Железный дровосек венок сонетов из короны Lorem Ip

Магистрал

А небо строит новый хоровод
над старым миром вымыслов манящих.
Моих стихов случайный перевод –
неизданных, но всё же настоящих –

осел на полке сказок о былом
в подорванной врагом библиотеке.
Теперь они – вполне бумажный лом
в спектакле о Железном дровосеке,

где плещет сердца пламенный лоскут
подобием сигнального привета,
как будто я неоспоримо тут
сошёл на берег с палубы корвета

и произнёс заклятие простое
для тех, кто у Вселенной на постое.

1

А небо строит новый хоровод
над пашнями, разбуженными ливнем.
В чужих часах кончается завод.
Я слышу стук в стекло: “Мы все погибнем”.

Уже видна последняя межа.
Уже к ладоням прикоснулась ржа.
Скрипит сустав и смазки просит тело.
Затеян бой не ради куража,
но ради танца древнего ножа,
что сжат в ладони слишком неумело.

На пустоцвет спускается пчела.
Рассвета отблик выправил болящих,
и медленно склоняется ветла
над старым миром вымыслов манящих.

2

Над старым миром вымыслов манящих –
дорога в небо, жёлтым кирпичом
уложенная к радости скорбящих,
которые бывают ни при чём

в тяжёлые для Родины моменты.
Слепой певец сорвал аплодисменты
с немой актрисы сцены варьете.
Кружится шар в пылу дивертисмента,
идёт в уснувшем зале кинолента,
и всё напоминает фуэте.

Над вечностью парящие пуанты
ласкают взор и продлевают Род,
а в пропасти играют музыканты
моих стихов случайный перевод...

3

Моих стихов случайный перевод
живёт вне понятийного аспекта.
Уставший дом обрушивает свод,
и в вечность взоры устремляет секта,

способная в межстрочье заглянуть,
глотающая буквенную ртуть,
приняв её за истинную манну.
И если не боишься утонуть,
продолжив в неизведанное путь,
то просто ближе подойди к экрану.

Ночь за окном и люди за окном
дрожат от чувств обветрено-щемящих.
Спит пара строк о мальчике одном –
неизданных, но всё же настоящих.

4

Неизданных, но всё же настоящих,
склоняют к жизни буйные ветра.
Сквозь бурелом шипящих и звенящих
проходит очищенье серебра.

Но кто поймёт (тем более – услышит),
как бьётся дождь о твердолобость крыши,
пытаясь достучаться до людей,
которых жрут придуманные мыши –
придуманные, кстати, кем-то свыше –
как инструмент внедрения идей.

Опять вода бежит по подбородку,
мечтая обратить в металлолом
того, кто масло заменив на водку,
осел на полке сказок о былом.

5

Осел на полке сказок о былом
галактикой отринутый романтик,
скучающий по девушке с веслом,
вплетающей в бетон изящный бантик.

Атлас скользит по наледи волос.
Не выбирает выживший полос –
разметка для случайности реальна.
Арба судьбы слетает под откос.
В чужой предел засунул карлик нос.
Жизнь призрачна и, в целом, аморальна.

На бессердечность ставит казино,
и остаётся старому калеке
неспешно пить дешёвое вино
в подорванной врагом библиотеке.

6

В подорванной врагом библиотеке
раскрылся том на выдаче сердец,
и что-то надломилось в человеке,
узнавшем, что Создатель – не отец.

Топор войны тяжёл для лесоруба.
Во сне он отбивался от суккуба,               
но был повержен и перерождён
под кроною ветвящегося дуба.
Теперь висит на дубе том как шуба,
самим собою к дубу пригвождён.

Шумят дрозды. Грачи сорвали глотку.
Сова стучит по воздуху крылом.
Разбросаны стихи по околотку,
теперь они – вполне бумажный лом.

