В процедуре кошмарного сна, в развороте на степь,

                I
В процедуре кошмарного сна, в развороте на степь, вдвое взмытую,            
где тягучего дёгтя присутствие с дверной ручки б стекало во двор,
сам себе - проходной человек - лучше б с чашей ходить тебе в мытарях,
чем, пускаясь на происки тяжкие, - до чеканки б свой профиль довёл…
С Междуречья расставленный в днях, размежёванный в средствах -
                вне статуса -
с бюрократами плыть в одной лодке как-то стало прям в глаз,
                а не в бровь.
В цепеллинах оседлая жизнь с коммунарки до леди - подставилась
как поющая баржа на отмели, - что б ей в связке с чулком ни взбрелось…

Глубока твоя талая трель в одичалых пространствах - в пост трафиках:
у ближайших времён нет отчётливых перспектив разгрести свой завал.
Стартовала не майская ночь, что в тылу близ Диканькой проштрафилась -
а форсировать Вислу в олешниках, как ни стрёмно, - не раз ты знавал.
Через битый кирпич под ногой, чрез полотна походов с полозьями,
где гортанная речь чудной помеси вскроет карту Европы на пнях, -
где, застав свои души врасплох - с тем что лучшие дни проелозили -
мы теперь, с предсказаний по прошлому, будем строй свой
                в рублях обеднять.

Кто ловил своё время сачком, припускаясь по Альпам за бабочками,
пока ждал его в рамках забывчивости сладкий дым над водою в Монтрё?
Как последний в Европе изгой, не нырнувший за Марксом -
                в прибавочную -
он, в проспекте на сытую невидаль, - сделал ставку на сахарный трёп.
Полон рот очистительной тьмы, за которой не гнёт тебя ужасом,
и, в преддверие славной традиции разводить над мостами костры,
вдруг, не снятый с довольства рублём, ты в душе своей жизнь
                обнаруживаешь
как крутую возможность быть выспренним и по поводу долга острить.

За прогулочной связью времён, где проходят свой срок
                в хвойной скорости,
знать бы точно, как эхом аукнется злополучная жажда быть всем.
Ни одна здесь живая душа от жандармского ока не скроется -
даже в свете сплошной информации вроде смирно на кухне присев.
Пусть прошёл свои дни в тополях и - в пределе - от пуха не пятился;
пусть в догадках о прочности времени слишком мало заслуг застолбил. -
Ты - как раненый зверь на дворе, обомлев, - видишь детское платьице:
на верёвках, под щепками сушится - как всемирное право на билль.

Выдаёт себя святочный сбой, - где с паршивой овцы много спросится, -
иль в погашенных окнах дознания подвязался сверчок-домовик,
что в серийных докладах во вне рулит сетку совка - вроде дросселя -
чтоб, с дежурной догадки смотрителя, свои мысли к утру обновил?
Мне не впрок, и вопрос не о том, как поссорились граждане с вызова
на предмет покоренья с Очакова - иль с ещё какой Тузлы, косы…
Не по тем паспортам на износ наши души в трёх ветках визировали:
за единым народом во времени стали разно в свой сорт голосить!
 
Так вот ходим по тонкому льду об одном с поставными преступниками,
где морские державы с подойниками водят кваквы и дуют в тростник. -
Торговал бы Берлинской стеной, в полых порах эпох перестукиваясь,
где формально в не вышедших в гении правит почва и смену растит.
Гарибальди гремучих невзгод - год голодного дара - быть в фокусе,
а растущая роскошь отсутствия нудит пятку взять верх над Москвой. -
Кто сказал, что в весенний свой зык, в том же Крокусе нагло
                не фоткались,
и, в проложенной тьме отступления, не гордились, что жгли Домострой?
               
Станет солнце ль в опилочный день разжигать свою мощь в лютой
                ненависти,
где беременный долгом пустынников кто-то снял свой прицел со стены?
Вороватою слежкой внутри некий сор из избы не выменивается,
но, и сверх осторожной дистанции, может сразу весь план затемнить.
Ты знавал в себе скрытую связь - треугольной - до родовой плоскости,
где семь пальцев активной придирчивости вяжут парками арфы сюжет,
где ментальный порыв бытия никогда без числа не выплёскивается,
чтоб с младенцем случайной действительности вместе с мифом
                основы не сжечь.

Так рождались в нас Слова миры, чтобы стать Абсолюту - со-значимыми:
ну, не просто ж, в параметрах заданных, в некой матрице влечь
                свою прыть!
(Неслучайно ж дородовый мир, не имеющий сходства, - замалчивается,
чтоб, в аллюзии к тайной причинности, кран нам речи кто вспять не 
                прикрыл)
Целибат целлюлозной тайги за бесценок сдан в течь жёлтой
                собственности,
чья обида на русского кормчего ждёт возврата столетних границ…
Только вряд ли отчаянный жест к примирению в греках способствует:
президент обрезание сделает, - но как сможет он власть сохранить?..

В Поднебесной рождается план: взять на борт - всё, что как-то там
                движется;
не роняя лица потребителя, но, сколь можно, включить в свой подряд.
Третий Рим, так, нащупает дно, не мозги коль в провластных, а жижица -
или надо быть в том же прогулочном…, чтоб подобный проект ободрять.
Так Европа почувствует страх, что зашла слишком близко пред сферою,
где держава былого могущества ловит шанс свой и контурный вид -
чей бодливый владыка - иль плут? - с тёркой ядерной кнопки заверивает:
что проявит инстинкт несговорчивости к тем, кто в долю к ним лезть
                норовит.

