Звук и цвет

В гудок пронзительный и чистый
вложил всю душу машинист –
так выдох лета голосистый
разрезал полдень, что слоист.

Не просто вскрыл его, как банку
невразумительных сардин –
продемонстрировал изнанку
разноголосицы – един!

Слились расхлябанные звуки
в необратимый, стройный гул,
и всё, что маялось от скуки
пролепетало "караул".

Под небом дружно загудели
надежд искристых провода,
и взяли в клювики свирели
умельцы-птички без труда.

А ветер, как чернорабочий
плясал, орудуя метлой –
и пыль прокрадывалась в очи
кабриолетов, но постой!

Ведь мы на станции застряли,
так продолжается уж год,
и только голосом из стали
локомотив бодрит народ!

Но вот кабина машиниста
перрон проходит бытия;
под перестук «Аста ла виста»
вагонов желтая змея,

подкрадываясь незаметно,
звук перемалывает в цвет,
что многослойно и несметно
в пейзаж вливается, как бред.

Вагоны-дни почти беззвучно,
скоропостижно вдаль ползут,
от жирных красок стало кучно
в глазах, что сетуют на зуд.

Угрюмый стрелочник же осень
нежданно кажет сонный лик
сквозь отуманенную просинь –
перенаправить путь в тупик.

А дальше труп самой природы,
что смерть под поездом нашла,
в тисках всесильной непогоды
обглодан будет добела!

Да, краски, звук – пережитое,
путь окольцовывает лёд,
и только ветер, снежно воя,
по дням лопатою скребет