«Давиду Беншели (Михаилу Моставлянскому)»
Мааян *, ты моя Мааян!
Сам не свой я сегодня – как будто бы пьян,
Я сегодня увидел тебя, Мааян,
Вновь увидел мою Мааян…
Бровки-стрелочки,
Зубки белочки,
Губки девочки,
Чёрные глазки,
Ты, как фея из сказки,
Волосы – смоль…
Боже, Боже, скажи мне, откуда
Это вновь ожидание чуда,
И опять эта сладкая боль?..
(Давид Беншели)
---------------------------------------
Мааян ты, Мааян!
В руки б Дэвику баян.
Ну, а лучше – так шофар.
Врёшь! Традиция жива.
Вострубит бесстрашно он.
И падёт Иерихон.
А под тремоло-шварим
Станет шёлковым Шалим.
Вот такое караоке!
Это вам – не руки в боки.
Не гитары перебор.
Не Верлен или Рембо.
Это – Дэвик, он же – Миша.
Что язвительно возвышен.
Гоп-поэтам – не чета.
Уверяю!
– сам читал.
(16.08.2016)
* Мааян (иврит) – имя девушки, переводится как «ручей, источник, родник».
С Мишей (18) мы завелись с пол-оборота.
Без излишнего расшаркивания. Не без небольшеньких спотыканий, но, в основном, в ногу. До естественного «угасания» (собственно «перекликов») и Мишиного побега.
Или – протестного демарша.
По части последнего, Миша оказался, вроде как, последовательнее меня. Но, учитывая его присутствие (на сайте) в лице Дэвика и Вани (Тарасюка), а также возможности негласно подсматривать…
Не думаю, что М. М. так уж скучает о самом этом ресурсе. Человек он – самодостаточный, пусть и не чуждый некоторым депрессивным заморочкам.
Итак
58.
2016 – 7.
2017 – 22 *.
2018 – 11.
2019 – 14.
2020 – 3.
2021 – х
2022 – 1.
Звёздочкой я пометил итог по 2017-му году. Там, в ночь с 31-го на 1-е у нас случилась капитальная «перестрелка», которую «сосчитать» совсем непросто. Записав в неё «единичку», я-таки поскупился. Однако, пусть так (со «счётчиком») и остаётся.
Поскольку объём моего наследия в «соавторстве» с М. М. выглядит весьма солидно, постараемся здесь его слегка ужать.
А начнём с конца.
В 2021-м мы уже было совсем развитались (в «переклич»). Да и в 20-м я разродился лишь тремя откликами. Самое простое тому объяснение – мой жанр выхлопнул из себя достаточно энергии и продукта, чтобы угомониться.
Ну, и – привходящие обстоятельства.
И вот, под самое развёртывание одного из последних (СВО), я Мише кивнул. В знак солидарности по данному вопросу.
«От Миши З. – Мише М.»
Дела идут – контора пишет.
Снуют по паперти грачи.
Притвор закрыт. В кадильной нише
Коптит огарочек свечи.
Остался час до артналёта.
Давно не видно прихожан.
На Рай распроданы билеты.
Последний рейс – на Абиджан.
А там – тепло. За тридцать в марте.
Лежи на пляже – загорай!
Куда комфортней, чем в Асгарде.
Почти Эдем. Короче – Рай.
Дела идут – контора пишет.
Поэты перьями скрыпят.
Теряют виллы нувориши.
Творец творением распят.
(21.03.2022)
PS:
Мише М. А «Дела идут – контора пишет», вроде, как у Зощенко встречалось…
Война идёт. Поэты пишут
Михаил Моставлянский
«Написание стихотворения после Освенцима – варварство»
Теодор В. Адорно
----------------------------------
Война идёт. Поэты пишут
красиво, весело, задорно,
усердно заполняя нишу...
Прости нас, Теодор Адорно!
Майданек был. И был Освенцим.
Поэтам это не помеха:
ведь пишут разумом, не сердцем.
Война лишь эпизод. Лишь веха.
Война идёт, и гибнут люди –
сегодня им не до искусства.
Поэт витийствует о чуде,
его обуревают чувства.
Тела выносят из завалов
после ракетного обстрела.
Поэту нынче грустно стало,
и он кропает стих умело.
Душа трепещет вся в волненье,
полна любовью и весною,
забыв, что наша жизнь – мгновенье
между войною и ...войною.
После этого, вплоть до Мишиного ухода «за кулисы», я ещё успел нагрузить его внимание своей больничной «бродскиадой», да выставкой «пакетов» из минулого. Включая «двухчастный» сборник, адресованный ему лично.
«К вопросу: «Зачем мы здесь?»»
Обвеяны губы.
И мысли
буравят меня и гнетут.
Зачем мы над бездной повисли?
Ты
– там.
Я
– так выпало
– тут.
Гекуба…
Банально и грубо.
На казнь приглашают опять.
А в памяти – сотни зарубок.
И мёртвых своих не обнять.
Над ними – иные просторы.
А тут…
Облака, облака…
Содомы, руины Гоморры.
И щепки того челнока –
«Поедем, красотка, кататься…».
Оркестра ревущая медь.
За что нас, товарищи-братцы?!
За что?!
Всемогущий,
ответь!
Молчит…
Догадайтесь, мол, сами.
А губы…
А сердце…
В намёт.
Поехали по небу, мама!
Закрылки убрали.
На взлёт!
…………
(2.09.2016)
PS:
Зачем я здесь? И что мне до Гекубы?
И что Гекубе той былые прыть и стать?
Едва шевелятся обветренные губы –
привыкшие шептать, не целовать...
Зачем я здесь? На перекрёстке лета
и осени, на сретенье веков, –
стою немым вопросом без ответа
в безмолвии плывущих облаков...
Зачем я здесь? Давно мои объятья
в отчаянье сжимают пустоту –
лишь в снах я вспоминаю шелест платья,
неловких поцелуев суету...
Зачем я здесь? Ведь тех, кого любил я,
давно уж приютили небеса, –
их ангелов с небес мне машут крылья,
и в высь зовут родные голоса...
Зачем я здесь? В чужом пиру похмелье
мне не грозит – я не был зван на пир.
Но слава Б-гу, мне хватает зелья,
чтоб сносным вновь казался этот мир.
Зачем я здесь? Пора мне делать опись,
имущества нехитрого реестр, –
вдыхать озон и выдыхать двуокись,
и слушать умолкающий оркестр...
(М. Моставлянский)
«Затвор»
Я из племени духов,
Но не житель Эмпирея,
И, едва до облаков
Возлетев, паду, слабея.
Как мне быть? Я мал и плох;
Знаю: рай за их волнами,
И ношусь, крылатый вздох,
Меж землей и небесами.
(Е. Баратынский)
--------------------------------------
В неприкаянность строк возвращаясь под вечер
от по-женски назойливых дрязг и сует,
мы обрубок души Одиночеством лечим,
загоняя натужно в сонетный корсет.
Умащаем елеем изысканной речи
и лелеем...
Напрасно! И это – обман.
Ведь в стигматах стихов недоноску не легче.
И не меньше тревог от избытка ума.
(16.10.2016)
PS:
Отклик на стихи М. Моставлянского:
Душа очистилась. Но помыслы всё те же.
Желанья – несвершённые грехи.
Огонь надежды вспыхивает реже,
И всё короче и печальнее стихи.
На мир взираю взглядом нелюдимым
Погоде надоедливой под стать.
В который раз уж стал я подсудимым,
Ни разу не сумев любимым стать...
(На исходе Судного Дня)
О, этот пыльный коридор из улиц
и коммунальный рай пустых дворов
назначен для того лишь, чтоб сутулясь,
в один из бесприютных вечеров
пройти в уединенного пространства
закатом освещаемый тупик
той комнаты, в которой всё убранство –
лишь стол и стул, и где застывший крик,
застрявший между легкими иль в точке
соединения простуженных трахей,
сжимается в бессмысленные строчки –
у смерти отвоёванный трофей.
(Solitude)
Время уходит молча, как женщина,
порой, забывая на туалетной полке,
словно на память, шпильки, заколки...
Одиночество – это всё ж наименьшее
из двух зол, поскольку альтернатива
весьма незавидна – колодником на цепи
выть и сквозь зубы шептать: «Терпи...»,
ибо женщина, как и время, строптива.
Пусть не пугает тебя одинокая старость,
это всего лишь цена за покой и свободу –
лучше, обжегшись на молоке, дуть на воду,
чем впадать в молчаливую злобу и ярость,
испытывая тяготение к бельевой
веревке, стать специалистом по ядам,
пребывая все время не вместе, но рядом
со своею пока что соломенною вдовой...
Время уходит молча, как женщина,
забывая на полке свои безделушки,
длинные волосы на подушке...
Нелюбовью твоей обесчещена,
женщина тебя не отпустит – вместе
вы или врозь, – даже своею кончиной
навеки останешься первопричиной
проклятий, объектом порчи и мести...
Время уходит молча, как женщина.
Время уходит молча.
Время уходит.
Время.
...
Стигма (от др.-греч. ;;;;;; – «знак, клеймо, татуировка, пятно, отметина»):
В истории и религии
Клеймо на теле раба или преступника (в Древней Греции).
Стигматы – религиозное понятие, раны, открывающиеся у святых и верующих наподобие ран Христа
Знак греческой письменности: лигатура ;, ;, образованная сочетанием букв ;;, ;; из сигмы (;, ;, ;) и тау (;, ;), заменившая дигамму (;, ;) в качестве обозначения числа 6. Не путать с финальной сигмой (;).
В медицине
Стигма – совокупность признаков болезни, позволяющая опытному врачу установить диагноз до проведения подробного исследования.
Кровавая язвочка или красное пятно на теле человека.
Общее название кожных заболеваний, обычно наблюдаемых при истерии.
Негативная ассоциация человека с чем-либо позорным, непрестижным, отталкивающим. Это явление сродни стереотипу и отличается от него направленностью на качества человека.
«Екклесиаст 8. Канун»
Вот рожь горит, зерно течёт,
Да кто же будет жать, вязать?
Вот дым валит, набат гудёт,
Да кто ж решится заливать?
Вот встанет бесноватых рать
И, как Мамай, всю Русь пройдёт...
Но пусто в мире – кто спасёт?
Но бога нет – кому карать?
(И. Бунин, 23.VII.16)
--------------------------------------
У дна Пещеры – та же толчея.
Чуть брезжит свет, все образы туманны.
Пачкун, картину гения черня,
находит в ней фатальные изъяны.
И жанр не тот, и краски, и мазки.
Сюжета нет. Хромает перспектива.
Без страха и анализа, навскид,
по-панибратски шлёпая учтиво –
грунтует, грязным лезвием скоблит
и слоем покрывает водянистым.
В толпе не слышно плача и молитв.
Кумир разбит. Разжалован. Освистан.
Поют горнисты Новый Органон,
и громыхает жерлами Аврора…
Роман пролистан. Кончилось кино.
У дна Пещеры жадно ждут повтора.
(30.10.2016)
Отклик на стих М. Моставлянского «Спелеолог»:
Мне кажется, что превращаюсь в нелюдь
С душой, окаменевшей, словно наледь.
«Спасите мою душу!» – просигналить
Пытаюсь, но отчаялся уж верить,
Что кто-нибудь узрит сквозь сталагмиты
Мои кровоточащие стигматы –
Вокруг лишь фарисеи и догматы,
Ландскнехты, ортодоксы и наймиты.
Под лавою застывшей парадигмы
Кипит во мне клокочущая магма –
И как торпедою в бою подбитый флагман,
Я гибну, не постигнув шифр «Энигмы»...
«Понесло…»
Читая Кортасара, я вспомнил об Орасио –
Кироге. А скорей – наоборот.
Шаманы. Краски сельвы. Куда там Малой Азии!
И фауна – иная, и народ.
Индейцы – не шииты. Наивные ребята!
Ни шейхов, ни коварства Хезболлы.
Съедят за просто так. Зато без шариата.
Без ножичков в тебя из-под полы.
Там всё – по чесноку. Не то, что у берберов.
Ни Бога, ни Аллаха – так сожрут.
Кон-Тики Виракоча – прекрасная химера!
У них Владыкой мира станет Труд.
Короче, как у Маркса. А может, как у Рассела.
Бертрана чуть смущает парадокс…
Читая Кортасара, я вспомнил об Орасио
и сам пресёк сознания поток.
(6.11.2016)
Отклик на отклик М. Моставлянского:
На букву «Е» сперва поставим кляксу –
теперь порядок! Что ж, приступим к чтенью:
когда в заглавии стоит, что «Не по Марксу»,
сулит пир духа нам анонс и наслажденье...
Бывал в Колумбии – стране моей мечты.
Мой друг Альберто мне сказал: «Отведай!».
И я завис туманной Андромедой,
вернее, заторчал – от наркоты...
Потом, подавшись к фармазаном в клоб,
я плыл по Амазонии в пироге, –
покуда не свело мне руки, ноги, –
как Ной пытаясь пережить Потоп.
Но вот приплыл. Судьба порой жестока –
среди ориентальных безобразий
вкушаю тлен Больших и Малых Азий,
в плену реалий Ближнего Востока...
«Что-то меня понесло, как Остапа. Извините великодушно...» (М.М.)
«Я на самом деле иногда (забавы ради) пытаюсь «прочитать» коммунизм Маркса в контексте теории множеств. Уж очень Необычное Множество вырисовывается! Герр Карл, конечно, сам баловался «философией математики», но чашу этих парадоксов ему испить не довелось...
С уважением, Вольф».
«Увы, я почти докатился до той стадии, когда парадигма «всё взять и поделить» мне уже не кажется абсурдной, ибо тогда сальдо было бы явно в мою пользу... Но всю свою марксистско-ленинскую литературу я аккуратно сложил возле мусорного ящика, отбывая на свою историческую родину, где, по приезде обнаружил торжество социализма с человеческим лицом, которое, всё же, благодаря наплыву марксистов из СССР, обрело вскоре звериный оскал империализма...
С неизменным расположением, ММ».
«Гордону»
Мишель (прости за фамильяр…
– я лишь по случаю позволю),
бросай хандрить! У нас – зима.
Пороша первая бодрит.
Врачам – не верь. Я – не Мольер,
но хворь свою лечу Любовью.
Хоть места нету для клейма,
плюю на астму и артрит.
Короче – так. В отставку грелку.
Встаём на лыжи…
Mille pardons!
Тогда без них. Забей-ка стрелку,
мой незадачливый Гордон!
Юрий Живаго.
(10.11.2016)
Отклик на стих М. Моставлянского (Гриппозное):
«Всё течёт и всё из меня...» (с)
Лежу, как циркуль в готовальне,
один в холодной тёмной спальне:
температура – тридцать восемь,
на всё чихаю... Здравствуй, осень!
Дрожит в натужном кашле плевра, –
во мне хозяйничает вирус,
спасая девственный папирус
от стихотворного шедевра…
Вдруг осознав свою текучесть,
беспомощность и уязвимость,
приняв, как данность, злую участь
и не надеясь на взаимность,
за неимением сиделки
к себе любовно прижимаю
бока и грудь горячей грелки,
в истоме сладкой засыпая...
