Я чужой, а не свой для подстилок

Я чужой, а не свой для подстилок,
Мне душа разрешить не смогла
Клеветать в беззащитный затылок
И геройствовать из-за угла.

Вроде верю и в Бога, и в Сына,
Но, однако, клокочет и страсть -
Прям и честен я, словно дубина,
Чтобы зло и в себе покарать.

Чередуя со штилем невзгоды,
И меня моя правда ждала -
Будут в небе написаны оды
И вчеканены в Вечность дела.

Тонким рельсам, бегущим по шпалам
То-ль от следствия, то-ль от суда,
Я плачу за дорогу не налом,
А искрой и огнями труда.

В бочках памяти, старых и ржавых,
Отыскались, как их Колизей,
Мирно спящие камни Державы
И размытые лица друзей.

Взяв своё по крупицам, частями,
Я не принят шестёркой в тусе,
Пожирающей славу горстями
И играющей строго на все.

Как и надо, разбито-усталый,
А не умный, честной дармоед,
Я довольствуюсь тем, что отсталый,
Что не бросил выискивать след.

Будет музыка неба всё звонче,
А когда оборвётся и нить,
Пристрелите заслуженной гончей,
Чем помилуйте шавкой скулить.