II. Фортуне, переменчивой шалаве, дорогу укажу

        (Строфы, не входившие изначально в главу
          http://stihi.ru/2024/06/06/5611
           «37. Веришь ли, что победим? Москва близка...»
              из романа «Вдова»)

Полков из-за туманов предрассветных
В упор не видно было на ходу…
«Мне нужно было, чтобы мой наследник
Был явно легитирован в ряду
Династий европейских, а не бледных
Семеек самозваных однолетних.
Сегодня не в мечтах и не в бреду
Я – сильный император. Не бреду,
А шествую навстречу новой славе.
Царю я венценосный враг, но брат, –
Напомнил генералу Бонапарт. –
Фортуне, переменчивой шалаве,
Дорогу сам я в битве укажу,
Берясь перевоспитывать ханжу…

На что бы мог рассчитывать Кутузов,
Имей он дело с кем-то, а не мной?
Пусть в войске малодушных нет и трусов,
Но нету в русском войске и прямой,
Почти сакральной веры в Бонапарта.
Мой ум непогрешим. Где стон азарта,
А где там    умирающего    стон –
В бою не разберёшь. Со всех сторон
Смерть явственно испытывать на прочность
Готова самых опытных бойцов.
У наших в общей массе удальцов
Удельные-то выучка и прочность
Повыше, чем у русских! Поглядим,
Как быстро мы сегодня победим.

Десятки тысяч пленных, усмирённых
Разумной волей армии своей,
Мечтаю взять, чтоб в густонаселённых
Индийских землях русские со всей
Живой неприхотливостью в походе
Мне помогли бы по своей охоте
Всю Индию забрать у англичан.
Надёжнее российского плеча
Другого нет... для дерзкого проекта».
Наполеону флигель-адъютант
Дарил восторги: «Сир! Да вы – гигант
Имперской мысли! Вы – земной проректор
Отныне бога Марса! Жизнь отдам
За вас, идя за вами по пятам»!

«Кутузов укрепить успел солидно
Свой фланг, отгородив путь на Москву.
У Маслово – разведке было видно –
Готовой мощи флеши. Рандеву
Для нас там вовсе будет неприятно.
Река там пересохла, что отрадно,
Но мы туда не сунемся, где ждут.
За пушками встал корпус. Багговут –
Противник смелый. Пусть там поскучает.
По плану боя нам он – не собрат, –
Напомнил адъютанту Бонапарт. –
Курган нам в центре    больше    докучает.
Его мы не оставим в стороне
При пушечной дуэли наравне.

Кутузов против нас – молодчик старый.
Взбодрит, поскольку старое вино
На вкус определяется не тарой.
Надеюсь, что увижу нынче дно…
Кутузов для меня непредсказуем.
Откусит всё, что в пасть мы резко сунем».
«Вам, сир, пора уесть бы старика, –
Жан Рапп умел язвить, но лишь слегка.
«По-русски говоря, калач он тёртый
Кутузов, хоть и умный, но дурной.
Казалось бы, беги от нас да ной,
Что мир не заключил их царь упёртый!
Но русским храбро трусить не дано.
Не это ли их кредо? Нет? Оно!

Часа на три их хватит. На четвёртый –
Их слаженным напором мы сомнём».
«Кутузов исключительно увёртлив
И знает, что такое ход конём.
Захочет нам устроить день позора, –
Жан искрой вопросительного взора
Затронул императорскую честь.
«Рискну по крошке, по куску уесть
Сегодня лиса старого к полудню.
Вокруг ещё пшеница. Не стерня…
Увы, полсотни тысяч растерял
У стен Смоленска и напропалую
Спеша сквозь жуть сумбурную боёв
Для битвы. Адский пушечный ждём рёв!

Мы мало подвести успели пушек.
Всё мерзкие дороги, ливни, грязь!
И всё же раздавлю я, как лягушек,
Позиции всех русских линий – хрясь! –
И наша артиллерия   сметёт   их!
О наших маркитантках, храбрых тётях,
Я тоже вспомнил. Раненых как раз
Сегодня будет много – свой матрас
Пусть каждая пожертвует лежачим…
Кутузов вырыл множество траншей,
Редутов. Сколько брать их рубежей!
Спасётся враг от ядер – станет жарче
От наших ружей, сабель, палашей.
Погоним неприятеля взашей!

