И восемьдесят три уж года...

Сегодня славная погода
И самый долгий день в году,
Но в долгой памяти народа
Хранит одну он боль – войну.

И восемьдесят три уж года
Прошло (тогда мне было пять),
Когда враги внезапно, с хода
Решили нас атаковать.

Летел поток воздушных фурий,
Гремел стальных драконов вал,
И ликовал в Берлине фюрер,
И «вождь народов» наш дрожал.

Он несколько часов не верил,
Что это не конфликт – война,
Что фюрер договор похерил
О мире, что в беде страна.

Куда ж девались полководцы?
Расстреляны в тридцать седьмом…
Так как же с Гитлером бороться?
Остался с преданным дерьмом!..

Как биться с армией бесовской?
«Ильич! Твой труд прос…(пали) мы!..»
Но тут мой тёзка Рокоссовский
Был взят из пыточной тюрьмы.

И он на Истре под Москвою –
Боец с бойцами – насмерть стал
И устоял, и вражью свору
Ударом армии погнал.

Но Жуков приписал тот подвиг
Себе – ведь он руководил
Там Рокоссовским тем, негодник,
Что полководца материл.

А сам губил солдат без счёта,
Гоня под пули на рожон,
Так Зееловские высоты
Покрыл телами наших он.

А Конев левой стороною
Вошёл, как острый клин, в Берлин…
Победу ж (страшною ценою!)
Сам Сталин одержал один.

Я первый День Победы помню,
Как песню мира, наизусть,
Но днём войны началом полню
Я сердце, ощущая грусть.

Мои погибли брат и дядя,
Отец был ранен тяжело,
Познало наше жизни ради
Смерть партизанское село.

Там ров, плетнями огорожен
(То белорусики сплели):
То Juden немец уничтожил –
 Три дня вздымалась грудь земли…

А дальше, где Чечёра-речка
Тянула в Сож людскую кровь,
Смели еврейское местечко
Враги из пулемётов в ров.

Почти весь Гомель был развален,
Местами стёрт с лица земли,
И даже не было развалин –
Ряды картошки там росли.

Как бы росли ростки Победы
На почве, прежде пившей кровь,
На почве, на которой беды
Сумела пережить любовь.
               
Могу назвать войной священной
Ту, что спасла народ, страну,
И лишь кампанией военной –
Несправедливую войну.


22 июня 2024 г.
(15:13-18:00).
Москва Люб.