Ах, лето

Капустница беспечно кружится.
Вчера был дождь, ручей распух.
Сесть в лопухи, затихнуть, тужиться.
Бумага есть?
Есть, – вот лопух.

На лавке баба Нюра квёлая.
Платок, фуфайка, торбаса.
Корова пялится комолая,
Я ей: «Чё вылупилась, а?»

У бабки палочка сучкастая.
Зачем?
Она: «Пугать тварюг».
В очочках, но ещё глазастая,
Кричит: «Обделался, соплюк?»

К какашкам бабочка приклеится,
Ну прямо это… натюрморт.
Старуха на скамейке греется,
Бормочет: «В торбасах – курорт…»

Потом - погромче мне, с ухмылочкой:
«Вот напоганил, немчура».
Любуюсь я коровой Милочкой –
Лупаста, вымя - два ведра.

Три птички бьются истерически.
Дядь Петя вышел, плюнул: «Плять».
Продолжил: «Мамка, ты фактически
Сидишь по-зимнему опять».

Она: «Курорт, прогрею косточки,
А ты чупрун-то свой пригладь».
Сынок её присел на корточки
И закурил, шепча: «Пилять».

Дуркуют воробьи-бедняжечки,
Убьются, если дать топор.
Дядь Петя: «Сделай две затяжечки»
И протянул мне Беломор.

Он бывший зек, фикса́, ухмылочка,
Широкоплеч и большерот.
На нас, придурков, смотрит Милочка
И думает: «Ох, и народ…».