В своё спасенье свято верю,
поможет Б-г, или микстура –
боюсь, не справится с потерей
великая литература…
* * *
А за «великую» – спасибо!
Никто нас так не величал.
Аж нимб заззял. Одно:
Россия,
в завидках, как погон с плеча,
сорвёт его с живою кожей.
А то поляки, что «до можа»,
по роже вмажут сгоряча.
(10.11.2016)
Отклик на отклик М. Моставлянского
Бесценный Вольф – ценю Ваш юмор,
благодарю за соучастье –
ещё живу, пока не умер –
и это, в общем, тоже счастье!
У нас с зимою напряжёнка,
аналогично и с любовью, –
хотя и врач родная жёнка:
Coexistence вредит здоровью.
Увы, к экватору мы ближе
земли великой Белорусской –
и потому нужны нам лыжи,
примерно так, как в бане русской.
Забит соплёй семитский шнобель,
а организмом правит нежить –
я лишь надежой на Нобель
могу себя покуда тешить...
Вот разживусь я миллионом,
враз закажу из Антарктиды
снежок, – посыплю на зелёном –
и встану на свои «бескиды».
Признав меня своим героем,
страна вручит мне «За отвагу».
Мы наш, мы новый мир построим,
а в нем один лишь врач – Живаго!
Когда-то был и я спортсменом,
бежал трусцой с закрытым ртом –
но всё невечно в мире бренном,
где есть «вчера», но нет «потом»...
«Фантазия. Где-то в Израиле, 2012…»
М.М.
Шавуот. Тучнеют синагоги.
С молоком и мёдом, с тестом спелым.
И народ, себя обретший в Б-ге,
широко встречает «Праздник в белом».
Майский день. У бабушки Захавы –
золотое сердце. Рядом – внуки.
Дай вам Б-г, не сбиться об ухабы!
Не сломаться от телесной муки.
Пирогов творожных изобилие.
Можно позабыть о кредиторах.
Шавуот. Короткая идиллия
в обрамленье заповедей Торы.
Ну, а дальше… Чистка Йом-Киппура.
Шаткие строения Суккота.
Праздников привычные купюры –
о душе рассеянной забота.
(12.02.2017)
«В солидарность…»
Полночь обнулила время.
Свет луны и чьи-то тени.
Слава Б-гу, что не темень…
Отчего ж так колет в темя?!
Чай, грызёт старуха-совесть?
Или просто – одиноко.
Дни мешаются, тасуясь.
Всё в пустую, всё – не в ногу.
Безымянное бездомье.
Нуль к нулю. Какая яма!
Жизни дно. И камни, комья…
Окантовкой окаянной.
(17.02.2017)
PS:
Я взглянул на часы с четырьмя нулями:
неожиданно, вдруг, наступила полночь, –
ночь повисла, как старая помочь,
одинокая, словно кружок салями.
В этот час затихают: боль, звон тарелок,
угрызения совести, шум застолья –
тишина порой означает раздолье
и разгул стихии – часов без стрелок.
Но нули не столько примета полночи,
сколько то, что скрывается за нулями –
это крик одиноких душ: «Умоляем!»,
на который им не дождаться помощи...
Это, даже не безвременье, это –
просто попытка бездомной вечности
(время – бремя тяжёлую вещь нести)
навязать нам иное, свое либретто.
Я смотрю на табло с четырьмя нулями,
рассуждаю об исчезнувшем времени
(слава Б-гу, что я не в Йемене)
в никаком часу – словно в чёрной яме…
(М. Моставлянский, В чёрной яме)
«ПРИКОЛ»
Попкорн не ем. Зазря старею.
Почти не годен «к марьяжу».
В своём роду ищу евреев.
Увы! В упор не нахожу.
Плюю на всё. Иду к Борису.
Тот спит.
Я – к Осипу.
Легко!
Всю безнадежность кипариса
меняем чохом на левкой.
Где жук на пне. «Строгаем» жоры.
Тяжёлый запах маттиол.
Кому – налог. Кому – оффшоры.
Борис, очнувшись, сел за стол.
Ну, что? Мы, вроде, не монахи.
В кабак? А может быть, в шале?
И кто из нас умрёт на плахе,
к чему гадать?! Да и жалеть
об этом нечего, не знамши.
Левкой, фиалки… – чёрт един!
Вон – та, что в курточке из замши,
за нами пристально следит.
А с нею рядом – две подружки.
Гормоны, Миша, говоришь?!
Ну, что?! Содвинем разом кружки.
Мы – не жлобы из нувориш.
Гульнём на все. Ужо – по-русски.
Не надо сдачи, половой!
А кто не выдержит нагрузки –
макнём в лоханку головой.
(6.03.2017)
PS:
Отклик на «перепалку» и кое-что ещё:
По следам стиха «Ветерок» (Михаил Моставлянский)
Что будет дальше, этого ль бояться?!
Приносит ветер жажду перемен.
Они придут и прочно утвердятся,
всем прочим бедам радостью в замен…
Булычева Елена 06.03.2017 11:45
Когда идет игра гормонов,
То нужен чувственный контакт.
Но если пленник ты Горгонов –
Весна лишь есть печальный fuck'т ))
Михаил Моставлянский 06.03.2017 12:02
гормоны – это молодёжи,
а нам бы нежности немного,
и снять с себя комок одёжи,
чтобы легко шагать дорогой
по летним дням. Не замерзая
от зимней стужи, снегопадов.
И просто жить, беды не зная.
а больше – ничего не надо.
Булычева Елена 06.03.2017 12:06
Любви все возрасты покорны,
И старики едят попкорны...
Живу в субтропиках – лишь холод
меня бодрит – тогда лишь молод.
Весна несет с собой хамсины
(сказать по-русски – суховеи),
под жарким солнцем апельсины
цветут, и парятся евреи.
Все европейцы и японцы
за место борятся под солнцем...
И здесь в борьбе проходят дни
за место – но уже в тени...
Михаил Моставлянский 06.03.2017 13:20
А нам в провинции так просто,
идут себе года и вёсны.
А мы всё те же и всё там же,
и курточка всё той же замши...
И что нам ваши те Европы,
повестка дня сегодня – дача…
и суховеи нам до…опы…
вот так живем и не иначе!
Булычева Елена 06.03.2017 13:25
Что ж, каждому своё – пожрамши,
попимши сладко жить. Из замши
носить одежки и сапожки
и топать по одной дорожке
на дачу – и обратно с дачи
и не просить у жизни сдачи,
затем – постигнув жизни суть,
счастливыми навек уснуть...
Михаил Моставлянский 06.03.2017 13:43
ПРИЛОЖЕНИЕ:
Когда мозаик никнут травы
И церковь гулкая пуста,
Я в темноте, как змей лукавый,
Влачусь к подножию креста.
Я пью монашескую нежность
В сосредоточенных сердцах,
Как кипариса безнадежность
В неумолимых высотах.
Люблю изогнутые брови
И краску на лице святых,
И пятна золота и крови
На теле статуй восковых.
Быть может, только призрак плоти
Обманывает нас в мечтах,
Просвечивает меж лохмотий,
И дышит в роковых страстях.
(Осип Мандельштам)
Свежо раскинулась сирень,
Ужо распустятся левкои,
Обжора-жук ползет на пень,
И Жора мат получит вскоре.
(Он же)
Жора. Особый род стихов, изобретенный В. Шилейко. В каждой строке должно быть сочетание слогов «жо-ра». Остальное – по вкусу автора. Желавшие написать «жору» должны были испрашивать у Шилейко разрешение, даваемое с разбором.
Дрожат гаражи автобазы,
Нет-нет, как кость, взблеснет костел.
Над парном падают топазы,
Слепых зарниц бурлит котел.
В саду – табак, на тротуаре –
Толпа, в толпе – гуденье пчел,
Разрывы туч, обрывки арий,
Недвижный Днепр, ночной Подол.
«Пришел», – летит от вяза к вязу,
И вдруг становится тяжел
Как бы достигший высшей фазы
Бессонный запах метиол.
«Пришел», – летит от пары к паре,
«Пришел», – стволу лепечет ствол.
Потоп зарниц, гроза в разгаре,
Недвижный Днепр, ночной Подол.
Удар, другой, пассаж, – и сразу
В шаров молочный ореол
Шопена траурная фраза
Вплывает, как больной орел.
Под ним – угар араукарий,
Но глух, как будто что обрел,
Обрывы донизу обшаря,
Недвижный Днепр, ночной Подол.
Полет орла как ход рассказа.
В нем все соблазны южных смол
И все молитвы и экстазы
За сильный и за слабый пол.
Полет – сказанье об Икаре.
Но тихо с круч ползет подзол,
И глух, как каторжник на Каре,
Недвижный Днепр, ночной Подол.
Вам в дар баллада эта, Гарри.
Воображенья произвол
Не тронул строк о вашем даре:
Я видел все, что в них привел.
Запомню и не разбазарю:
Метель полночных метиол.
Концерт и парк на крутояре.
Недвижный Днепр, ночной Подол.
(Борис Пастернак)
Ужо чую, что «ужать» шибко не удастся.
В наших с Мишей юморных «заводах» был важен именно «обмен выстрелами».
Да ладно. «Строить – не ломать». При необходимости (или большом желании), что-нибудь можно будет и урезать. Позднее. Под настроение.
«Скиния»
Шехина… Не «моя Шаганэ»!
– Откровение Славы Господней.
Тот, кто ложью себя доконал,
опускается долу по сходням.
Окунается. В бездну летит.
В агональном заходится крике.
Нездоровый его аппетит –
это плоти отчаянной взбрыки.
Мы не тот возводили Оэль.
Не туда направляли стремленье.
«Шаганэ ты моя, Шаганэ…» –
На колени бы нам, на колени!
Или руки раскинув, упасть
в колыханье зелёных безмолвий…
Не Любовь, а недужная страсть
остывает в химической колбе.
(13.03.2017)
PS:
На стих М. Моставлянского «Помолчим…»
«Венки и веники»
Сложить венок сонетов-откровений
я раз попробовал, но, видно, не дано.
Вязал, пыхтел – а вышел куцый веник.
Из фраз нелепых и пустых полутонов.
Гляжу на жалкий остов магистрала.
На пену высохшую страсти роковой.
А ведь когда-то красками играло
и в омут жизни окунало с головой.
Венок – в чулан!
Где веники под лавкой.
Там томик Брюсова валяется в пыли.
И на стене – пришпиленный булавкой –
офорт от Гойи с подписью Дали.
(15.03.2017)
«Антропологическая катастрофа»
«Где опасность, там и спасение» (Ф. Гёльдерлин)
----------------------------------------
Время выскребло камни.
Вот оно – моё харакири!
Под ребро торкнутый Гамлет,
Жду теперь только Валькирий.
В Камелоте – смрад.
Тошно!
Выгребаю хлам с полок.
Риск раскроет возможность,
Сдёрнув с бытия полог.
Гляну и пройду мимо.
Всё одно – и здесь тесно.
Миша! Как у вас климат?
Ницше…
Впрочем, там –
Бездна…
(4-5.04.2017)
PS:
Маг – это синоним мудрого старца, восходящего по прямой линии к образу шамана в первобытном обществе. Подобно Аниме, мудрый старец является бессмертным демоном, освещающим хаотическую темноту жизни лучом смысла. Это просветленный, учитель и мастер, психопомп (водитель души). Его персонификация – а именно <разбиватель таблиц>, не ускользнула от Ницше. Правда, у него водителем души сделался Заратустра, превращенный из великого духа чуть ли не гомеровского века в носителя и глашатая собственного <дионисийского> просветления и восхищения. Хотя Бог для него и умер, но демон мудрости стал олицетворяющим его двойником, когда он говорит:
Единое раздвоилось, и мимо
Проходит Заратустра.
Заратустра для Ницше больше, чем поэтическая фигура, он является непроизвольной исповедью. Так и он сам блуждал во тьме, забывшей о боге, раскрестившейся жизни, а потому спасительным источником для его души стал Открывающий и Просветленный. Отсюда иератический язык <Заратустры>, ибо таков стиль этого архетипа. Переживая этот архетип, современный человек сталкивается в своем опыте с древнейшим типом мышления, автономной деятельностью мышления, объектом которой является он сам. Гермес Трисмегист или Тот герметической литературы, Орфей из <Поимандреса> или родственного ему Гермы являются последующими формулировками того же самого опыта. Если бы имя <Люцифер> не обросло всякого рода предрассудками, оно полностью подходило бы этому архетипу. Я удовлетворился поэтому такими его обозначениями, как <архетип старого мудреца> или <архетип смысла>. Как и все архетипы, он имеет позитивный и негативный аспекты, в обсуждение которых я не хотел бы здесь вдаваться.
Карл Густав ЮНГ. АРХЕТИП И СИМВОЛ.
«Кризис»… В греческой транскрипции этот термин означает «решение или поворотный пункт; выбор», в латинской – «разделение, перелом»; в китайской – одновременно «опасность и возможность».
«Мудрец»
В уединенье заточён
и им напитан и заточен
ты знаешь точно, что по чём.
Житейской гнили червоточин
лишён твой дух
и осиян
далёких звёзд нездешним светом.
Страстям, злокозненным наветам
ты чужд. Коллизии землян
тебя нисколько не тревожат.
Их правды, меченые ложью,
смешны, нелепы и пусты.
Давно осыпались кресты
по неухоженным погостам
таких же малых и больших.
А ты блаженствуешь в тиши,
хотя и сам из праха создан.
(8.04.2017)
Я часто думаю о том,
как высок человек, когда он один –
ибо нет ничего прекраснее одиночества:
Господь создал человека по образу
и подобию своему, но ведь Он так одинок!
Сколько возвышенных помыслов,
благородных устремлений и утонченных чувств
обуревает одинокого человека,
как он чист и невинен перед собой,
он – совершенство без изъяна и порока,
властитель собственных дум, воспоминаний,
ощущений, вкусов, запахов, мелодий...
Как прекрасна космическая музыка,
звучащая в его Божественной душе!
Он управляет своим временем,
своими перемещениями в пространстве,
он горд и независим, ибо только таким
может быть существо, носящее высокое звание Человека...
Ему принадлежит весь мир!
Вся бесконечная Вселенная!
Сколько сладостных слёз умиления
пролито при виде величественной
картины Божественного мироздания,
когда одинокий человек остаётся
наедине с Природой и ее неувядающей красотой!
Его ум не знает принуждения,
а душа – унижения и презрения...
О, одинокий человек – царь и господин самому себе,
он свободен от всей этой мерзкой
и чавкающей, как болотная жижа, человеческой бранжи –
он почти божество...
Но Предвечный лишил его этой привелегии –
дабы не возгордился человек
и не возомнил себя небожителем.
Он впаял в его мозг этот ужасный механизм,
который лишает разума и несет его к погибели,
ставя его в рабскую и низменную зависимость
от некоего существа, что считает себя вправе судить его
каждодневным судом и пытать невыносимой пыткой –
тем более жестокой, чем более ничтожно оно само.
Кто дал ему право лишать нас человеческого достоинства,
внедряться в наше сознание, управлять нашими мыслями,
чувствами, стремлениями и желаниями?!
