Байка

                Б а й к а
                1.

На окраине деревни много лет, за годом год,
в сгорбленной избёнке древней бабка старая живёт.
Одинока, нелюдима, словно давшая обет,
и ни близких, ни родимых у неё в помине нет.

Только пёс, такой же старый, оживляет жизнь её.
и ведут они на пару тайное своё житьё.
Раньше городскою была и, как видно, не простой,
а избёнку здесь купила, несомненно, на постой.
Но то ль жизнь переменилась, то ль ослабили года,
но сюда переместилась отрешённо, навсегда.

Небольшая пенсиёшка, аки божия роса.
Макароны да картошка, да порой костей для пса.
Днём все в доме обитают, ну а на ночь каждый раз
пса она на цепь сажает, словно бы кого боясь.
И несёт он эту службу при цепи и конуре,
будто понимая: нужно жить порой и во дворе.
        2.
Лето за зимой проходит, как за днём проходит ночь.
Годы бродят, половодят, уносясь всё дальше прочь.

А однажды, под Крещенье, разметав вокруг стога,
разыгралась в той деревне небывалая пурга.    
Дикая, шальная, злая, ни проехать, ни пройти,
засыпая, заметая, всё сметая на пути.

И в печали, и в испуге, пробирающем до слёз,
погибает в этой вьюге во дворе забытый пёс.
В конуре, забившись зябко, словно человек, кричит…

И, опомнившися, бабка, что дремала на печи,
понакинув кацавейку, выбегает на крыльцо.

И тотчас же снеговейка наотмашь её – в лицо!
И в метущей завирухе, разъярённой, словно зверь,
жутко видится старухе, будто тени рвутся в дверь,
подступают, обступают, стонут:
- Помнишь? Узнаёшь? Вот и час твой наступает,
и от нас ты не уйдёшь…

И, как видно, грех великий душу много лет томил,
ибо новый вихрь дикий наземь с ног её свалил,
и взметнулся,  и умчался, то ли в ад, то ль в небеса     
(пёс в тот миг с цепи сорвался)
прихватив с  собой и пса…
         3
А назавтра вся деревня, от стара и до мала,
всполошилась:
- Бабка Ксеня, будто вовсе не была.
- Ни следов её, ни духу, ни колёс и ни саней.
- И собака со старухой запропала, ей же ей!

Обозрели споро, шибко каждый уголок двора,
но лишь цепи два обрывка, да пустая конура.
И уж тут та-а-акие бредни понеслись, за валом вал:

-Точно Ксенька была ведьмой и Господь её прибрал!
 – Или черти!
-Нелюдима, одинока столько лет!
– И ни близких, ни родимых, видно, не было и нет!

Языками молотили, мысля изыскать вины.
Из райцентра прикатили полномочные чины.
Обозрели, опросили всех, кто мог хоть что-то знать,
и обратно укатили, дабы розыск учинять.
           4.

Только  ночью, столь же вьюжной,
вдруг, с чего бы, вот дела!-
загорелась та избушка, и до брёвнышка, дотла…
И опять вовсю гадали: то ли дьявол, то ли Бог,
а не то свои же твари поустроили поджог…
            5.
А чуть позже по округе проявились чудеса,
будто в каждой лютой вьюге зрили женщину и пса.
Вихрем бешено гонимых, уносящихся во тьму,
неземных, неуловимых, неизвестных никому.
В завихреньях снежной пыли промелькнут перед тобой,
и лишь вьюга поусилит женский плач и пёсий вой…

И от этого виденья ты, неведомый, скорбя,
в онеменье, отрешенье, словно потеряв себя,
будешь мучиться, стараясь возвратиться в эту ночь,
чтоб отбилась память злая, от которой жизнь невмочь.
                6.
Ну а верны ль  толки эти, подтвержденья не проси.    
Много есть чудес на свете.
Много баек на Руси.