как в годы давние Сенека.

Вкус разный был всегда у них
На юношей на молодых.
И, к счастью, Галя никогда
На Дуниных глаз не клала.

И Дуня своего любила
Настолько, сколько было силы,
И сколько помнила себя
В летящих днях календаря.

Дни пролетели — жизнь стоит.
Они не ждали обстоятельства,
Что между ними пробежит,
Как кошка, подлое предательство.

Домой спеша в тени прохладной,
Увидев, Галя замерла,
Что там подруга с ненаглядным
Стоит без всякого стыда.

Упала Галя на колени.
«За что, за что ты так со мной?
Скажи, в каком же преступленьи
Я виновата пред тобой?

Зачем в своё младое сердце
Я для бессовестных подруг
И для иуд открыла дверцу?
Нет, в этом нет моих заслуг!

Одна ты в этом виновата,
Что положила на алтарь
Великой дружбы. Будь проклята,
Сгори в огне геены, тварь!

Нет, не одна! С тобой любимый,
Что в прошлом был, теперь уж нет.
Пусть будет богом он судимый,
И пусть над ним померкнет свет!

Пусть кости грызть его собаки
Начнут, но я не буду плакать.
Его я буду проклинать,
Чтоб мне не вспомнить и не знать!

Как я, любя не осторожно,
Свои мечи держала в ножнах,
Когда нельзя было любить,
А взять и голову срубить!

Пусть нет семи, но самый главный
Есть у тебя твой смертный грех —
Неверность! Каждый православный
Пусть камнем кинет ото всех!

Загнись гнильем в компостной яме,
Сгори живьём в позорном сраме.
Хоть перед светом, а не мной
Во всем признайся. Черт тобой!

Хоть сотню раз во всём раскайся —
Исчезни с глаз моих долой,
И никогда не попадайся
На них мне мёртвый и живой!

Давно все в зале замолчали,
Но гробовая тишина
Над ним взошла. «Зачем позвали?
Она, наверное пьяна».

У Дуни мрак перед глазами,
Её в бесстыдности корят!
Подруги подлыми устами
Ей о бесчестьи говорят.

Не в силах просто отмолчаться,
Она забрала микрофон.
Но нет, не стала извиняться,
Есть звон — пусть знают, где же он.

«В тот день, после трудной и тяжкой работы,
Увидела Дуня без всякой заботы,
Что Галин любимый у дуба стоит,
Один, нелюдимый, куда-то глядит.

Она посчитала, что этим признаньям
Нельзя оставаться в бесплодных мечтаньях,
Чтоб встречного шага подруги не ждать,
Самой лучше всё подойти и сказать.
 
Но только она ему слово сказала,
А он не успел даже дать ей ответ,
Как Галя молчание криком прервала,
Они обернулись — лица на ней нет.

Она подошла, разразившись тирадой,
В рыданиях волосы рвя на себе,
А слёзы её обливали ограду
И вниз потекли по железной трубе.

И Шурик хотел тоже броситься в ноги
И Галины слёзы прощеньем унять,
Но сам он не знал, что виновник тревоги,
Себя не дала ему Галя обнять.

Так долго она им нам мозг выносила,
Но, как оказалось, что быстро забыла.
Теперь виноваты во всём и везде,
А дружба у нас понеслась по..

«Не так поняла»,—оправдаться поспела,
Испуганным голосом молвит подружка,
Но Галя и слушать её не хотела:
«Опять обмануть меня хочешь ты, сушка».

«Зачем только сердце своё я открыла?»
Оно в униженьи измены заныло.
В предательстве боли закрыла глаза,
И о земь разбилась скупая слеза.

Последний, кто мог так меня оскорбить
И лгать за глаза, проще было убить!
Зачем я в подруги избрала тебя,
Ведь ты мою шею обвила, змея!

Зачем ты в лицо мне бессовестно врешь,
Когда я в спине своей чувствую нож?
Как смеешь ты зваться подругой моей?
И как я могла быть слепа столько дней!

Я биться за любовь не буду,
Оставлю в прошлом и забуду!
Зачем искать того, что нет,
И у немых просить ответ?

Её перебить поспешила, прервав,
Дуняша. Пусть знают, кто прав, кто не прав.
Давно ей давным стало всё все равно,
Но чувства сдержать ей, увы, не давно.

«За что? Что была с вами слишком добра,
А вы не ценили меня никогда!
Я вам и любовь, и бесстыдную лесть
И что получаю я? Подлую месть!

Я знала, что выше, чем многих царей
Корона растёт на макушке твоей,
Но чтобы до мыслей таких опуститься
Того и во сне не могло мне присниться!

Ты всё и всегда принимаешь во штык,
И мыслей всегда впереди твой язык!
Лишиться так можно всех верных подруг,
Не стоит рубить, коль сидишь на нём, сук.

Тебе бы узнать разговор, в чем он был,
Да свой остудить неумеренный пыл.
Меня же в предательстве сразу винишь,
И все об одном беспрестанно твердишь.

Меня ты послушай сначала сперва,
И дай же мне правды озвучить слова.
Давай все разумно рассудим вдвоём,
И снова дружить так, как прежде, начнём».

Казалось, всё: финал заждался,
Но тут в молчаньи крик раздался.
И тут на сцену входит он,
Но не на бис и не поклон.

«Ты как посмела усомниться
В моей святой любви к тебе,
И что за грязный бред таится
В твоей бесстыжей голове?

Сама ты всё своим притворством
Разбила наше в черепки,
И мне теперь признаться просто —
Взять не хочу твоей руки!

Плохою будешь ты женою
И будешь бегать по дворам,
И вместе с честною молвою
В дом принесёшь мне стыд и срам!

И так уж беды и ненастья
Ты мне на плечи нагрузила.
Где то обещанное счастье,
Ты о котором говорила?

Как перед богом вам не стыдно
Нести разврат на этот свет?
Врала мне, а ему всё видно,
Теперь пред ним держи ответ!

Пусть все греховные паденья
На свете том тебе зачтутся.
Пусть муки вечного забвенья
На ваши головы сорвутся!

Друзья твои — тебе лицо
С кем ты водилася с пелёнок,
И так вороною цыплёнок
Явился сбросив пальтецо.

Вы вчетвером — Война и Голод,
Чума, а ты, конечно, Смерть.
И лучше ты, чем этот холод,
Повесь меня на эту жердь!

Люби, пожалуйста, другого,
Но мне не ври — всё отпущу,
Но не предательства такого,
Его я в жизни не прощу!

Иди ты с ним хоть на край света,
Но не зови меня с собой!
Вся наша песня перепета,
Ведь у тебя теперь другой.

За что тебе смертельной раны
Так нужно было нанести?
Я прежним никогда не стану
И не смогу сказать «Прости».

Я толком жизни не видавши,
Уроки все с неё извлёк.
Теперь я словно ангел падший,
Чьей жизни подступает срок.

Моя любовь — моё проклятье.
За что тебя я полюбил?!
Меня повесьте на распятье
За то, что жизнь свою сгубил!

Я сам себя же ненавижу,
Что не могу любить других.
И ты, скажи, бесстыжая,
Чем разнишься от них!

Коварства чистый эталон
Предательства червонным зверством,
Нет слов? Так вот тебе поклон
Моей души за изуверство.

Тебе последние слова
Я говорю на этой сцене.
Ведь ты мне больше не мила
Благодаря твоей измене!