Контролировать наши действия,
оценивать наши поступки,
навязывать свои вкусы и пристрастия,
требовать соучастия в безумных и нелепых проектах,
распоряжаться нашими средствами и
плодами многолетнего тяжелого труда?!
Шантажировать, угрожать, манипулировать,
лгать, притвовряться, лицедействовать,
играть в благородство, изображать невинность
и строить из себя жертву ненасытного эго?!..
Но довольно!
Тебе не согнуть меня, не сломать!
Твои презрение и ненависть обратятся против тебя же!
Можешь носиться со своим Сент Эксзюпери,
всеми этими ложными посылами в «человечность»,
когда человек приносится в жертву безмозглой твари
и при этом призывается к ответу «за приручение».
Ты можешь распоряжаться моей жизнью –
но смертью моей тебе распорядиться не дано!
И не тебе губить мою бессмертную душу!
Ее возьмет лишь Тот, кто дал мне ее –
о, сколь безгранична моя любовь к Нему!
Я был свободным – и уйду свободным,
ибо я – одинок. Как и мой Создатель.
И во веки веков –
Амен, села!
(М. Моставлянский)
«Амен, села!»
Да будет так – отныне и вовеки!
Я жил один – один я и умру.
Не дал Господь ни Сарры, ни Ревекки.
Ни дома, ни монашества в миру.
Страдать легко за Родину, за Веру.
Навесив слов цветистых «антураж».
А ты – изгой, достойный Агасфера.
Чужой Любви и ссученности бранж.
Ни сутры, ни «содическую» Тору
ни при какой погоде не прочесть.
Упёршись в зазеркалье монитора,
просмыкать вдрызг Отечество и честь.
Осталось до обидного немного.
Ужели всё, что мне назначил Бог:
Свободы ледяная Одинокость,
и гибель – всем метаниям итог!?
(9.04.2017)
«Мише»
Лод. Район Ганей-Авива.
«De profundis». Из глубин…
Вы – всерьёз?! А я – игриво.
Кем-то проклят и любим.
А любовь… Она – дороже.
Как удача на войне.
Год за годом жизнь итожит.
Каждый – больше, чем вдвойне.
Бойко «веники» читают.
Бродский целится в висок.
Пасха минула Святая.
Я с Венца сдуваю сор.
(17.04.2017)
PS:
Сегодня пришла очередь (для «читки») моего «Венки и веники». Помните?! На Ваш (и Раин) венок сонетов. Забавно… А Иосиф мне всё про «вискИ» «напоминает». Своим «шестым».
Венец… Отпишу в личку!
«Про девчонок босиком»
Июльский день грозой набух
и дразнит нас девчонками.
На них, пожёванный лопух,
гляжу с тоскою чёрною.
Скакать по лужам босиком
нельзя в почтенном возрасте.
И взгляд совсем не васильков.
И в жилах мало борзости.
Сижу, скукожась, под зонтом,
с бутылочкой в обнимочку.
Девчонки крутятся винтом.
Их платьица в облипочку.
А рядом Миша и Иван
глядят на них с намереньем.
Эх! Будь я молод и не пьян,
и я б павлинил перьями.
Стишком красоток охмурял,
что пляшут в лужах босыми,
и не терял бы время зря,
обсосок абрикосовый.
(4.07.2017)
PS:
Знать, осень с Небесами на паях –
И вот уж скачет дождик мелким бесом,
Лохматых туч ажурная завеса
Задергивает небо впопыхах...
И не шутя, вовсю грохочет гром,
Сверкают молнии на дальнем горизонте...
Бежит по улице, забывши дома зонтик,
Девчонка в летнем платьице простом...
Она летит счастливая, босая,
И прыгает по лужам – брызг фонтан!
А платье обвивает тонкий стан...
И взгляды восхищенные бросая,
Гляжу ей вслед, уверенный в одном:
Не знаю, как Париж, – но стоит мессы
Та мокрая счастливая принцесса,
Бегущая по лужам босиком...
(Михаил Моставлянский)
э
Пух тополей терзаем был вопросом,
покрыв асфальт субстанцией своею:
«Я тварь дрожащая, как олух стоеросов,
иль супермен, и право я имею?»
«Быть иль не быть?» – дилемма устрела,
забытый суррогат духовной пищи –
«Убить иль не убить?» – вот это дело!
«Конечно же убить!» – сказал кирпичик.
«Убить, убить! – потом взойти на плаху!»,
кричал кирпич, сползая к краю крыши...
...лежал прохожий – потрошённой птахой,
как крик души, который не услышат...
(Михаил Моставлянский. На «июньское» ЁТ)
«Не стансы»
Строки… А можно – стансы.
Впрочем, давно пора
с этой тугой расстаться.
С лезвия топора
капают бренно мысли.
Красненьким. Вышел срок.
Снова ты чей-то «выслед»,
ласковый мой сурок.
Снова накатит время
твари алкать права.
Ногу направит в стремя
новая татарва.
Располосует небо
воплем «урагшаа!».
Смотрит оттуда немо
Врубелем наш Шагал.
Ищет глазами Беллу,
помня о той весне…
Время в ответ хрипело
Вертером из Массне.
Выло сорокоустом,
словно побитый скальд.
Время вжимало Пруста
голой щекой в асфальт.
Щёлкает para bellum.
Взведен топор-курок.
Прячется оробело
ласковый мой сурок.
(5.07.2017)
PS:
На стих М. Моставлянского «Строки»
* * *
Подруга, рассупонивши подпругу,
пыталась в сеть завлечь холостяка.
И так, и сяк – взъерошили округу.
А не хватило, право, пустяка.
Был полный лад с напором и напрягом.
Удался и финальный фейерверк.
И даже стяг вздымался над «Варягом».
Но – надо же! – венчание отверг.
Ему подай – чтоб ненависть затмило!
И мало, что доступна и мила.
«Варяг» ушёл. Подругу отштормило.
Она под бок к «Корейцу» залегла.
(31.07.2017)
PS:
На стих М. Моставлянского:
Я думал о словах... «Супруг»... «Супруга» –
как это слово основательно, упруго –
как «аминаховский» * пружинистый матрац –
и на него супруг с супругой – бац!!!
Или возмём, к примеру, «холостяк»...
Холст... Холокост... и одинокий стяг
всех одиночеств, всех безлюбий, всех времен,
ристалищ и растоптанных знамён...
И холостяк болтается, как хлястик —
хоть при советской, хоть при царской власти.
Зато супружник, оседлав свою супругу,
расстегивает женскую подпругу –
и заключает с ней о нападенье пакт –
возвратно-поступательными в такт
движеньями возводит в абсолют
законы трения... Здесь следует салют,
апофеоз и прелести любви,
чей подвиг – лишь наличье визави...
Но пусть меня читатели простят —
мне всё ж милей мой бедный холостяк:
он снова загнан в гетто, в Холокост...
Чиста душа его и девственна, как холст –
любви своей заждавшийся чудак
давно судьбой заброшен на чердак...
--------------------------------
* «Аминах » – фирма по производству ортопедических матрацев и кроватей.
«Дактиль»
Мысль изречь, если честно, немногого стоит.
Ею лишь разум людской украшает пределы.
Вязью словесною тешит тщеславье пустое.
Жалким плющом увивает гниющее тело.
Дело?! У всякого дела такая же участь.
Видишь, Овидий, как рушатся башни и храмы?
Бывших героев когорты оскалятся, ссучась.
По водевилям отпенятся бывшие драмы.
Дракула станет потешным беззубым вампиром.
Гнусом болотным, по осени вяло сосущим.
Шорох империй, стыдясь, оседает над миром –
Тоже не вечным и даже, возможно, не лучшим.
(1-2.08.2017)
PS:
Как-то на стих М. Моставлянского «Катулл»:
«Катулл несчастный, перестань терять разум,
И что погибло, то и почитай гиблым».
Catullus
Когда навязчивая мысль бьёт в виски,
как льдинка об стекло в стакане с виски,
гоню я прочь ее – зажатое в тиски,
сознание уходит по-английски...
Назойливой строке кричу: «Уймись!
Ещё не время прерывать молчанье!»
Хотя, порою, строки рвутся ввысь,
как стрелы, заржавевшие в колчане.
Своим стихам я строгий прокурор
и мздою не подкупленный тюремщик:
в пустых словах не вижу проку – вор
зане достоин порицанья меньше –
поскольку «мысль изреченная есть ложь»
Хоть жажда быть услышанным коварна,
стихи незрелые пускаю я под нож –
как одряхлевшего калеку злобный варвар...
Ну, и что-нибудь из самого Овидия…
Часто у пишущего, у меня, прорываются слёзы,
И бывают от слёз мокры страницы стихов.
Старые раны иди сердце, как новые, слышит,
И упадает мне дождь влаги печальной на грудь,
Как с переменой судьбы, чем я был и чем стал, поразмыслю,
И откуда меня рок перенёс и куда.
Часто в безумьи рука, на себя и занятия в злобе,
Песни бросала мои на пламеневший очаг.
Так, потому что теперь из многого цело немного,
Ты с благосклонностью всё, кто бы ты ни был, прочти!
(Publius Ovidius Naso. Tristia IV, 1. Перевод А. Фета)
* * *
Отечеств дым, однако же, горчает.
Я сам – давно не тот, что был в начале.
На «бог подаст» отпущенный врачами –
заслонку поднебесную копчу.
Не верю изолгавшимся «сахабам».
Устал ходить по барам и по пабам.
На кухоньке «целительной» накапав,
тоску свою по-дедовски лечу.
Поверьте – я отнюдь без укоризны.
Кому пенять? Коль ныне, как и присно,
толпа предпочитает афоризмы
элегиям и вывихам ума.
Не потакая прихотям капризным,
рельефы я вытачивал по фризам.
«Елен» легко раздаривал парисам,
не пряча от «гурманов» в закрома.
Изгоем повсеместно величаем,
я вымру суккулентным молочаем.
Печаль свою сарказмом истончая,
в безумное безмолвие кричу.
А мог бы брать напором и нахрапом.
Подачкою потрафить эскулапам.
И даже в рай пробраться на арапа
сумел бы.
Мне и это по плечу…
Да только отчего-то не хочу.
(8.08.2017)
PS:
Отклик на стих М. Моставлянского «Безумие»:
Обозревая ног своих отечность,
осознаю я жизни быстротечность –
бо одряхлевши между двух отечеств,
согнув в дугу
свой некогда изящный позвоночник,
я, выбрав худшее из многих равных прочих,
и разорвав свою судьбу и жизнь в клочья,
гоню пургу.
Повсюду расцветают олеандры,
абориген с утра бормочет мантры
и бодрою спешит походкой в «кантри» –
качать рельеф.
Иные прочие, сверкая черносливом
восточных глаз, купаются в счастливом
своём разноголосии крикливом –
восточный блеф.
Мне в равной степени чужды и ненавистны
их будни, праздники, пиры, застолья, тризны.
Сыны и пасынки затравленной отчизны –
вселенский сброд.
Всё явственней во мне безумья признак,
в витринах умножаясь, словно в призмах,
бреду по улицам заплёванным, как призрак,
средь диких орд...
Прости меня, о, Б-же Милосердный!
Послушник Твой, не очень-то усердный,
достоин адской пытки, муки смертной –
но не приемлю,
что должен принимать я, как награду,
дыхание отечественного смрада,
и что назначил филиалом ада
Ты эту землю...
И из обожаемого Мишей Иосифа:
Издержки духа – выкрики ума
и логика, – вы равно хороши,
когда опять белёсая зима
бредёт в полях безмолвнее души.
О чём тогда я думаю один,
зачем гляжу ей пристально вослед.
На этот раз декабрь предвосхитил
её февральских оттепелей свет.
Какие предстоят нам холода.
Но, обогреты давностями, мы
не помним, как нисходят города
на тягостные выдохи зимы.
Безумные и злобные поля!
Безумна и безмерна тишина их.
То не покой, то тёмная земля
об облике ином напоминает.
Какой-то ужас в этой белизне.
И вижу я, что жизнь идёт как вызов
бесславию, упавшему извне
на эту неосознанную близость.
М.М.
Михась! Кончай-ка ты хандрить!
Тебе ль Господь таланта не отмерил?!
А я – юрод. Меня архимандрит
пинком однажды выставил за двери.
В миру – чужой. В поэзии – никто.
Кудахтаю охрипшим попугаем.
Не Саша Чёрный и не Жан Кокто.
И не Борис – Хоть Рыжий, хоть Бугаев.
(28.09.2017)
PS:
Миша Моставлянский ёрничает (по поводу моего Нуреева):
Как славно вдалеке всея Руси
Никитина читать – талант его не стёрся...
Не то, что я, в котором много форса –
таланта же на грош... Господь, спаси!...
«Перепляс»
Вот, окинет Анатолий ясным взором сей базар.
Будет нам ужо в натуре! Вразумит, поди, хазар.
Вольфа, злыдня – в Лукоморье. К дубу старому на цепь.
А Давида, пса – в Гоморру – кушать водку на маце.
(19.10.2017)
PS:
На Мишин («Давида Беншели») «влаз» на предыдущее:
И на старушку есть прорушка,
Как говорила Инга Зайонц –
Когда по жизни сплошь непрушка,
И мечешься по ней, как заяц...
Есть много дур в Эстремадуре –
Не меньше их и в Незалежных:
Профессий не чураясь смежных,
Порочной следуя натуре,
Нам дарят чудные мгновенья...
Для скромных тружениц постели
Любовь – подруга и дуэнья,
И жертва чувственной дуэли.
«Моветон»
Homo homini lupus.
Ставит парус Эней.
Жизнь устроена глупо.
Смерть – гораздо умней.
Смерть банально честнее.
Не юлит, не финтит.
Есть черта. И за нею
никаких «перспектив».
Ноль сулит алгоритм.
И по факту – нули.
Аdolescens moritur.
Города, корабли…
Всё окажется прахом.
Даже царство теней.
Жизнь кончается плахой.
Ставит парус Эней.
Не удержат ни ласка,
ни проклятья дидон.
Ну, а боги… – отмазка.
Комильфо в моветон.
(20-21.12.2017)
PS:
Как-то к «Се человек» М. Моставлянского
Мне казалось, что я попал в странный музей,
зал истории Древнего Египта,
ибо повсюду лежали черные засохшие мумии…
Изо всех отверстий у мумий торчали какие-то
трубки, в которых булькала таинственная жидкость,
и шланги, по которым с шипением
подавался кислород в прогнившую полость.
По бокам у мумий свисали прозрачные мешочки,
наполненные желтой мерзкой слизью
и черными кровавыми испражнениями…
Мумии были подключены к каким-то приборам,
на экранах мониторов двигались импульсы,
бегали разноцветные синусоиды, ломаные кривые,
напоминавшие производственные графики,
мелькали какие-то цифры и таинственные знаки.
Назойливый, периодически повторяющийся звук,
напоминающий телефонный зуммер
занятого абонента, нарушал тишину
этой странной усыпальницы, именуемой «реанимация».