Так сомкнулись бы веки эпох, - как в Карибскую б пору, - в счёт
                стартового,
где воинственный плач по безлюдному не всегда равен шансу стать вне.
Так Вселенная, в плане сверхзвёзд, обновляясь, в них взрывы устраивает,
чтоб предмет почитаний и вежливости неким Зевсом средь нас стервенел.
Воля ль волит аттический строй, где б Фемида с глазами - завязанными?..
За повтором цикличной действительности режет в шашки
                малыш-акробат? -
Темперамент тантрической тьмы входит в бёдра округлыми вазами,
чтоб с богинь запредельной дистанции можно было в свой шарм огребать.
 
С Кардашьян ли иль с Цензори, в драйв, - за какой бы из гладких
                ни числилась
колдовская размотка по признакам: где как есть - лишь бы нормой               
                звалась!
Племенным ли бычком напоказ ходит рэпер босой за плечистыми? -
видно, знатная связь была с матерью - что над Кноссом парила как власть.
Диспропорция в мере цены: - снять запретный недуг с полушариев: -
домработницы с тряпкой (- по вызову -) пялят зенки в роскошную жизнь,
где приватный доход на душе битый change свой в карманах нашаривает
в полусъёмной квартирке с окраины, - из которой и слесарь сбежит.

Равнозначная телу душа может всласть смаковать себя в скромницах,
где забродная область с обслугою - только дань потребительских прав. -
Но настанет опричников день, и с пастушеским свистом всё - скормится,
на изломе цветных колумбариев, смертью смерть за «зелёный» поправ.
Так, должно быть, войдёшь в свою тень (как геолог с приборами поиска),
чтоб нащупать своё назначение в некой сумме сместившихся плит,
где сирийский Господь-винодел, пусть в ущерб себе, - всё же
                использовал,
чтоб с всемирной константой до времени первородного неба доплыть.

Ах! на толь тебя Муза звала, - чтоб фиксировать взгляд на чирлидершах -
между актом, как по полю б бегали, иль в площадках - игрой
                с рук мячом?
Опускаясь в подземный свой мир, где б, скорей всего, Кора привиделась,
ты - отсутствуя в топосе времени - пить из Леты с двух рук привлечён…
Ты бы мог купить fuck свой у «жриц», - но не чувства, - что тонут
                в подснежниках.
Разведясь с телом равенства в почвенниках, - просто почву взять темой
                на грудь.
У стальной в виде рельс полосы по ладоням мы путь свой прослеживаем,
а динамика торного случая видит прок - вглубь веков поднырнуть…

Так и прячемся рыбой в свой пруд, пусть и малый, но свой -
                по модальности. -
Помогает врождённая выспренность как-то выжить на зло всем врагам.
У тебя под ногой шесть эпох, пока вес твой в метро поднимается, -
силой воли, плечом архимедовым - или с тем, кто с лотков торговал…
Так, в приметах, как той же коры, - где б и Кора пошла б себе в розницу
от повадливой рыси до сверстницы в сдвиг брутального права на жизнь, -
Золотая надежда орды ставкой Хана на быт свой о-брО-ни-вает-ся -
словно кто всем Востоком над временем правом вето ей быть наложил.

Так, хтонической частью Москвы, - где торговля в Рядах шла за
                валовый… - 
ты идёшь Моховой крупной собственности, что менялась с основ
                слободы.
Там, где в люд крепостной нищеты в мох с забитыми пазлами изб
                мы проваливались, -
Дом Пашкова, с бравурной устойчивостью, прям с холма себя в сан
                возводил.
Белокаменный - взгляду столбняк - словно счёты сводил он с Фелицией -
впрямь, похоже, с имперской заносчивостью взвёл Дворец всем дворцам
                как пример.               
Так денщик прорывного Петра правой службой свой род возвеличивал,
чтоб потомок непарной находчивости что с фискальных налогов приел…

Говорят, что в подвалах Дворца - иль, верней, под фундаментом оного, -
дубликатами тайного поприща, где сходились пути под землёй, -
Иван Грозный - с дружиной «орлов» - много душ в казематах расходовал,
чем, зловеще-блаженной наследственностью, на века свой порядок завёл.
Не ходил бы трамвай по Москве (вдоль Кремлёвской стены или прочего),
не гасилась бы ветвь в предприимчивых, в сверхдоходах погрязших
                отцах, -
разве смог бы какой «Голова» столь без устали плиткой нас потчевать,
чтобы пыль попадала прям в лёгкие, - и никто бы не смел порицать?..            

Есть доход и семейный подряд! - остальное, как водится, - по бору!!
В менструальных, знать, водах течением народилось нам столько бродяг,
что с грунтованных строек страны столь успешно извлечь себя пробует,
так что - в топе пространства немеренного - словно космос -
                страну бороздят.
Группа, тронутых статью небес, здесь - конечно! - всегда была порохом. -
Чтоб с приходом запального мальчика шнур бикфордов к искре подвести,
тектонический акт бытия - вертикальный подрыв подстраховывая, -
может вспять одичалую собственность обратить в подходящий ей стиль...