Оп 2-993

Изо: торговка даже зелёной лыжнице куру предлагает - прямо на лыжне



Одноглазый спал в корабельном гамаке и не мог проснуться, пока некий внутренний голос не прокричал: «война!» Догадавшись, в чем дело, он встал и принялся каждое утро ходить по палубам и кричать «война!» - но никто на корабле не проснулся, все только перебрались спать на солнышко, все только под вечер вставали; в суматохе, в потемках ужинали и справляли неотложные нужды -  и снова ложились. «Черт, у них только отросток буянит в штанах. В душах лишь слабое шевеление - всё смутно, как во сне -  а головы  как яйца, сваренные накрепко, вкрутую. «Цыплята, воскресните, Боже!»  Ходит и кричит, как во сне... В штиль намертво с бабами уснула  команда, теперь, пока гром не грянет, ни один не перекрестится...
                Пираты вместе с кораблем спрятались в таком месте, где их, конечно, никто бы не смог найти - место странное, даже парадоксальное - но дело в том, что на горах возник пожар и сгорело всё подряд,  в ущельях начался потоп и затопило всё на свете - а на равнине разве спрячешься? «Как разбудить воду, как перекричать огонь…»  Похоже, придется им звать на помощь одноглазого, но он дорого берёт,  всем читает проповеди и  заставляет каяться...
                Бог сказал «всё очень хорошо» и почил от дел Своих, а одноглазый частенько говорит «всё очень плохо» - и тоже дела вместе с саблей бросает, раз уж им так хочется свалиться. Хотя знакомо ему и «очень хорошо» - когда рубишь человека так, словно ты же  и  сотворил его...
 Но обычно «ничего себе» да «ничего себе» - потоком, валом в кровавой работе  жизнь уходит, не останавливается, не оглядывается и даже по сторонам почти не смотрит...
                Упал одноглазый пират. Лежит на корабле, разбитый, в пустом и узком месте,  сверху солнце жарит, рядом океан по ветру шпарит. «Лежи не разбитым, а отдыхающим, но только пять минут» - попытка приказа, самовнушения. Впрочем, какие часы на корабле? - там ни времени, ни расстояний с тех пор как обеды отменили...