«Реанимация» – «повторное одушевление»:
здесь пытаются оживить эти мумии,
эти полусгнившие тела, бывшие когда-то людьми…
Но вначале они были пухлыми младенцами,
трогательными детьми,
порывистыми подростками,
нежно влюблёнными юношами,
кокетливыми девушками,
счастливыми молодожёнами,
страстными любовниками,
любящими матерями и гордыми отцами,
добрыми дедушками и бабушками.
Они трудились, растили потомство,
сеяли разумное доброе вечное,
строили планы на будущее,
посещали концерты и выставки,
пели под гитару романсы
и писали стихи.
Но за спиной их неизменно стоял невидимый палач,
безжалостный убийца и циничный растлитель,
имя которому – Время…
Стрелки моих наручных часов слились вместе –
и как по команде, все графики
и синусоиды на мониторе вытянулись в прямые линии,
все цифры на мониторе – и настенных
часах отделения превратились в нули,
а пульсирующий звук стал непрерывным,
завыв жуткой сиреной, от которой
лопались барабанные перепонки...
Наступила полночь.
Наступила смерть.
Се – человек.
* * *
Кто стал Экклезиастом,
на многое горазд.
Пока не склеил ласты,
швыряй за борт балласт!
Штурмуй крутые Альпы,
весёлый дуралей.
Врагам оставь их скальпы.
Гоняй на шевроле.
А лучше – на феррари.
По «формуле один».
Ведь ты – рубаха-парень.
Не раб, а господин.
(22.12.2017)
PS:
PS:
Повод – Мишин выпендрёж
Прекрасна жизнь, пока не склеил ласты –
и ничего, что люди мрут, как мухи...
Вновь налепив на раны биопластырь
(ведь жизнь, она, в отличье от житухи,
всё манит нас в лазоревые дали
и выси – Кордильеры, Альпы, Татры),
прочь прогони тоску свою, печали,
и повторяй затверженные мантры,
что все страдания удел лишь слабых, хилых,
что всё проистекает от безверья –
для сильных есть Луиза Хейз и хиллинг...
Из жизни не уходят, хлопнув дверью,
и судеб нет ненужных и напрасных,
а потому над свежею могилой
споём мы дружно «Марш Экклезиастов»
и спляшем «фрейлахс» под «Хава Нагилу».
----------------------------------
«Фрейлахс» – еврейский весёлый танец
«Хава Нагила» (иврит) – «Будем веселиться» – еврейская народная песня
«Новогодний Перетрях с Мишелем»
1.
Ну, это я девчонок так дразню.
По-свойски, чуть фривольно, задираю.
Веду себя, как ушлый парвеню.
А надо б, как Машков, в «Охоте на Пиранью».
Мишель! И Вас: С Годком очередным!
По стрелкам. За... А впрочем, блин, сегодня.
Не важно – Что. Хоть пива. Лишь бы – в дым.
Но «Финь Шампань» и я б – куда охотней.
На «вброс» М.М.:
Ну что сказать? Уж в третий раз сегодня я
стихо прочёл – опять «предновогоднее».
И каждый всяк своё гутарит. Только мне –
что водка, что «Токай», что «Каберне»...
На Новый Год я пью лишь «Финь Шамапань»,
не то, чтоб прохиндей я был иль пьянь,
но пить другое мне не комильфо –
хоть не Бальзак. Не Даниэль Дефо.
Но завтра стрелки вновь укажут «цвёльф».
Вас поздравляю с Новым Годом, Вольф!
2.
С Лукавым – чур! Лукавого – не надо.
У нас своих шайтанов – «до звезды».
От их причуд, прижатые к канатам,
мы пользуем картоплю и шпинаты,
вкушая апантанасцi бразды.
Грузин люблю. Опять-таки – не всяких.
Не стану пальцем. Дабы не грешить.
Пью терафлю. Латаю брешь в отсеке.
Вожди теперь «мудрее», чем генсеки.
Почти кастальцы. Мабыть, из бранжи.
Транжирят всё. Блатняк и голубятня.
«Любовь и голуби», однако, не причём.
Майдан – хохлам. По северу – замятня.
А к нам завалится Емелька Пугачёв.
Ужо гульнём! Ну, это я шуткую.
Хотя и тянется к булыжнику рука.
Порой ругну в такую-растакую.
А всё одно – отчизна дорога!
---------------------------------------
PS: Апантаны – (белор.) одержимый, неистовый, бешеный.
А это – уже на следующее:
Бывали дни, когда и я ходил
«по девочкам», лукавый Автандил,
я ими увлекался неспроста –
как Руставели (попросту «Шота»)
На Новый Год валялся весь в снегу
я с Саулешкой Мусиной – могу
сегодня только с грустью вспоминать
о том, что было. Нынче всё не в масть.
Ну что, скажите, может – o, my God!
Ещё мне принести сей Новый Год?
Ещё полста написанных стишков –
взамен плацебо сонных порошков?
Мне с ними не взойти не пьедестал.
Скажу по совести – смертельно я устал.
Мне что Курбан Байрам, что Новый Год –
спасенья нет от жизненных невзгод.
Миша! Кстати: где в этой самой «бранже» ударение ставится? Если от французского, вроде как на последнем.
Вольф Никитин 31.12.2017 20:27
Себя облив экстрактом Флер д'Оранжа
и получив на домыслы карт-бланш,
я полагаю, ударяют «бр`анжа» –
поскольку от французского (сленг) br`anche.
Хай буде гречка. Или бульба. Или фиш
(с цибулей, хреном – потому «геф`ильте»)
но для меня вся жрачка не фетиш –
я субъективно идеален – прям по Фихте.
Что в лоб, что по лбу. Каждый комом блин.
Всё лыко в строку. И иголку в стог.
Ем только полбу. В колбу дисциплин
себя загнал. Неимоверно строг –
я сам к себе, но более к другим,
во языцех всех склоняю так и сяк.
Люблю армян. Еще люблю грузин.
Еще люблю харчо. Но не люблю собак.
И потому встречаю новый год
в рабочем кресле. Только втихаря
я достаю полы своей из-под
трофейного бутылку вискаря.
И снова бормочу под нос «нехай» –
но что мне делать с этаким «нехаем»?
И сам себе я «хинди - руси - бхай!»
и сам себе я «прозит» и «лехаим»...
Михаил Моставлянский 31.12.2017 23:44
3.
Няхай жыве! – Казали пра бусла.
И аист жил. И даже размножался.
А нас самих нелёгкая несла.
К собачкам мы утрачивали жалость.
Себя и вовсе злобой извели.
Михась! Давай хоть трошкi подобреем.
И Бог подаст – славянам и евреям
щепотку счастья, горсточку любви.
С Новым, Миша!
Вольф Никитин 01.01.2018 00:37
Ужо тусуется попса –
до наступленья Года Пса
осталось жалких пять минут.
Но есть которые не пьют...
О Новый Год, приблудный пёс!
Каких нам новых блох принёс?
Какой готовишь нам подвох?
Прошедший был совсем неплох –
Хотя прошёл не без потерь.
Теперь Собака. Страшный зверь.
Закрою поплотнее дверь.
Напьюсь я завтра – не теперь.
Зане меня так клонит в сон...
Еще успеем с этим псом
вдвоём полаять на луну –
зачем же нынче гнать волну?
С новым счастьем, Володя!))
Михаил Моставлянский 01.01.2018 00:58
А я и так излишне добр –
как суслик, панда или бобр.
Люблю собачек и людей.
Не зря зовусь я иудей.
Лехаим, Володя! ))
Михаил Моставлянский 01.01.2018 01:01
Лехаим, Миша!
Вольф Никитин 01.01.2018 01:03
И вдогонку...
Да, я герой. Герой Сиона.
Не каждый день И порционно.
Хочу всех выпороться порой.
Хотя стою за мир горой.
Весьма разителен контраст.
Нам Моисей, Экклезиаст.
А им, скотинам, Мухаммад –
хоть и пророк – ползучий гад.
Тяну я виски из горла –
похож я в профиль на орла,
и профилю подстать анфас...
Собаке-году крикну «Фас!»
Тотчас двоюродный семит
отсюда прочь засеменит...
Мечты, мечты, где ваша сла...
Зане до встречи – в Год Осла!
Михаил Моставлянский 01.01.2018 01:16
4.
Хорошего – всегда немного.
Даём другим – вернётся нам.
А Славу… Славу б – лучше Богу.
Не суесловя имена.
Вольф Никитин 01.01.2018 01:17
«Не сыпь мне соль на рану…»
Настроение – аховое.
Я забросил вконец художества.
Посылаю стихи к Аллаху я,
презирая своё убожество.
Рифмы-рожицы. Суковатые.
Не во здравие ухмыляются.
Притаились на дне фарватера
и кусают, аки пиявицы.
Словно бестии, кровь сосущие,
одолели меня метафоры.
Да и кровь течёт вялой гущею.
Чай нарушена норма сахара.
Соловею я одиношенек.
Между тварями-содомитами.
Ополоненный, огорошенный
многоликими алфавитами.
(29.01.2018)
PS:
На стих М. Моставлянского «Настроение»
Настроение нынче не творческое,
а моллюскно-ракушечно-створческое –
то ль к кобылы хвосту непришейником,
то ли попросту раком-отшельником
я всеобщность разбивши на частности,
снова каюсь в своей непричастности,
в неприсутствии – несостоятельность,
словно монастыря настоятельность:
завиральных идей проповедником
и диковинных птиц заповедником,
стражду стражником и соловею я
(алфавит уж кончается: Э-Ю-Я)
от своих степеней превосходности,
безыскусности и безысходности,
от цепей цепенею – без отчества
моё имя – лишь тень одиночества,
естество – вещество человечества,
статус-кво: патриот без отечества,
без опоры, без веры – в непрочности
бытия есть основа порочности.
А душа, словно в пламени корчится,
понимая, что всё скоро кончится…
«Об отношениях»
Миша! Милый! И не думай!
Я про бегство до Башара.
Будь тебе он трижды кумом,
дело кончится пожаром.
Оху…ным разгромом!
И тебе такое надо?!
Меж Гоморрой и Содомом
алавиты хуже брата.
Понимаю, что – ворюга.
Но одно ж – не кровопивца.
Мой совет тебе, как другу:
не ходи ты к тем «арийцам».
(29.01.2018)
PS:
На Мишину ремарку
Ах, Володя, это я тут
алфавитами грешу –
и, как Моисей, когда-то
right to left весь день пишу.
Да и Б-г с ним с алфавитом,
пусть не серый я, но сирый –
не податься ль к алавитам, *
что стреляют в нас из Сирий,
под крыло Башар-Асада –
от долгов куда мне скрыться? –
во сто крат ворюги-«брата»
мне милее кровопийца:
хоть не праведный, но скорый
суд вершат его абреки...
Меж Содомом и Гоморрой
суждено почить навеки.
Передумал )) Я не спятил –
хватит с нас уже распятий.
Лучше уж бедлам распитий –
ведь «лехаим» на иврите
означает – «пей за жизнь»...
Впрочем, я уже кажись
перебрал надысь маненько...
«Шма, Израиль, ридна нэнька!»
«Выпьем, брат, за алфавит,
ведь у дятла не болит
голова – на то и дятел»...
Передумал )) Я не спятил )))
«Партизанское»
Я к евреям – всей душой.
Сколько рядом прожито!
Скольких наших чад пожёг
гад с усатой рожею!
Но… Душа – она одна.
Как земная Родина.
Чашу выпью я до дна.
И уйду в болотину.
К партизанам, в лес густой.
От усатой сво…
Там навек срастусь с листвой,
со следами волчьими.
(30.01.2018)
PS:
На Мишину ремарку
Неужели таки срок???
Вы меня првергли в шок!
Возвернулась аль РБ
К внутриклассовой борьбе?
Дятел ваш на букву Л.
откровенно о.х.у.э.л...
У меня к вам есть идея –
запишитесь в иудеи,
и айда скорей в Израиль!
Хоть не топят батареи,
но зато без криков «хайль!»
здесь обходятся евреи.
В цитадели демократий
избежите наказанья –
и потенцию в квадрате
повышает обрезанье.
По законам Моисея
будем жить и ждать Мессию –
стихотворствуя, лысея
и забыв про Бел.Россию ...))
«Бродское»
Ни строки за мной не станет, ни погоста…
Лишь гудение развязных насекомых.
Suum cuique – уважаемый мой Постум.
И не важно, от инфаркта аль саркомы.
До печёнок всё… Интриги и ворюги.
Что в провинции, что в Риме Поднебесном.
А гетеры – никудышные подруги.
Впрочем, это самому тебе известно.
Книги, Постум?! В них ничуть не больше толка.
Даже Понт, увы, скукожится, как лужа.
А кобылку вороную съели волки.
Всё ништяк. Тут пережить хотя бы стужу…
(30.01.2018)
PS:
На Мишину ремарку
Браво! Коротко и просто...
«Ни страны, мол, ни погоста,
упаду, мол, между линий»...
Что же, здраве буде, Плиний!
Вам видней – с судьбой не споря,
предпочту стать антитезой –
жить в провинции у моря...
Suum quique – ave Caesar!
СТРАСТИ (ДРЯЗГИ) ИУДЕЙСКИЕ
(1). «Советские праздники»
Отвязно. Невзирая нА
Кихотов, Карлов и Де… Кантов.
С бутылью рдяного вина
и горстью мелких диамантов,
себе не раб, не червь, не бог –
вхожу в хоромы Моны Лизы.
А там торчит месье Рембо
и распевает вокализы.
Бутыль – о стену. За грудки
беру бесстыжего Артюра.
Даёшь дуэль! В ответ – Гудки.
К иной развязке увертюра.
Рембо исчез. А предо мной
в цветных трусах босяк Сталлоне.
Меняю стойку, как в кино.
Далась мне эта Лиза Мона!
Пинаю – с левой старика.
Прости, Сильвеструшка! За дело.
Теперь мы квиты. Вот – рука…
В башке отчаянно гудело.
Проснулся. Шарю в темноте.
В каком раю – не понимаю.
Восьмёрка съёжилась в гантель.
К чему? Вестимо:
к Первомаю!
(8.03.2018(13.43))
PS:
Отклик на «чухню» М. Моставлянского («Из ниоткуда с любовью»)
Ну, вот и приблизилось 8 Марта –
почти, как комета Когоутека,
а положенная набок восьмёрка, как в теореме Декарта,
превращается в бесконечность. Билль о Правах человека
предусматривает повальное равенство всех – невзирая на
кожи цвет, вероисповедание, гендерную принадлежность.
Слава Богу – всего добились. Спрашивается – кого рожна
вам еще не хватает. А мне всё талдычат – про любовь, да про нежность.
Ах, простите нас, Роза, – в девичестве Люксембург,
и ты – кларнет у Карла укравшая Клара Цеткин –
за то, что до сих пор не признёт это равенство Демиург,
и что предрассудки в нашем диком обществе цепки.
Вот и снова в этот весенний день звучит тимпан,
и под небом – по случаю праздника ставшим синЕе –
Дон Кихот с поллитрой в кармане несёт тюльпан
несравненной своей мытищинской Дульсинее...