Мы все давно устали от погони
За русскими колоннами. И вот
Для битвы нам нужны особо кони,
Но сила их – тень прежней. На живот
Солдатский я взирал со страхом меньшим,
А конский организм предстал нежнейшим.
Об этом мне поведал сам Мюрат, –
Отчёту император был не рад,
Чего и не скрывал от адъютанта. –
У русских фронт редутами оброс.
Атака кирасир имела б спрос
Сегодня наибольший. Мощь гиганта
Способна   навести страх на врага?
Победы нет. Действительность строга...

Прославленного Раппа я охотно
К обеду в   победители   включу.
Вам Аустерлиц, Жан, пора сегодня
В атаке повторить». «В мечтах лечу
Туда, куда укажите, сир, мудро.
Фронт русский пусть осыплется, как пудра.
Эх, жаль я не поэт и не артист,
А лишь рубака и кавалерист.
Таких, как князь Репнин, я скоро   сто   в плен
В атаке захвачу»! – воскликнул Рапп.
«Ускорю я    картечью    русский драп…»
«Чтоб фронт их был, как масло бы, растоплен,
Стекая прочь с холмов под нож-булат,
Правдиво чтоб звучала ложь баллад»!

«Для нас край хлебосольный   кровью   сдобрен.
Поп русский мне не скажет «исполать».
Назвать меня антихристом – способен.
Дух русский невозможно мне понять,
А за Смоленск на нас он больше злобен…
Давно народ России охолопен,
Но к нам за вольной волей не спешит.
В Литве от нас отрёкся даже жид.
Претензии, конечно, к мародёру,
Но… армия кормить себя должна
Повсюду. Так какого же рожна
Крестьяне на пути у нас, дав дёру,
Потом нас истребляют из засад?!
Сейчас у русских нет пути назад.

И нет у них отряда запасного,
Что схож с моею гвардией, но речь
Веду о том, а выдержит ли снова
Их мужество французскую картечь?! –
Разбуженного флигель-адъютанта
Спросил Наполеон, как дилетанта. –
У русских в бойне будут каковы
Ряды в трёх переходах до Москвы»?
Жан Рапп пожал плечами равнодушно:
«Мы сломим по-любому им хребет,
Чтоб славу заработать на обед,
Пусть даже будет жарко нам и душно
От пороха сгоревшего весь день».
На лик Наполеона пала тень:

«При взгляде прошлом, видимо, дурацком,
Когда я на французский мерял лад,
Казалась мне страна настолько рабским
И диким краем, что теперь не рад
Я собственным и вредным заблужденьям, –
Делился корсиканец рассужденьем
С любимым адъютантом. – Но народ
Примеры с Пугачёва не берёт.
Вступают с нами тут в противоборство
Крестьяне крепостные из земель
Исконно русских. Новых ждать Емель,
Конкретно, Пугачёвых с их проворством?
Два месяца в России я провёл,
Выдерживая скифский произвол.

В различиях извёлся колоссальных:
В России всё пошло совсем не так
обычно, как давалось в описаньях
Историка, философа в местах,
Где речь как будто шла не о России.
Страну писаки слишком упростили,
А нам теперь расхлёбывай в дерьме
И в реках крови. Тут не   Одер   мне,
А некая Москва-река с притоком, –
Гундосил император в полутьме,
Причём сморкался. –  К балаболу мне
Прислушиваться впрок бы было с толком
Из местных и простых. К ошибкам я
Таким бы не скатился, смерть кормя.

Я близок от Москвы, где жду поддержки
От здешних недовольных буржуа,
Бояр из оппозиции, чей дерзкий
Царю противовес лицом жруна
Едва ль оставит шанс Санкт-Петербургу
Удерживать власть прежней. Спет испугу
Царя мой априори злой куплет:
На Англию молиться – это бред,
А Франции перечить – это гибель.
Чтоб царь молиться стал на мой портрет,
Я флигель Александру на отшибе
Дворцовом... иронично подарю;
Жить в новом мире будет где царю...

Румянцев и Куракины в столице
Лояльны к нам надёжней москвичей.
Купеческой верхушке простолицей
Позволю я ходить при мне в парче,
В которой щеголять могли публично
Лишь царские особы самолично.
Дав волю европейским буржуа,
Услышу и от здешний рож ура…
Как думаете, Жан, – тон Бонапарта
Сменился на унылый, – ход войны
Влияет на царя? Где все вруны,
Что мне клялись склонить царя обратно
Под волю в пику Лондону мою?!
При случае врунов я уморю…»

    (продолжение фрагмента в http://stihi.ru/2024/06/18/5897)