Чужая дочь

У Нины Витальевны сейчас было полно свободного времени на размышления. Она лежала в больнице, и заняться тут особо нечем ; разве что читать и спать. А еще часто вспоминать жизнь, молодость, зрелость. Когда-то ее очень мучил один вопрос, на который она не знала ответа. «Смогла бы я полюбить чужого ребенка как своего?». И это неспроста, ведь когда-то Нина Витальевна стала приемной матерью, и эта роль оказалась новой и непривычной.

***

Тогда Нина Витальевна решилась на очень важный шаг, изменивший ее дальнейшую судьбу: вышла замуж за Юрия. Любимый был старше ее, и у него имелась маленькая дочка от первого брака. Нина любила Юру, но не знала, сможет ли поладить с маленькой девочкой, которая, по факту, ей чужая.

— Страшно мне, милый, что мы с Оленькой не найдем общий язык. Она ведь уже не младенец, который ничего не понимает. Ей девять лет, это уже вполне осознанное создание. А вдруг она меня не полюбит? Или я не смогу полюбить ее? — обеспокоено спрашивала она мужа.

— Нинок, ну что ты ерундой страдаешь. Мы теперь семья. У Оли нет другой матери. Ей должна стать ты. Нормально все будет. У вас нет иного выхода, кроме как стать друг другу родными, — утешал ее Юрий.

— Надеюсь, ты прав. Иначе я не знаю, что делать. Как жить в таких условиях, когда вражеская обстановка. Хочу верить, что в подростковом возрасте Оля все так же будет приветлива со мной, как сейчас... Я постараюсь быть для нее хорошей матерью.

Однако, несмотря на все старания Нины, проблемы с приемной дочкой начались уже очень скоро. Юрий после заключения брака как будто бы успокоился, что его дочка теперь в надежных руках доброй женщины и всегда будет под присмотром, и стал больше работать и ездить в командировки. «Тружусь на благо семьи», — так он объяснял, почему почти не бывает дома.

Нина тоже работала, но была занята не целый день, и как могла приглядывала за младшеклассницей Олей. Кроме нее некому было. Девочка держалась вежливо, но отстраненно. Как с чужой тетенькой. Как Нина ни старалась втереться в доверие ; не выходило.

Однажды Оля пришла из школы в слезах.

— Оленька, что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Одноклассницы, Маша и Юля, смеются надо мной, что у меня нет мамы, — со всхлипами начала она. — Я им рассказала, что живу с вами, тетя Нина. А отца почти не вижу. И они стали смеяться, что у меня нет родителей.

— Оленька, милая. Как это нет родителей? Я же твоя мама. И папа тебя очень любит. Он старается зарабатывать больше денег, чтобы обеспечить тебе лучшую жизнь. — Нине стало больно от рассказа падчерицы. А ведь и правда, Юра как будто совсем перестал интересоваться их жизнью и делами.

— Вы мне не мама. Моей мамы больше нет, — со злостью выкрикнула Оля. А после схватила брошенный на пол портфель и побежала к себе в комнату.

Нина не знала, что делать. Она решила позвонить мужу и посоветоваться. Да и вообще, он как уехал ; не звонил уже второй день.

— Ну что я тебе могу сказать? Видно, у нее начинается сложный возраст, — довольно равнодушно ответил Юрий.

— Юра, ей не хватает тебя. Может, ты хотя бы поговоришь с ней по телефону, а? У нее в школе непростая ситуация. Я, конечно, пойду и поговорю с этими одноклассницами и их матерями. Пусть только попробуют еще что-то такое сказать нашей дочке. Но боюсь, этого недостаточно. Ей нужна поддержка. Твоя. Она с трудом пережила потерю родной матери, хоть ты и говорил, что она тогда была совсем маленькой и ничего не понимала. Но ошибся, выходит.

— Слушай, вообще-то я завален работой. Мне некогда заниматься семейными драмами. Неужели ты не можешь сама справиться с ребенком? ; Он раздраженно вздохнул. ; Ладно уж, я поговорю с ней, раз ты не справляешься.

Нину удивляло такое отношения мужа к родной дочери. Неужели ему плевать на нее? Почему его совсем не беспокоят проблемы родного ребенка?

Чуть позже Нина нашла ответы на эти вопросы. Юрий тогда только вернулся из очередной командировки, сказал, что очень устал, и отдыхал перед телевизором. Нина занималась своими делами на кухне. Оленька, ей тогда было уже одиннадцать лет, сидела в своей комнате.

Нина зашла в комнату к дочке, чтобы позвать обедать, но та отказалась. Она вяло лежала на кровати и не хотела вставать.

— У меня живот болит. Сильно.

— Где болит, в каком месте? — Нина забеспокоилась, принялась осматривать. Дотронулась до кожи ; явно была высокая температура.