В этот чисто советский праздник, так назваемый «Женский День»,
почему-то объявленный международным –
деревья бесстыдно обнажены и отбрасывают жалкую тень
на плетень, склоняясь под ветром, как говорящий «Чего угодно?» – Нам угодно любви и нежности именно в этот день – тем паче
что добившись всех человеческих прав, мы в двойное рабство
угодили, пополнив ряды трубопроводчиц и шпалоукладчиц –
вот оно, долгожданное равенство, братство – сплошное б*ство.
Только и делаем, что что вечно в горящие избы входим –
и наскаку под уздцы хватаем сивого мерина –
мы стали мужественны и сильны – вопреки природе –
и тоска по прежним, таким куртуазным дням в нас немеряна,
когда под балконом звучали любовные серенады –
и пиликал на скрипочке Моцарт – Айне кляйне свой Нахт Мюзик,
а на балконе вздыхала фройляйн – и лучшей награды
она не ждала... Не то, что нынче – совсем измельчал мужик:
с подбитым глазом, кирпичной рожей и красным тюльпаном
в дрожащих руках, лежащий в бездонной весенней луже...
Но праздник есть праздник! И Вас, дорогая панна,
мадам, мадмуазель, сеньора, я поздравляю! – хотя и немного вчуже...
И понеслось…
Оксюморонно, кульно, круто!
Но хочется сбежать в Пьемонт –
иль кубок вылакать цикуты:
жена затеяла ремонт...
Сгорел я на шерше-ля-фаме,
сизифно двигаю шкафы –
и нет спасенья – ни в ашраме,
ни за границей сей строфы.
И выражение на фейсах
«а не пошёл б дружок ты на...»
Но что поделать – скоро Пейсах...
О, будь ты проклята, весна!.. ((
Михаил Моставлянский 08.03.2018 18:05
(2). «Ах, эти Праздники…»
Шерше ля… Фу! Мишель!
Лермонты давно забили на ремонт.
Пуста кишень.
Мои гормоны шептали вкрадчиво: гамон!
«Гамон» – кранты. Па-беларуску.
Хлебаю стопками «бульбаш».
А на закуску – только гузка.
Мне ночью снился делибаш.
Я сам скакал в казачьей лаве,
отважно выставив копьё.
Очнулся – с туркою – в канаве.
Над нами вилось вороньё.
Пурим прошёл. В прицеле – Пейсах.
Без нас преидет семиднев.
Не жди, не сетуй, не надейся…
Господь большой – Ему видней.
(8.03.2018 (18.37))
PS:
Перестрелка за холмами;
Смотрит лагерь их и наш;
На холме пред казаками
Вьётся красный делибаш.
Делибаш! не суйся к лаве,
Пожалей своё житьё;
Вмиг аминь лихой забаве:
Попадешься на копьё.
Эй, казак! не рвися к бою:
Делибаш на всём скаку
Срежет саблею кривою
С плеч удалую башку.
Мчатся, сшиблись в общем крике.
Посмотрите! каковы?..
Делибаш уже на пике,
А казак без головы.
(А. С. Пушкин)
Когда б я был мудёр, как Бовин,
а кругозор не столь был узким,
на белорусской б шпрехал мове,
а не сюсюкал б по-французски –
ведь толку – чуть: иным французам
с вполне семитскою подкладкой
с трудом даётся «кукуруза» –
и есть лягушек – очень гадко...
Оне настолько некошерны,
что ими сам Господь в Египте
устроил казнь – не моншерно
весьма... Читаем в манускрипте,
что там свирепствовал Паро –
и был борцом он за идею –
явивши мерзкое нутро,
не отпускал он иудеев...
За что наказан был зело –
был потоплён в Суфийском море.
Но иудеям не свезло –
весною каждой им на г`оре
есть повод затывать ремонт,
искать хамец – и в Эрев Песах *
его сжигать... А ты – «Лермонт»!..
Когда-то я ходил в повесах –
а нынче, брат, совсем не то,
хотя Кавказ порой снится –
стремнина вод, и блеск хребтов,
Тамара – гордая царица...
...Гнедой несётся Азамат,
скачу на нём – а сзади Казбич,
острее пули злобный взгляд –
и падаю, сраженный, навзинчь...
______* Эрев Песах (иврит) – «вечер Песаха», когда сжигается всё трефное, найденное в доме.
Михаил Моставлянский 08.03.2018 20:29
«Тяжба с М.М. о Бовине»
1.
Лександр Евгеньич был мудёр.
Зело напутствовал генсеков.
А я – совсем не гренадёр.
Эльбрус я путаю с Казбеком.
Стрелков бригады «Эдельвейс»
не поджидал на перевале.
Но Казбичу начистить фейс
вполне бы смог. И ставить vale
в конце, по-пушкински, горазд.
Да не взрывал на пашне бразд.
Стишки писал. Увы! – Херово.
Коверкал мысли и слова.
Тому виной была не мова.
Понеже Вова – не Бова.
(21.02)
2.
Бразды пушистыя взрывая,
летит кибитка удалая.
Ямщик облапил облучок.
А я жевал пустой лучок.
Бульбаш допит. Няма и гузки.
Финита ля... По-белорусски.
(21.26)
Кто есть – Евгеньич Александр?
Кто сей поэзьи олеандр?
Кого не гнёт восточный ветр?
Кто мощен, как ливанский кедр?
Кто мужествен, как царь Саул?
Кто крепок – словно саксаул?
Кто всех стихами обскакал?
Кто мудр и сед – как аксакал?
Кто всех хитрее, как Адольф?
О ком писал Никитин Вольф?
Кто всем насыпал соль на хвост? –
Желает знать сэр Майкл Мост.
Михаил Моставлянский 08.03.2018 21:48
3.
Мишель! Простите лицедея!
Но Бовина приплёл не я.
Поэт? Едва ли. В Иудее
его талант не воссиял.
Он жил у нас. У нас и помер.
По мне – собрат. Как филосОф.
Хотя, пожалуй, о Плероме
не промышлял. Да и Эйн Соф
ему не много обещало.
Марксист. Однако ж не злодей.
И, точно, не прелюбодей.
(22.12)
Entschuldigung, Herr Wolf Nikitin,
ich hab vergessen Wer ist Wer...
und sei nicht b;se, richtig, bitte –
fur dich mein ganz respekt, mein Herr.
«Non licet Jovi - licet bovi» –
So sagt das Romische Sprichwort...
Und helle Erinnerung Bowin
in unseren Herzen kennt nicht Tod.
Михаил Моставлянский 08.03.2018 23:00
4.
Так Бовин – Бык?! А вдруг – Юпитер?
Сэр Майкл, Вы уж извините:
Но я запутался вконец.
И как нашкодивший юнец
готов покаяться. Ей Богу!
А может, Боуи – рок-певец?
Короче, форменный пипец.
Гамон, кранты, итог итогов.
(23.25)
Что ж, мировая! Дело к ночи.
Я, как нашкодивший школяр,
весь день сачкую. Между прочим,
ко мне с утра придёт маляр.
Мой кабинет он будет красить,
и будет мне не до стихов –
воистину Христовы страсти
во искупление грехов.
Когда б в удел суму и посох
мне уготовила судьба,
то не страшил б грядущий Песах,
в заботах я б не морщил лба.
Недаром мудрецы сказали –
кто многим обладает, тот
проводит жизнь свою в печали
и полон горестных забот...
Пора заканчивать мне. Время
есть исчерпаемый ресурс –
вполне всё высказал по теме,
зане держу к кровати курс...
Михаил Моставлянский 08.03.2018 23:50
(8.03.2018)
«Не судьба…»
Мужик-бульбаш. С прослойкою шляхетской.
Татарина во мне не отскрести.
Под Штрауса, под марш его Радецкий
прадедовский проклюнулся престиж.
Радецкий – чех. А Штраус был евреем.
Короче, вышел тот ещё «букет»!
Рабы судеб – витаем в эмпиреях.
А жизни чахнут в злачном кабаке.
Какая, Миша, музыка звучала!
Варшава, Вена, Ляйпциг, Петербург…
Мечты, мечты…
Америки причалы –
Под флагом лейтенанта Коцебу.
На «Рюрике», из порта Гонолулу
к Маршалловым атоллам-островам…
Так нет, сижу на хуторе, Вакулой,
и в печке жгу последние дрова.
(21.03.2018)
PS:
На стих М. Моставлянского «Стать судьбы Колумбом…»
Гляжу в глаза с восточной поволокой –
а в них самца угрюмая печаль:
либидо – символ Ближнего Востока,
и прошлого чуть-чуть, конечно, жаль...
Здесь море есть, в котором утопиться
хотелось мне, признаюсь я, не раз –
но сладкий запах подгоревшей пиццы
удерживал меня от сих проказ...
Здесь мой удел – надел, предел и пристань,
мой узок кругозор, зане общенья круг
сошёл на нет – подруга смылась в Принстон,
где тут же подвернулся ей супруг –
из «новых русских», но один из лучших:
он благодетелем московских был аптек –
с фамилией невзрачной, типа «Мучник»
(по родословной, видимо, ацтек)...
Но от судьбы мне никуда не деться,
хотя могла бы быть немножечко добрей:
не довелось родиться мне индейцем –
по морде и по паспорту еврей...
А у подруги – вилла, яхта, клумба:
игра, порою, явно стОит свеч.
Но для того, чтоб стать судьбы Колумбом,
ты океан обязан пересечь...
«Портрет»
Среди ристалищ, кладбищ и торжищ
бродил без дела службист Поприщин.
Женой оставлен, роднёй отторжен.
Скучнее мела, бумаги чище.
Глаза таращил на коз и козлищ,
чураясь обществ и товариществ.
Пещерный ящер, мишень для прозвищ.
Отвёртки проще и топорища.
На «вряд» обрящет достойных поприщ.
А всё же бродит, понуро рыщет
Сей червь лядащий меж кобр и кобрищ,
предмет пародий, чужак Поприщин.
(27-28.04.2018)
PS:
Повод:
– Дружище, дружище, – а почему у Вас длинный ножище?!
– Это моё попрИще, дружище, моё попрИще...
– Дружище, дружище, – а почему у Вас худые ножищи?
– Не от хорошей жизни, дружище, некалорийной пищи...
– Дружище, дружище, –а почему Вас милиция ищет?
– А это уже их попрИще, дружище, их попрИще...
– Дружище, дружище, – а почему вместо дома у Вас пепелище?
– Блаженны нищие духом. Так говорил Заратустра. И Ницше.
– Дружище, дружище, – а Вам не хотелось стать лучше и чище?
– Скоро стану, дружище, – тут все такие, на этом кладбИще...
(М. Моставлянский)
«Танцы-шманцы»
Нельзя ли, друг, без экзальтации?!
Я не об адресе, Мишель.
Мы все в плену у гравитации
и для охранников мишень.
Кому повем мою печаль?
Кого сегодня я обрадую
невосполнимою утратою,
упавшей с барского плеча?
Мишель!
Вам – «в музыку» Кузмин!?
А от меня – кивок Иосифу.
И он кого-то там дразнил.
И мямлил разве не по-козьему.
Под небом много закавык.
Ни сном, ни духом даже умники.
Но чуть не так, идут «на вы».
И каждый мнит себе, что уникум.
Такие, братец, пироги.
Форель – об лёд. Леса карпатские.
А мы с тобою – не враги.
Я – не в фуфло, про чувства братские.
Прекрасен Город золотой!
Маслин душистое цветение.
Судеб земных хитросплетение
стекает в чистую Ладонь.
(29.06/1.07.2018)
PS:
На последние «выбросы» М. Моставлянского (от «Субстанции», где на меня и дохнуло Кузминым, до «Города золотого»).
Мне привидилось: в медленном танце я
кружу по комнате... В объятьях субстанция,
а на стенах развешены акварели –
только б глаза мои на них не смотрели.
Вентилятор вращает стальную лопасть,
а за окнами – вечность, возможно – пропасть,
а субстанция вся в тёмно-бурых пятнах,
и лицо, словно роща, в сырых опятах.
Скверный запах сырого мяса,
лужа крови – как озеро Ньяса:
мы разорваны дикими злыми псами
и во всём виновны мы сами, сами.
Овцы съедены, волки сыты –
мы танцуем с субстанцией кумпарситу,
только ноги мокнут в болотной жиже,
и покрыто слизью всё то, что ниже.
А вокруг мелькают чужие тени,
мне субстанция шепчет: «Держись, Артемий!
Не просеивай воду, милок, сквозь сито,
делай так, чтобы всё было шито-крыто,
ни отпечатков пальцев, ни бурых пятен
не оставляй на поверхности – грех приятен,
только если он совершаем тайно…
Ну, готов, милок? Вира, майна!»
Так, обнявшись до боли, с отвесной кручи,
мы несёмся в ад, любовники Бертолуччи,
словно Данте с возлюбленной Беатриче –
предаваясь страсти, забыв приличья.
И покрыта густая трава росою…
«Не признал, милок? Думал, я – с косою?»
«Памятник»
Округ меня валашки и валахи.
А также прочий трансильванский сброд,
в котором пробуждается народ,
как Божий Сын в стареющем Аллахе.
Им нужен тот, кого укажет Бог.
Низвергнуть турок, Габсбургов, поляков.
Я бремя славы на себя возмог.
И в эту землю убиенным лягу.
Пройдут века.
Но не забыли чтоб,
портрет мой обязательно напишет
румын Попеску. Ну, хотя бы Попп.
По промыслу он тоже будет Мишей.
(18.12.2018)
PS:
На стих М. Моставлянского «Exegi monumentum...»
Настало время подводить итоги.
Стою на пьедестале в римской тоге.
На голове венец. Терзая лиру,
слагаю оды городу и миру.
А вкруг меня римля;не и римля;нки
карабкаются, вставши на стремянки –
им хочется во что бы то ни стало
взобраться на вершину пьедестала.
И томные эллические дев
мне посвящают сладкие напевы,
пушистым нежно машут опахалом,
от мух оберегая и нахалов.
О, вечный Рим! О, гордые Афины!
О, шестикрылые святые серафимы!
О, витязь в шкуре, пьющий Цинандали,
мои лобзающий немытые сандали!
О, Цезарь, Брут, Антоний, Клеопатра!
О, слава боевая Антипатра!
Всё меркнет перед музою моею –
а я всё каменею, бронзовею...
Сбегаются тунгусы и калмыки
(тем более, московские таджики),
пылит тропа, сбирается толпа –
чтоб памятник поставить на попа;.
В.Н:
«Привет, Миша!
Давно я в ответ на твои не «фулиганил». Полагаю, что именно заключительное слово твоего переполнило чашу моего воздержания.
На рубеже 16-го-17-го веков валашский господарь Михай Храбрый на короткое время объединил все три Дунайских княжества (Валахию, Трансильванию и Молдавию). Габсбургам это не шибко понравилось. Короче, МихАя порешили.
В 19-м веке румынский (брашовский) портретист и монументалист Мишу Попп написал портрет этого политического деятеля. Увековечил, так сказать, в красках.
Как-то так».
Popescu – румынская фамилия, происходит от рум. pop; – священник, поп. Фамилия в основном распространена на территории Румынии, Молдавии и Украины.