7

Теперь они вполне бумажный лом –
неспешно руки трёт утилизатор.
А девушка? “А девушки потом...” –
нашёптывает в ухо провокатор –

упрямый мозг, чья склонность рассуждать
перепугала взбалмошную рать,
ютящуюся в дебрях подсознанья.
Но демоны, не смея убежать,
стремятся суетливо убеждать
в возможности избегнуть наказанья

за всё происходящее с тобой.
Подобен уходящему Сенеке,
ты принимаешь роль, а с нею – бой
в спектакле о Железном дровосеке.

8

В спектакле о Железном дровосеке
сюжет лубочен, близок хэппи-энд.
Неспящий глаз, наколотый на веке,
рассматривает новый секонд-хенд,

где, на себя навешивая латы,
стоит чудак с осколками зарплаты –
не то пророк, не то прелюбодей.
Его на латах забавляют даты.
“Мне кажется порою, что солдаты...”
не очень-то похожи на людей.

Они иного сорта пассажиры –
их светел лик, но нрав реально крут.
Их призывают ветреные лиры
туда, где сердца пламенный лоскут.

9

Где плещет сердца пламенный лоскут,
уже сдают военные билеты.
Опасной бритвой коль не полоснут,
то лишь за тем, чтоб применить кастеты.

Нас будут бить, хотя скорей желать
избить, а после лишь пережевать.
Мы едко плюнем на подол планеты:
не нам кормить, тем паче ублажать
голодных псов мятущуюся рать,
в крови купая синие береты.

Мы – голос, разрывающий миры,
смеющийся над похотью рассвета.
Мы вверх воздели наши топоры
подобием сигнального привета...

10

Подобием сигнального привета
маячит возрождённый горизонт.
Откинув хвост, вихляется комета –
смотрящим за Вселенной нужен понт.

И тут из катакомб былого мира,
в обличии сожжённого кумира,
скрипя на предрассудки бытия,
восходит гуттаперчевая лира,
за неимением ориентира
взыскующая к собственному “Я”.

Летит снаряд осколочного типа
на беспричинно занятый редут,
но нет меня в окне дагерротипа,
и всё же я неоспоримо тут.

11

Как будто я неоспоримо тут –
остёр топор и помыслы прекрасны.
Доеден пряник. В дело пущен кнут,
чьи раны далеко не безопасны.

Гремит трубы воинственный хорал –
в строю ещё никто не умирал!
Так это ли не повод для начала?
И коль минуту времени украл
у Вечности застреленный капрал,
то ждёт его небесная Вальхалла.

Но слово остановлено штыком...
И пассажир случайный без билета,
отпоротым кичась воротником,
сошёл на берег с палубы корвета.

12

Сошёл на берег с палубы корвета
частично деревянный человек.
Свернул табак в страницу из Завета,
и среди лета начал падать снег.

Печаль укрылась вЕками – векАми,
Изящный клин застыл под облаками,
подобно практикующей стреле.
Волчица кормит мёртвыми сосками
грядущее, что не случится с нами,
пока у нас идёт парад-алле...

Остыл костёр. Остыл святой мертвец,
что говорил о временном простое,
и только тот, кто вовсе не отец,
возносит вновь заклятие простое...

13

И произнёс заклятие простое
случайный сопричастник бытия:
Истое мое тое головое
котое ое лое вития

я буду быть а стало быть я буду
ни тут ни там продолженный повсюду
из них в ином из вас в небытие
исторгну восхищусь перезабуду
воздам за боль невидимому люду
ом мане Е Ом мане ити Е...

В ушах звенит не колокола ропот –
набатное воззвание пустое,
а опыт, обращающийся в шёпот,
всех тех, кто у Вселенной на постое.

14

Для тех, кто у Вселенной на постое
последний акт закончился войной.
Сгорело ожидание пустое,
простреленное на передовой

бездумной пулей, пущенной в ребёнка,
и разорвалась там, где было тонко,
нелепая матерчатая ткань.
Провидит немигающий мальчонка,
как сталью покрывается ручонка
и топора оттачивает грань.

Круговорот случайных повторений
опять в сердцах возобновит завод.
Лишь смотрит автор странных откровений,
как небо строит новый хоровод...

20 ч. 04 мин.    14.06.2024 года