Симптомы выглядели тревожно. Нина решила везти ребенка в больницу как можно скорее. У Юрия была своя машина, и Нина думала, что он тут же повезет больную дочку, как только услышит о ее недомогании. Но мужчина глянул сердито:

— Да боже ты мой, я провел ночь без сна в дороге домой, устал безумно, хочу отдохнуть. Оставьте меня в покое! У всех иногда болит живот. Высокая температура? Ну дай ей таблетки. Пройдет. Зачем сразу в больницу-то везти? — возмущался он.

— А если это что-то серьезное? Аппендицит? Юра, лучше лишний раз перестраховаться. Ты не понимаешь, насколько это может быть опасно?

Но Юра наотрез отказался отрываться от дивана из-за «ерунды».

А Оле тем временем становилось хуже. Нина вызвала такси и сама повезла ее в больницу.

Позже выяснилось, что это действительно был аппендицит. И если бы Нина оставила Олю дома, послушавшись мужа, дело кончилось бы фатально.

После этого случая с больницей Оля стала больше тянуться к приемной матери. Пока она лежала в больнице, Нина постоянно навещала, привозила вкусные домашние бульоны и игрушки. Отец же навестил дочь всего пару раз, и даже в эти посещения не пробыл с ней много времени.

Олю выписали. И она затаила на отца обиду. А к Нине, наоборот, как будто прониклась. С этого момента в их семье наступила разительная перемена. Если раньше Оля всегда ждала возвращений отца, хотела рассказывать ему о своих школьных успехах, делиться переживаниями, то сейчас она перестала искать его внимания. Зато с Ниной они становились все ближе. Словно, наконец, получилось пробиться сквозь защитный панцирь, а под ним оказалась очень нежная и чистая натура невинного существа. Оля все чаще бывала с ней трогательно откровенна, и Нина старалась относиться к этому трепетно: внимательно слушать, давать совет, если это было уместно. Нина считала, что стоит давать ребенку возможность принимать решения самостоятельно, если речь не идет о каких-то слишком опасных ситуациях, чтобы она росла разумным, осознанным человеком.

Время шло, между Ниной и Олей установилась крепкая связь. Оля уже называла ее только мамой, никаких «теть Нин» не осталось. А вот Юрий все больше отстранялся. Его объяснения зарабатыванием денег казались уже неуместными, потому что много денег он в семью не приносил. Вот только пропадал где-то все чаще. Нина уже успела понять, что не на работе. Она сделала вывод, что у него появилась другая женщина.

Стало ли пугающим для Нины, когда муж прямо признался ей в наличии любовницы? Абсолютно нет. Она и сама к нему давно уже охладела. Ее напугала только дальнейшая судьбы Оленьки.

— А если твоя женщина не примет ребенка? С ней не так-то просто наладить общий язык, знаешь ли.

Больше всего Нина беспокоилась за Олю. Не за себя. Ее не волновало то, с чем она останется, когда муж уйдет.

— Она и не собирается ее принимать. Ей не нужны чужие дети. Слушай, вы же вроде с Олей так сблизились хорошо… Она тебя мамой называет. Давай она у тебя останется? Так будет для всех лучше.

— Согласна, — у Нины от сердца отлегло. Она боялась даже представить разлуку со своей любимой дочуркой.

Сама Оля новость о разводе восприняла чуть ли с радостью:

— Вот и хорошо, — отреагировала она. — Туда ему и дорога. Он нам тут все равно не нужен. Правда, мам?

— Правда, милая. — Нина обняла своего ребенка.

***

Погруженную в воспоминания Нину Витальевну отвлек звук открывающейся двери. В палату вошла Ольга.

— Мамуль, ну как ты тут? Кормят нормально? Я тебе принесла бульон вкусный. И еще всяких приятностей, — в руках у нее было несколько плотно набитых пакетов.

— Твой бульон, думаю, в любом случае будет вкуснее любой больничной еды. Спасибо тебе, доченька.

— Да не за что, мам. Я тут вспомнила недавно, как в детстве лежала в больнице. И ты мне такой обалденный бульон приносила. В нем чувствовалась вся твоя забота и любовь. Я постаралась тоже тебе такой приготовить, чтобы ты скорее поправлялась.

Нина Витальевна расчувствовалась от этих слов, и на глазах у нее заблестели слезинки. А в голове почему-то прозвучал тот старый вопрос из прошлого: «Смогла бы я полюбить чужого ребенка как своего?». Она давно ответила на него. Но сейчас в очередной раз остро почувствовала, что ее дочь, когда-то пришедшая к ней из другой семьи, стала для нее самым родным человеком. Кровное родство далеко не всегда определяет настоящую родственную связь между людьми, и Нина Витальевна успела очень хорошо это усвоит
Алина Романова