«Раптоўнае»
Мишель, в недрАх –
I’m sorry! – в нЕдрах,
За год до Первой мировой,
Прочтя стишок внезапный твой,
Я понял:
Друг – не то, что нЕдруг.
А счастья нет. Но есть покой.
И воля!
К ним направил стопы,
оставив призраки ривьер,
уже не Вольф, но и не Пьер.
Назло рабам, на зависть снобам…
Хотя…
Подумать:
а на кой?!
На кой нам эти побрякушки!?
Как не крути, никак не Пушкин.
Не та эпоха и размах.
Не то, чтоб на… Но точно:
– «Ах!».
Коленом в пах
(Виссарионыч
– Мандельштаму).
Намедни снился Волкодав.
Я так давно не видел маму…
Любовь, и та
– не по годам.
Всплакнул!
Грядущая отставка,
а к ней – ордынская удавка.
Кикимора – секир-башка.
Тяжка судьбинушка!
Тяжка…
Да тянут лямку человеки.
Ведут к узилищу баржу.
И я, отверженный, твержу
не Символ веры:
– О «побеге»
дозрели помыслы мои.
На арьергардные бои
гляжу рассеянно, мой Постум…
Апошнi плён. Гаротны роздум.
Як ружа чорная ў аi.
(30-31.01.2019)
«О надоевшем»
Когда архангелы, Мишель,
во все тяжкие метят шельму,
я, их усердия мишень
и божьей милости отшельник,
пустой откинув кошелёк,
налажу вервие на шею.
Но вдруг, на миг, похорошею…
С крючка Есениным сорвусь.
Зане Литва, с ней (иже) Русь,
до лучших дней не отпускают.
Как будто мало поласкаю
своим шершавым языком
их язвы, правды и устои.
Души томление пустое.
Лукавой похоти закон.
Где тать, назвавшись мужиком,
воссел на липовом престоле.
(31.01.2019)
«Пере-ба-бахи с Михаилом»
Все говорят: нет правды на земле.
И выше – блажь (так сетовал Сальери).
Один расклад: что в сельве, что в вольере.
И я, mon cher, ни коим не Рабле.
К отрепьевым и прочим александрам,
забывшим о пророчествах Кассандры,
обиды-зависти особо не держу.
И то:
они –
лишь наше отраженье.
Впряжённые в державную баржу.
Для самых демонов унылые мишени.
Порой мне жалко их. Пустая спесь.
Надутые, резиновые лица.
Синдромов шлейф. А главное – финал.
Пример тому – какой-нибудь Бенито.
Всё так, mon cher!
– Напрасно их пинал?!
И я – о том.
Себе же удалиться
в обитель тихую позволю днесь.
За сим – Adieu! Комедия Finita.
(3.02.2019)
PS:
На последнее Мишино:
Ну, стёр – и стёр... Хотя обидно...
Что до престолов, то не видно
Отрепьевым конца и края –
их суЧность подлая такая,
и что ни нечисть – сразу шасть!
в неограниченную власть...
Но я в политику не лезу –
а ну их к лешему, иль к бесу!
Я за словесную аскезу –
не то как вдарят по протезу
(имеется ввиду, зубному).
нам из истории знакомо,
как бывший урка голоштанный
сгубил в Гулаге Мандельштама...
Живём, страны своей не чуя,
кричим порой: «Какого уя!»
И гнев при первом взляде в телек,
вскипает, словно дикий Терек.
Чем Вова лучше Леонида?
О Русь! O rus! Твоя планида
не столь трагична, сколь печальна –
была такою изначально...
А то ж и наши палестины –
довольно грустные картины
вокруг мы видим ежечасно –
хоть плачь, хоть смейся – всё напрасно.
Дела не лучше у Европы –
кругом засилье черно#опых...
Куда ни кинь – кругом «шишнадцать»,
куда болезным нам податься?
Где тот трамвай или автобус,
что на другой свезёт нас глобус?
Боюсь, что на другой планете
делами заправляют «эти»...
Я мудрым стал, как Мураками –
и не воюю с мудаками.
(ММ)
ВН:
Опущен занавес.
А впрочем, я шучу. И посему:
З удзячнасцю!
До встречи!
«Мiшу ў падзяку»
Гуляем часам не дарэмна
з гарэзай-музай у бурымэ.
Мiхась! Яно, бадай, прыемна
знянацку тэзу атрымаць.
Адчуць адносiны да Рыму
маёй зачуханай Лiтвы.
Як быццам згiне жах гарэма
i гвалт чыноўніцкай братвы.
------------------------------------
З Менскам трошкі ты прамазаў.
Дык i я – не Карамазаў.
Крыўды Віцебску няма.
Сам загнуў, што тут турма.
(18.02.2019)
PS:
Миша М. расстарался. Выставил «Моим стихирянам». И я там «замечен»
Был солнца диск похож на сушку
среди идиллий-пасторалей –
а небо, точно постирали,
с утра повесив на просушку.
В Баку повсюду запах нефти –
давно я не бывал в Баку –
но есть приятель-герменевтик,
за что судьбе – мерси боку.
Не из Баку он, а из Минска,
и не нефтяник, а философ,
достойный муж из бело-россов
и воспеватель Третьеримска.
С таким резюме (ко всему «списку»)
Не счесть талантов на Стихире,
в пещерах каменных – алмазов...
Здесь что ни брат – то Карамазов,
что ни сестра – то мать Тереза.
И с тезой дружит антитеза –
в народу посвящённой лире...
«В Большом театре. 1983»
Модест наврал. Подпортил Сашу.
К тому ж Атлантова несло.
Поэзия – не ремесло.
Не блажь. Не повод к авантажу.
А тут – у каждого талант.
Милашкина – сама Эвтерпа.
И как они друг друга терпят?!
Итог? – Напыщенный бедлам!
Зато: Какие голоса!
Им тесно в этой партитуре.
Ой, дурят публику! Ой, дурят…
Оркестр доигрывал пассаж.
Вот только там его и слышно.
Обидно, право, за Петра.
А впрочем: пафосно и пышно.
Вся наша жизнь, увы – игра!
А Германн Пушкина – с двумя.
Причём – фамилия. Не имя.
И Томский был не так румян.
И дело тут не только в гриме.
Короче: дурят все подряд.
А может, искренне мудрят?
Назло козлам – напьюсь с Чайковским.
А завтра с Мусоргским напьюсь.
І мінус зменiцца на плюс.
I з Музай будзе ўсё па боску.
(22.02.2019)
PS:
Миша «заманил» на свою «Пиковую даму»
Уж полночь близится, а Германа всё нет,
и блазнится – пора начать сюжет:
форейтор мнётся, сжав в руке картуз...
Семёрка, тройка, дама пик – и туз!
В рулетку выпало зеро мне, как назло!
Зато чертовски в картах повезло:
семёрка, тройка, туз – и дама пик...
Крупье мне подмигнул – он явно шпик!
Семёрка, тройка, туз... Иду ва-банк!
Манишка давит, словно акваланг,
а лоб давно покрыл холодный пот –
вот-вот сорву я лакомый джекпот!
Казалось мне – о, близок счастья миг!
Семёрка, тройка, туз... Где ж дама пик?!
Уж Герман близится – проклятый немчура:
недаром он крутился здесь вчера –
какого чёрта он сюда опять проник?
Семёрка, тройка, туз... Истошный крик
внезапно вдруг пронзил игорный зал,
когда я свой стилет в него вонзал...
Мне руки заломил проклятый шпик,
наручники защёлкнул... Дама пик –
заметил я – валялась под столом...
Но Германа уж нет – и поделом!
Случилось всё – во сне ли, наяву?
Бедняжка Лиза бросилась в Неву –
теперь лежит, несчастная, на дне...
А дама пик подмигивает мне.
В.Н.: «А ты, Миша, «от скуки»… Я – про «Даму».
Туточки, я, конечно, наплёл. Но…
Помню, кто-то раскручивал и вовсе мистическую версию. Что Сергеичу там (сверху) наказано было: к смерти. 3 – 7 – Туз. 37 год, значит. Туз – кранты (видать, трефовый). Через Даму – Натали, считай.
А в эпиграфе к шестой главке прочитывается аж имечко самого убивца:
– Атанде!
– Как вы смели мне сказать атанде?
– Ваше превосходительство, я сказал атанде-с!
Хотя, «бес», он от скуки частяком и заглядывает. Нашёптывает. Заманивает…
Подлюка!
Я – про нечистика».
«Остаточный Синдром»
Миша!
Тень Матриархата
Вам покоя не даёт?!
Март!
Рогат ли наш сохатый?
К марту спарился койот.
Ждёт приплода Canis lupus.
Я ж ему почти собрат!
Пуси-муси…
Знаю –
Глупо!
Я обманываться рад.
Глазки. Губки. Лун коленки.
Рембрандт Пушкина поймёт.
За пятак идут нетленки.
Бродит в банке старый мёд.
(12.03.2019)
PS:
На Мишины «постмартовские юморины».
Ах, ты сладкая, о! – Я лю-лю, блю-блю-блю…
Ты загадочна вся, и ты моему кораблю
Вдруг ветрилом стала, мачтой, его веслом –
Знать, бескрылой судьбою меня к тебе принесло…
Ах, ты верная мне! О, пу-пу, сю-сю-сю…
Я ж тебя, нервная, денно и нощно всю…
Высоковольтной опорой стала ты в жизни мне.
Скоро, скоро сгорю я в твоём огне.
Ах, ты нежная вся! Ах, мур-мур, кис-кис-кис..
Контур твой – ах! Твой овал! Твой абри;с…
Впрочем, а;брис… О, профиль твой, о, анфас!
Был я профи когда-то… Но пред тобою – я пас…
Ах, родная, ах! Ты жизни моей вся суть…
О, Далила моя, о, Даная… Не обессудь –
Сердца кража – это, вроде, как сейфа взлом,
Схожа даже где-то с.. со вселенским злом…
Ах, любимая, нынче проказник-март
Дал нелюдимому шанс снова поймать свой фарт…
Жаль, что ты лишь мечта – и мой не услышишь блюз.
Не попадая в такт, я пою: «Лю-лю-лю, блю-блю-блю»…
З-з-з-з-з…
(М. Моставлянский. Не попадая в такт)
«Не Нума я!»
Минул четверг. Но я – не о Бобо.
С Бобо – скандал. Так, что теперь об этом!?
Коль крабиком в квартирки коробок
уж век зашит, а мог бы стать поэтом.
А и на них – ни спроса, ни тоски.
Хотя Сергеичу кивнём пренепременно.
Жара! Под вечер плавятся мозги.
Волхвов – ни зги. Зато зудят камены.
Эгерия?! А может и Агарь.
За Пушкина из рога изобилий
Я с ними выпил. Править календарь?!
Так я ж не царь какой-нибудь Помпилий!
(6.06.2019)
PS:
Мише М. на его «Вторник. Зарисовка с натуры»
Держу пари – с утра сегодня вторник:
об этом в дневнике я сделал запись...
Двор оглядев, я сразу понял: дворник
отсутствует совсем, иль просто за;пил...
Я вышел прочь, поцеловав мезу;зу –
был пыльный двор подобьем дна морского:
пустой пакет изображал медузу.
Как «странник очарованный» Лескова,
заворожённо глядя на вращенье
вокруг своей оси предметов быта,
вдруг испытал тупое отвращенье
к существованию земному... Но орбита
движенья моего в глухом пространстве
хоть призрачна, но столь же неизменна.
И в этом незавидном постоянстве
шаг в сторону, побег или измена
заранее бессмысленны. И остро
осознаёшь себя в толпе неисцелимых,
по Высшей воле брошенных на остров
волхвов, Голгоф, купин неопалимых...
* Мезуза (ивр.) – прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток, содержащий часть текста молитвы Шма.
Нума Помпилий (Numa Pompilius) – полулегендарный царь Рима (второй по счёту). Правил с 715 по 673/672 годы до н.э. Ему приписывается упорядочение календаря, учреждение жреческих и ремесленных коллегий, религиозных культов и празднеств Агоналий.
«Кивок в Мицпе-Рамон»
Аккорд. Пассаж… Рамона кратер.
Мишель! Ты – классный музыкант!
А я – сносившийся вагант.
И прав был мой покойный фатер, –
увы! – не Гегель и не Кант,
властям ненужный, как Брабант,
сижу на нищенской зарплате.
Массаж. Фигуры Лиссажу.
«Ортогоналы» Чебышёва.
Я, Миша, большее скажу:
Порой – не то, чтобы паршиво,
и, наши бабы паранджу
пока не носят. И хиджабы.
Мой Витебск – всё же не Багдад.
Но…
Устаю. Тебе ж я –
рад.
Тому, что пишешь. Право,
бабы –
не всё, что нам ссудил Господь.
Слабеет дух. Ветшает плоть.
Кагор оставим Кьеркегору.
Давай-ка граппы чуть плеснём.
А Бог простит. Ведь мы о Нём
молчим отнюдь не для декору.
(13.08.2019)
PS:
Отклик на «Уроки Набокова» М. Моставлянского (мабыть, Мишель и меня тут подразнил)
Я на скамейке кособокой
от делать нечего сижу –
как энтомолог В. Набоков
за белой бабочкой слежу:
вспорхнёт – и сядет на цветок,
напоминая мне чуток
фигуры Лиссажу.
Вокруг меня пустыня Негев,
что ни скала – палеолит.
Я от безделия и неги
вздремнул – хоть солнышко палит.
Мне снится спелый виноград,
что источает сок и яд
грудей Лолит.
А в перспективе – лунный кратер
и ярких звёзд ночной ковёр...
На что я жизнь свою потратил? –
нашёлся тоже «Къеркегор»:
ведь что ни день – то «Страх и трепет»:
гуру горбатого мне лепит –
«Багдадский вор».
Ах, эти грёзы, ах, ланиты,
ах, сладостных страстей накал!
Зане в объятиях Лолиты
я вздох последний б свой снискал –
когда б писатель В. Набоков
чуть больше чувственных уроков
мне преподал...
«Мише. В отрыв»
Во мне давно погиб историк.
Зачах зануда от тоски.
С тех пор я просто бедный Йорик.
Фрагменты, жалкие куски
всплывают в памяти невольно.
Стакан «Агдама». Домино.
Кургузый зад в ушке игольном.
Опять – креплёное вино.
А там, по пьяни, снится Темза.
Черта осёдлости. Мамай.
Пространства векторного тензор.
За сим –
ишак, заткнувший рай. *
«Прощай, немытая Россия».
На розлив – Боже! –
«Солнцедар».
Уж лучше вовсе амнезия!
Какой тут Йорик… –
Аватар!
Гомункул. Детище Нерона.
Простите, Джеймс! Оговорил. **
Де Голля путаю с Макроном.
Мадонну с Эммой Бовари.
(31.10.2019)
PS:
* Вообще-то там упоминался «верблюд» (см. про «кургузый зад» в игольном ушке).
