Автопортрет пирата 21 века

***

Полюбуйтесь-ка на меня. Кого же я из себя представляю, как не пиратскую копию самого себя, своего Я, взятого на абордаж пресловутыми героями романов Стивенсона и Сабатини. После того, как последняя бутылка рома, опустошенная мною в кают-компании писателей девятнадцатого века, поднаторевших в жанре историко-приключенческого романа, опустела, упала и закатилась под стол, я услышал команду: «Свистать всех наверх!» Не командой, а трубным гласом, возвещающим о конце света, прозвучали эти три слова. Лицо мое, лицо испитого сорокалетнего капитана космического плавания, исхлестанное всеми солеными космическими ветрами и космической пылью далеких галактик, напряглось от недоумения в ожидании самых худших предзнаменований. Находясь и так на самой верхней палубе моего пьяного корабля, названного в честь довольно известного «проклятого поэта» «Артюра Рембо», я стал лихорадочно мыслить: по каким ступенькам, по какой такой веревочной лествице Иакова или не совсем обычной лестнице Пенроуза мне следует подняться наверх, если я и так находился на самой крыше многоэтажного титаника, вмещающего в себя без малого триста квартир каютного типа и имеющего водоизмещение не менее 1 миллиона тонн. И зачем мне слушать чьи-то команды, если я сам себе капитан и сам решаю кому куда подниматься и куда плыть. Более того, я тоже знаю множество команд, помогающих мне лавировать в безбрежном океане человеческой глупости и невежества, грубости и банальности, двигаясь при этом галсами и зигзагами или не двигаясь вообще. Лет десять назад мой корабль по прихоти судьбы, как огромное железобетонное чудовище, сел на мель в микрорайоне таком-то города такого-то. И если бы сейчас была эпоха великих географических открытий, никакой Марко Поло или любой другой не подверженный морской болезни энтузиаст не пустился бы на поиски этого богом забытого места, которого и на карте-то с высоким разрешением не отыщешь. Тысяча чертей! – восклицаю я. Лучше вымачивать якорь в каком-нибудь затрапезном порту, лучше выкинуть белый флаг и начать жить как люди, пьяной походочкой моряка прохаживаясь по набережной Ялты с дамой, за которой на поводке будет мелко перебирать ножками неописуемый в своей малозначительности щпиц, – все лучше, чем застрять в этой дыре на неопределенный срок. У меня есть подзорная труба под названием «Подозрение». Она помогает мне оценивать обстановку в окружающем меня пространстве на много морских и земных миль. Я вижу в нее совершенно непостижимые для меня в бытность мою морским волком вещи, к которым со временем привыкаешь, потому что большинство людей в своей повседневной сухопутной жизни ведут себя совершенно предсказуемым образом. Вот, например, я вперяюсь наугад в окно на пятнадцатом этаже. И что же я вижу? Женщина средних лет валандается из комнаты в комнату в чем мать родила, разыскивая, видимо, какую-то потерявшуюся вещь-в-себе. Заявляется мужик с лицом цвета морского окуня, беззвучно открывает и закрывает рот, морщится, кривится, улыбается, потом опять кривится – целая буря эмоций захлестнула его лицо, прежде чем он разделся до трусов, обнажил плавники и хорошо доселе замаскированную чешую и исчез в одной из недоступных моему взгляду комнате-аквариуме. Примерно такие же сценки, с небольшими отклонениями по степени нервозности и по составу артистов разыгрывались в бесконечном множестве за стеклами других окон. Как тут не пожалеть, что не находишься внутри желтой или любого другого из видимого человеческому глазу цвета подводной лодки, на худой конец – в батискафе. Нет ничего хуже скуки, расселившейся по всем палубам нашего мирового ковчега под командованием всемирного Левиафана. Моби Дик по сравнению с последним всего лишь резиновая утка, с которой забавляется в ванной комнате малое неразумное дитя человеческое. Черная повязка на моем правом глазу, черная метка в моем левом кармане, черный парус в моем пиратском сознании – вот атрибуты моего флибустьерского отношения ко всему мещанскому и среднестатистическому в человеке. Нет у меня матросов. Команда распущена. Я сижу в окружении романтических героев. Не всегда пиратов, нет. Порой Александр Грин подкинет мне парочку достойных для вечернего времяпрепровождения героинь. И хотя мой корабль никуда не плывет в силу указанных обстоятельств, мы все – вместе и по отдельности – куда-то дрейфуем. Возможно, в прошлое столетие. А может, в будущие кровожадные века, где даже самых отважных пассажиров не ждет ничего хорошего. Так как я пиратская копия самого себя, мне приходится читать пиратские книги и смотреть пиратские фильмы, доставшиеся мне совершенно даром известными в среде пиратов-одиночек способами. О, не сравнивайте меня с персонажами, сфабрикованными чьими-то голливудскими грезами. Я не бороздил волны моря, принадлежащего Карибскому бассейну, то есть волны Карибского моря. Я не Джек Воробей, бог с вами. Образом жизни подобных типов меня во искушение не ввести и ввязаться в авантюру не заставить. Старого воробья на мякине не проведешь. Нужен тропический ливень, приливная волна, должно случиться что-то совершенно сверхъестественное, чтобы сдвинуть с места этот многоочитый монолит, чтобы расшевелить ребра его каркаса и чтобы обрели смысл следующие не потерявшие доныне своей актуальности команды: «Убрать трап! Отдать швартовы! Поднять якорь! Паруса по ветру!» Но вместо этого я слышу опять: «Свистать всех наверх!» Будь я проклят, если мне это не послышалось.

***