** Фильм «Аватар» – детище Джеймса Кэмерона, а вовсе не Нерона.
На последние стихи М. Моставлянского. Особенно «Ностальгунчик»
Конечно, жалко, что стареем,
конечно, жалко, что тупеем,
конечно, жалко быть евреем,
но сожалеть – еще глупее...
И всех нас мучит ностальгия
по детству, юности. Другие
нам любы времена – в которых
инфарктов нет, инсультов, «скорых».
Нам любы времена другие,
в которых женщины нагие
на всё готовы. А мужчины –
голубоглазые блондины.
Там дети – ангелочки. Мамы
в любви и нежности упрямы,
а папы – мужественны. И вы
в любви купаетесь. Все живы,
здоровы, счастливы, довольны –
на воле или же нево;льны,
неважно – главное быть в прошлом,
убогом ли, голодном, пошлом...
Нам любы времена «пломбиров»,
имбирных пряников, «зефиров»,
что в шоколаде – и «трёх мишек
в лесу». Смешных мальчишек,
коленок, мазаных зелёнкой.
Нам любо стать опять девчонкой,
чтоб дёргали нас за косички,
чтоб вновь портфель наш нёс отличник.
Нам любы старые соседи,
медведи на велосипеде,
что выступали в цирке. Жалко,
что вдруг исчезла коммуналка,
а с нею – примусы, и сразу
куда-то делись керогазы,
пропали вдруг все инвалиды,
открытки, солнечные виды
из Кобулети, Сочи, Поти.
Пропали мамы, папы, тёти,
пропали дедушки и дяди,
пропали бабушки. И пряди
уже у нас совсем седые –
и сами мы немолодые,
а жизнь – без ретуши, притворства.
Но тем сильнее мы с упорством,
что – безо всякого сомненья –
увы, достойно примененья
куда как лучшего, стенаем,
о сладком прошлом вспоминаем.
Нам всем не нравится сегодня,
а жизнь прошедшая – лишь сводня
меж сладким прошлым и моментом,
когда мы станем постаментом.
Миша в ответ «зарядил»…
Ну ты ваще, Володя, скажешь!
Какой там «фееришь»... На дню
еже писах – писах лишь лажу,
а по-народному – чухню...
Докеле не почивши в бозе
и поелику жив пока –
себя я посвятимши прозе,
намяв поэзии бока.
А промеж дела всё ж рифмачу,
ведь пропадать же западло,
мне, стихирическому мачо...
Презремши славу и бабло
я не корысти ради даже
с Евтерпой нынче тет-а-тет,
пишу стишки не для продажи –
ведь слава – промискуитет,
отнюдь не почвенная тяга...
О, если б я прямей возник!
я б, как Есенин, стал миляга,
иль как Некрасов стал бы вмиг.
Зане великий и могучий
давно взамен мне почвы стал,
и я, забросив тамагучи,
карабкаюсь на пьедестал:
то примеряю ватник бродский,
то мандельштамское пальто,
ловлю в далёком отголоске
давно я признаки онто...
онтологической дилеммы,
по типу «быть или не быть» –
решенья нет у теоремы,
и нет Лаэрта, чтоб убить...
Но, чу! Доселе небо звёздно,
и нравственный императив
во мне бунтует: «Поздно, поздно!
Ты стар, умерь свой креатив!».
Давно пора угомониться,
пора подумать о душе –
и не поможет заграница,
ты поелику в ней уже...
И горизонт всё уже уже,
и в жизни нет уж перспектив,
свой поясок стянув потуже,
сменив на нары нарратив,
скажи себе без ложной лести:
«Ты не поэт, а графоман...»
...Покинуть горько, тяжко нЕсти –
стишков без ручки чемодан...
Михаил Моставлянский 31.10.2019 23:35
А я его «утешил»…
А говоришь не фееришь.
Намалевал, намял, намылил.
Мишель! Плевать на нувориш.
У них от нашего – промилле.
Чего? – Пожалуй, что ума.
И на фик нам те закрома
их несусветных изобилий!?
Вольф Никитин 31.10.2019 23:58
«Застольное к застойному»
Ладно! С Осипом тягаться
мне сегодня не с руки.
Распрягаю я Пегаса.
Слава первенства – другим.
Оставляю с Моставлянским
сей натруженный насест.
И займусь привычным пьянством.
Чай свинья меня не съест.
(6.12.2019)
PS:
На «Застойные каракули» М.М.
С оговоркой:
«Будь я, Миша, в форме, так и зарядил бы из крупнокалиберного. Увы... Прозябаем-с!».
Диптих. У працяг.
(1). «Покаянное»
В провинции, без моря, прозябая,
я разбавлял томление винцом.
Кропал стишки. Пустую прозу баял.
Коленца разные выкидывал с ленцой.
Предавшись этой суетной забаве,
успел прослыть заштатным мудрецом.
И, как Борис Михайлович Зубавин,
узбекское заимствовал словцо.
Строгал дрянцой набитые сонеты.
Канцоны плёл. И перси Андромеды
вылизывал потоком персеид.
Бездарно блеял «чудные мгновенья».
И музыки небесной откровенья
глушил зарядом выспренных сюит.
---------------------------
(2). «Настырное»
Мне пеняют, мол, напрасно протекаю.
Нет ни лужи подо мной. Не то, что речи.
Эти цезари… Хоть Юлии, хоть Гаи –
на поверку, сами – вы****ки овечьи.
Кот Баюн и сплетни курвы Бабарихи –
вот и всё, что их высочествам угодно.
Белки-мыселки калёные орехи.
Строй фаланги устрашающе пехотной.
Трусость «сильных» запломбирована Властью.
Их пугают даже собственные тени.
Звёзд фальшивых раскурочивая кластер,
я выскабливаю плесень от падений.
(8.12.2019)
PS:
Второе – типа: Привет царю Салтану от римского друга )))
А в целом – в переляк с Мишей М. На его «выкрутасы».
М.М.:
Нащёт «прозябаем-с», Володя, приведу нетленку из Козьмы:
Помещику однажды в воскресенье
Поднес презент его сосед.
То было некое растенье,
Какого, кажется, в Европе даже нет.
Помещик посадил его в оранжерею;
Но как он сам не занимался ею
(Он делом занят был другим:
Вязал набрюшники родным),
То раз садовника к себе он призывает
И говорит ему: «Ефим!
Блюди особенно ты за растеньем сим;
Пусть хорошенько прозябает».
Зима настала между тем.
Помещик о своем растенье вспоминает
И так Ефима вопрошает:
«Что? хорошо ль растенье прозябает?»
«Изрядно, – тот в ответ, – прозябло уж совсем!»
Пусть всяк садовника такого нанимает,
Который понимает,
Что значит слово «прозябает».
* * *
А теперь по делу...
Грядёт зима... И все насквозь прозябнут.
Но Бог не выдаст. И свинья не съест.
А по весне споёт нам снова зяблик,
И вирши новые нам явит палимпсест.
А что касаемо привычного нам пьянства –
катализатор творчества издревле. Назови
того, кто трезвым пишет. Постоянства
в поэзьи нет. Тем более – в любви...
«Страхи»
Знакомо всё. До липкости
(от страха).
Аллюзию скрепил «Леазазель».
Ночной кошмар. Айтматовская Плаха.
Крутой обрыв на взлётной полосе.
И Жан-Мари…
Не знаю, как «ударить».
; la France? – Тогда Леклезио.
Пошто спешим, гуляка-транзитарий?
Куда не кинь – кругом иллюзион.
Во мне торчит обломок самурая,
тамбовский волк и краковский гусар.
Не зря вечор, читая Макса Фрая,
я губы посиневшие кусал.
От страха всё!
Видать, не отбоялся.
Не смерти, а бездонья пустоты.
Разжалован. Из рыцарей в паяцы.
Под гомон забубенной гопоты.
(26.12.2019)
PS:
Уж больно Мишины (ММ) «гротески» («В капкане») с моими последними взвывами перекликаются.
Всё про;клято! О Господи, прости!
Меж топором мечусь и липкой плахой,
в поту, крови, весь в мыле и в шерсти;
в капкан попавши – волком, росомахой
из вольности заснеженной тайги.
Вокруг меня лишь месиво людское...
К Нему взываю: «Боже, помоги!» –
но кто мольбу расслышит в диком вое?
Ведь я здесь для потехи – гогот, смех,
и человечьи мерзкие оскалы.
«Леазазель!» * – и лучше нет потех,
чем туши вид, разбившейся о скалы...
___________
* «Леазазель» (иврит) – один из древних ежегодных иудейских обрядов – Козёл отпущения. При проведении обряда закалывали жертвенный скот «за грехи народа», а одного козла, «возложив на него все грехи народа», отводили в горы и бросали со скалы...
(М. М.)
Неделю назад Тане В. я отсылал стиш, где две последние строки были так
Какие липкие оковы!
Чужого сна апофеоз.
А день спустя, с В.К., я вытащил из кишени своего давнишнего «козла отпущения». С Азазелем и прочим антуражем.
И с чего бы это? Ну, ладно, В.К. Так и Миша – туда же: «Здравствуй, Ваня Тарасюк!»… Привет от «ореховского столяра» одесскому логику. Вроде, как эту версию «стоеросовиц» я отбросил.
Да. Долго мусолил (туда-сюда) две строки (после «Леклезио»). Начинал так
Агностика смущает тринитарий.
Плебейку – магазин «Эксклюзион».
Как-то – не «в тему». Особенно с «плебейкой». «Транзитарий» встречался у меня в одном Владу (на тему Платонова – по «Книге сновидений» североморца Владимира Витвицкого). В марте 2016–го. «Город теней».
В вежливом «Здрасьте!» – неловкий, но ясный намёк.
Коротко, сухо и чем-то на выстрел похоже.
Вот и твоё – на странице нетленных имён,
Мой транзитарий, а если по-русски – прохожий.
«Сновидения»-то – как раз в тему…Но вирш всё равно кажется мне неуклюжим. В отличие от того, с «тенями».
А последняя строка была такой
Под хохот и ухмылки гопоты.
Так я её слегка «обелорусил» («гомон» – оно ещё и в созвучье к «гопоте»)
К гопоте этой и вовсе тянуло что-то вроде «допотопной». В созвучье уже к топоту (гиппопотама). Ограничился есенинской «забубенностью» (бесшабашностью). Типа: разудалость, но без «шабаша». – Улыбаюсь!
А «ухмылка» не понравилась. Стёр её. Достаточно и «мерзкого оскала», что у Миши. Ибо в «ухмылке» – уже не волчье, а дьявольское. Ведьмачье. К тому же «шабашу»…
Однако на этом «история» сего творения не закончилась.
Поскольку вставил я его «влазом» (к отклику Аллы Л., начинающемуся так: «Мишенька, напугал!»), ожидал реакции обоих. Не дождался. Полез стирать (чуя какую-то неловкость) своё «фулиганство». Полез, значит, по утру аж 27-го. А «влазил»-таки где-то в обед накануне.
Захожу к Мише, а там «Чёрная метка». Не читая, по одному названию, поди догадайся: кому и о чём! Не читая, свой влаз и стёр. Так оно – интереснее будет. Мистичнее!
Наконец, открываю Мишину «Метку»
То ли статуи Командора поступь,
то ль об сухую землю стучащий заступ...
То ли кольчужка мала – не по росту,
то ли шуршат полозьями вновь по насту
чужие сани (в кои не смей садиться!),
то ль деревянным скрипит бушпритом,
пришвартовавшись в бухте Кадиса,
тот галеон, что возвратился с Крита,
послушный воле ветра и Командора –
того, живого, не статуи. То ли
предсмертными криками Трумпельдора,
взмахом ли сабли Барклая де Толли...
То ли последняя снятая мерка,
то ли просто клёна сухая ветка,
то ли ухмылка ехидная клерка,
то ли черная метка. Чёрная метка.
А «ухмылка» – вот она! Уже у Миши. Мы её, значит, в дверь, а она – обратно в окно.
Знак?! Если от Миши – как-то мне: мол, читал – получи, «вражина»! А если – «свыше»!? Я – про «знак».
Ну, я и откликнулся:
«Увидел, Миша, твою «аб'яву» («Метку») и, прежде чем читать, стёр свой «влаз» в «Капкан».
Мнительным становлюсь. Доведут меня эти мистические интуиции – доведут…
А говорила бабушка-волчица: не влазь внУчек-вовчик в ловушки там всякие, не впрягайся в розные санки! Не слухаю бабку (Анну Тимофеевну), не слухаю: всё куда-то влажу.
Так не мы ж сами себя и произвели! А Кто произвёл, молчит… Сам знаешь!
А поперёк всякие азазели снуют. Метки ставят. Грозят со скалы спихнуть. Да кожу с живого содрать…
Вот непугливый я, а и то… Порой!
Как знал, что у тебя здесь хоть какой знак, а найдётся. Чуял. И из своего «влаза» гусарского (а ну его!) – у себя – пару словей убрал и чуток заменил. «Ухмылку», кстати, убрал почти сразу.
Тьфу на меня!
А ты там сильно не заморачивайся! Не нагоняй на себя кручину. Лишнего…
Хотя…
С Новым (нашим) тебя не поздравляю. Знаю, что…
А с твоими (с продолжающимся!) – вполне!
Света тебе!
И никаких греков в Храме!
С греками – это у нас переляки всякие. Нам и тянуть…
Тьфу на меня!
А тебе – Добра!
В.Н.».
«Не в Рош ха-Шану»
Мишель!
Прости! И я – зашель.
Верней, зашёл. А ты – на взводе.
Устроил шапошный разбор?
Точнее – шапочный. В колоде
– любой!
– полно краплёных карт.
И что с того?! Игру забросим?
Когда в твой дом залазит вор,
не кажут: «Плиз! Любезно просим!».
Собак спускают!
Твой азарт
понятен мне. Мишель, однако,
коль гость – не вор,
пошто собака!?
Не тать. Тем паче не бандит
Незваный? Мимо проходи…
Так он «татарина не хуже».
Опять я путаю? К тому же
татары – вовсе не враги.
Допустим, встал не с той ноги.
И что?! Ломать за это ноги?
Себе? Соседу? – Хоть кому…
Мишель! Давай простим Максима.
Представь, я сплю. А тут – Мисима.
Без спроса! В собственном дому.
Моём!
Куда смотрели боги!?
Не звал! А он, что ночь – торчит.
И, молча, мне суёт катану.
Так я ж пороть живот не стану.
Бутылку водки и харчи
на стол быстрёхонько налажу.
Налью стакан. Мисиме тоже.
Вот так всю ночь и просидим.
Без слов. Зато без харакири.
За окнами полёт валькирий.
Во сне.
Подумаешь, в сети!
Мишель! Пошто нам эти страсти!?
Подумаешь – зашёл без «здрасьте».
Давай, загадочных простим.
Хасолта. Диму. Всех Борисов.
А заодно и всех Светлан.
Простим.
У каждого бедлам
в душе случается. Сюрпризы
бывают хуже. Не грусти!
Грядущий год железной Крысы
сулит не то ещё…
Мишель!
Ужель с того давить мышей?!
И крыс.
…Навошта ж я заходзіў?!
Забыўся!
Ёлупень Валодзя…
Ах!
Да сустрэч у новым годзе!
Иначе выставишь взашей.
(31.12.2019)
PS:
Миша М. дал отповедь шастающим по страницам молчаливым «щелкунам». Выставил до десятка адресных насмехушек. Я попытался слегка унять его гнев…
Как говорил незабвенный генерал Чарнота: А ты азартен, Парамоша!
Ну, это я шучу. Может быть, ты и прав. С «ботами».
А то ведь и вправду выставишь.
Миша в ответ разразился не менее пространным
О, мой любезный Вольдемар, –
твой стих, как луч средь зимних хмар
мой путь земной так осветил,
что на ответ уж нету сил...
Но я попробую, зане –
я «ботов» проучил, оне
ко мне уже не будут лезть...
Мои слова за грубу лесть
никак не принимай, сябар!
Ведь за друзей иной базар –
за них и в воду, и в огонь...
А нынче праздник – только конь
мой не валялся – Новый Год
встречаем мы наоборот –
зовём его Рош а-Шана
(и мне не надобно рожна
иного, право, ей-же-ей!
Зане – не эллин, иудей)...
Но – будь маркиз я Савиньи,
за крысу не отдал б свиньи:
Historia magistra est,
не выдаст Бог, свинья не съест,
А что касаемо до крыс,
у них всегда своя корысть,
и мне не нравятся оне –
живут в помоях и г*вне...
А, впрочем, к чёрту дребедень!
Закончен уж последний день,
уходит в Лету старый год,
у нового невпроворот
и дел, и планов, иже мечт...
Забыл, об чём веду я речь...
Поздравить надобно тебя –
что исполняю я, любя
твой острый ум и интеллект –
прими, Володя, мой респект!
Пусть две двадцатки те всех нас
ведут к «парносес», на Парнас,
и чтобы резвый твой Пегас
не оступался бы ни раз...
Годуйся, друже, будь здоров!
Будь полон стол твой, крепок кров...
Засим – отнюдь не насмехась –
вельми понеже. Твой Михась.
Рош ха-Шана; (ивр. ;;;;;; ;;;;;;;;;;;, букв. «голова года») – еврейский Новый год, который празднуют два дня подряд в новолуние осеннего месяца тишрей (тишри) по еврейскому календарю (приходится на сентябрь или октябрь). С этого дня начинается отсчёт дней нового еврейского года.
В Танахе первым месяцем года считается весенний месяц авив, позднее названный нисан, когда евреи вышли из Египта. Праздник же первого дня седьмого месяца тишрей назван днём «священного собрания», когда положено не работать, трубить в шофар и совершать жертвоприношения.
Рош ха-Шана и Йом-Киппур относятся к числу наиболее важных еврейских праздников. Характерная черта празднования Рош ха-Шана – трубление во время синагогальной службы в шофар. Это действие истолковывают как вызов на Божественный суд и как призыв к покаянию.
«Миша и «боты»»
Миша!
Вам не угодишь.
То ж – не знамя интифады.
Не гамали арафаты. *
Ну, подумаешь – кадиш
не читает. Так не гоже
это делать одному.
Серый, серый – не пойму,
чем достал… Окрасом кожи?!
Ну, положим, не блондин.
И не те на нём ботинки.
В гости, молча, заходил?
Ликом страшен на картинке?
Он не просто ить читал.
Даже в избранных отметил.
Сер, не сер… – А коли светел?!
Коли «ботам» не чета…
(12.01.2020)
PS:
Миша М. сражается с «ботами». Мол, постоянно заходят на страницу, но никак не откликаются. Есть такие. Хотя Мишу слегка заносит. Перепало и кому-то по имени «Ясерый». «Портретик» в рамке – с его страницы.
* «гамали арафаты» – обыграл мянушку (Ясерый). К Ясеру (Ясиру) Арафату и Гамалю Абделю Насеру. Яростным супротивникам Израиля.
В.Н. – М.М.:
«А с другой стороны, тебе видней (за «Вам» не обижайся, ибо просто стебусь, а не в смысле отстранения).
В.Н. Кстати, то ж слегка «серый». Это, коли с «волчьего» бока ))»
Запах чувствуется серы.
Знать, поблизости «Ясерый».
Но не так он прост и сер –
На стишки мои насе;р..
(М. М.)
«Слегка высоцкое»
Там, у соседа, пир горой
и счастья пёстрого навалом.
А у меня – лишь геморрой.
Углы замылены овалом.
Под абажуром кожура
протухшей лампочки-стоваттки.
И ватной жизни мишура
в параболическом припадке.
(21.03.2020)
PS:
На «Чужие окна» М. Моставлянского
Что упустил я второпях,
чего я в спешке не заметил?
Удел печальный всех нерях –
искать потери по примете.
Какой творится кавардак
внутри меня – да и снаружи!
Так инструмент, что на верстак
был брошен в крошево из стружек,
едва ли может отыскать
наутро нерадивый мастер.
И всё вокруг ему под стать:
носок потерянный и счастье...
Что не заметил на бегу –
в погоне за слепой удачей?
Казалось мне, на берегу
ином – всё лучше, всё иначе.
И у соседа зеленей
всегда трава, и жизнь в ажуре:
с ним рядом женщина – и с ней
вполне он счастлив. В абажуре
сияет лампа в сто свечей,
блестит фарфор, из мельхиора
сверкают ложки. На плече
тугом уснула Терпсихора...
Увы, «На свете счастья нет!» –
так классик утверждал когда-то...
Но не согласен с ним сосед –
и я, невольный соглядатай.
А на дворе промозглый март,
природа от дождя промокла...
Как хорошо хоть, что есть фарт
заглядывать в чужие окна!
«Откликнулось 4…»
Аукнуло – Откликнулось.
По весям понеслось.
Каликами. Калигулой.
Заламываясь. В злость.
Построчные. Бесстыжие.
Треклятые стихи.
Мутузили. Мотыжили.
Стирали до трухи.
А после… После плакалось.
Рыдало и рвалось.
Какие-то каракули…
А как отозвалось!
(31.12.2020)
PS:
Философы, поэты и безумцы –
лишь жертвы невиновности презумпций:
хватаясь за соломинки из слов,
твердят их, словно инок – часослов.
Философы, безумцы и поэты,
лексической схоластики клевреты –
заложники синонимов и рифм.
Их мания заразна, словно тиф.
Строк вереницы, вместо междометий –
им неуютно в крошеве столетий:
они – птенцы, лишившиеся гнёзд,
клюют пшено рассыпавшихся звёзд.
В них святость сочетается с пороком,
и каждый втайне мнит себя пророком,
на мир взирая с горней высоты –
они и с Богом запросто на «ты».
Им призрак Царскосельского лицея
внушил, что словоблудье – панацея
от смерти и забвения. Их дни
чуме, застрявшей в Болдино, сродни.
Ваганты, менестрели, скоморохи –
певцы и проклинатели эпохи,
ругатели погоды и властей,
ревнители Эвтерпы всех мастей,
терзаемые вечной ностальгией,
те, чьи всегда намеренья благие
в душе рождают лишь кромешный ад.
Дешёвый и безумный маскарад!
О, как несносен тяжкий грех гордыни
веков во веки, присно и поныне!
«Я памятник воздвиг...» Но монумент
весь в траурных венках, гирляндах лент.
Наивна наша страсть, смешно усердье
в словесном хламе обрести бессмертье:
попытка на провал обречена –
и канут в Лету наши имена...
(М. Моставлянский)
4.10.2023
ПОСТФАКТУМ:
«Поэты…»
Кольнуло Паулем…
И Миша – заходил.
Он тоже вспоминал про «Фугу смерти».
Поэты падают… И пляшут черти,
Привыкшие к курению кадил.
Кому – Машук. Иным – на Мирабо.
А бесы ублажают Зазеркалье.
Личинами… Мираклями сверкая,
Влекут на капища ликующих рабов.
17.11.2023
PS:
Рае. Но… В Переклик и с Мишей (который вдруг задержался на сайте уже на сутки).
Освобождая мысли от оков,
От деспотии рифмы на дорогу
Потерянного смысла точных слов
Поэт выходит и волочит ногу
По звездным несмываемым следам
Гигантов ускользнувших поколений
От Итаки сквозь питерский туман
И завороженность сердцебиений
До лагерной помойки через мост
Над равнодушной и поныне Сеной
Он даст душе подняться в полный рост
И перережет вдохновенью вены
(Рая Галли, Волоча ногу)
Мне теперь остаётся писать только «в стол»,
Иль, точней, в виртуальные папочки интернета.
И направленный прямо в висок нержавеющий ствол
Несомненно, есть времени (иль безвременья) примета.
Мне теперь остаётся лишь с горечью осознавать,
Что утратив в момент свою сущность, вернее, субъектность,
Не смогу я навек именами своими назвать
То, что прежде мой взгляд наводило на резкость.
Мне достался в наследство позором покрытый язык,
На котором сегодня возможно общение меж палачами.
Но уйти от него насовсем я могу лишь сбиваясь на крик,
Тот, что будит соседей и их домочадцев ночами.
Отчего, не обидев ни мухи и ни муравья,
Я чураюсь российской словесности, словно заразы,
И надеюсь, ни внуки мои, ни их дочери, ни сыновья
На наречье проклятом не будут общаться ни разу.
Но, увы, удержаться от стихосложения, видно, слабо;,
Как слабо; повторить шаг отчаянный Поля Целана –
И однажды шагнуть в воды Сены с моста Мирабо,
«Фугу смерти» его повторяя навязчиво и неустанно.
(М. Моставлянский)
Триптих на Мишины «разводы»
1. Из тяжб о Високосе
В Европу я – пожалуй, стар.
Как Байден – снова в президенты.
И жизнь с лаврового листа
Начнут иные диссиденты.
Не отсидел (хотя и мог).
Гауляйтера пасёт Рассея.
В Гаагу просится сей Гог
Из первобытного музея.
Но мир и сам зело прокис.
С того и лезет мразь из кожи.
Враги, а иже – дураки.
И нам, Михась, не стать моложе.
И даже морду не набить
Тому, кто пыжится, набычась.
Вот и приходится, увы,
Себя из этой пены вычесть.
А високос... Скорее, в блажь.
Считай, банальная примета.
Змеиный венчик из Рунета
Торчит, как скрепы из кубла.
2.01.2024
PS:
М. Моставлянский, Новоgoodнее Вольфу
Явился новый – високос!
Весь непочатый, как кокос,
и свежий, словно ананас –
иль мы его, или он нас.
Кто люб нам боле – герменевт,
иль всё же психотерапевт?
Нам ль петь осанну, лить елей,
тому, кто метит в мавзолей?
Что выбрать нам: иль звон подков
иль гнёт отеческих оков?
Готов ль обмену девиант –
свободу, честь - на провиант?
Свой срок на зоне отсидент,
готов ли к бою диссидент?
Пойти ль на лукаша гурьбой
и прах развеять над Витьбой?
Ответов нет на сей вопрос –
варяг иль же великоросс,
зайдя в прибрежное кафе,
своё свершит аутодафе...
Купи себе Фольксваген «Гольф»,
И поезжай в Европу, Вольф:
от кипарисов, птиц, цирцей
на свете нету панацей.
Хоть новый год и високос –
но жисть свою ты под откос
пускать и в мыслях не моги –
пусть лучше сдохнут все враги!
2. Рикошет. Мiхасю ад УладзiмЕра (Майклу от Вольфа)
На Високос мы пили виски.
За что, не помню, но – до дна.
Затем хлебали щи из миски
И расходились по-английски.
Зело фантазия бедна.
А так бы пили что иное.
За мир и в праве паритет.
За свет Синая, выбор Ноя.
Не бычась, как в часы Миноя.
Короче, главное – за Свет.
Минуя козни Високоса.
3.01.2024
3. Працяг да Мiшавага праклёну
И тянет на дно мегатонною гирей
Весь мир. А намеренья, будто, благие.
Всё это – печально. И даже – прискорбно.
Фатальная карта в экстазе игорном.
А мы, остальные – ужели, другие?!
Ну, разве, немного. В единой могиле
Сплетёмся навечно в сиротстве и братстве.
И некому будет злорадно смеяться
Над родом безумным, над тварью убогой.
Тут тема – такая, что лучше не трогай...
3.01.2024
PS:
М. Моставлянский, «Безумное время»
Безумное время, безумное племя,
безумных смертей непосильное бремя.
Для тех, кто не с нами, для тех, кто не с теми
гуманность и разум сегодня не в теме.
Безумное Зло превратилось в банальность,
и льётся из лент новостных инфернальность:
«убили», «разбили», «забрали», «взорвали»
на море, на суше, на небе, в подвале,
ракетой, «шахедом», снарядом, гранатой,
тяжелой кувалдой, сапёрной лопатой.
Одним оцифровка, другим обнуленье:
«груз триста», «груз двести» – и нет поколенья.
И поводы к бойне тупы и нелепы:
«основы», «особые ценности», «скрепы».
Гоняют бушлатом по зоне всех «голых» –
селебрити, лесби и пар однополых.
Закрыли «трубу», дав пинка «амазонам»,
а всех остальных рассовали по зонам.
Лоснящийся вождь обнимается с круглым
чучхейским вождём, насмехаясь над Гуглом.
И ненависть льётся с экранов и злость. И
лишь ветер колышет венки на погосте...
И ложь стала правдой, а белое чёрным,
и всем несогласным, и всем непокорным
грозят произвол, беззаконье, расправа.
И катится в чёрную бездну держава.
«Немота»
Останутся горы, леса и равнины…
Надолго?!
Однако, и те – не навечно.
Исчезнут слова, что в анналах хранимы.
С анналами вместе. На всяком наречьи.
Рассеются звуки. Молитвы и стоны.
В безбрежных пространствах. В космической пыли.
Осядет и пыль в Океане бездонном.
В Безмолвие канут все Небыли-Были.
Останутся только неясные ритмы.
Лишённые смысла безликие пятна.
И в них, будто эхо, прозрачные рифмы.
Забытые Кем-то, при жизни Невнятным.
7.01.2025
PS:
Мише М. На поднятое им из старых черновиков (2012) «Коринф».
Это написано не для чтенья,
ибо в годе всего лишь двенадцать лун:
и в одну из них ты обернёшься тенью
и лже-пророком из скандинавских рун.
От человека не останется и руины –
ведь руины напоминают нам о былом.
Мы уходим в небытие, как сказочные исполины,
прямо в земную твердь – и под прямым углом.
От человека останется меньше, чем от моллюска –
нет отпечатка раковины на океанском дне.
И душа, что при жизни светится очень тускло,
испаряется вовсе, едва оказавшися тела вне.
Век от века – тонны пустой писанины,
льются потоки крови, реки пустых речей.
Но остаются лишь горы, леса, равнины,
и что-то шепчет сонной траве ручей...
Лёгкий ветер бродит между колонн Коринфа,
и в притихшей долине вновь засыпает Эллада...
Прежде первого слова ты рождена была, рифма,
и, пожалуй, что большего мне не надо.
Из Вагантов. По следам памяти 18
© Copyright: Вольф Никитин, 2024
Свидетельство о публикации №124062305034
Свидетельство о публикации №124062305034
Рецензии