Генюшка. 6. Прозрение

6. Прозрение


Помаленьку-потихоньку в делах-заботах лето двигалось вперёд и вперёд. Вот уже земляника с черникой в бору пошли, затем первые грибы. Да не абы какие, а белые, обабки, да красноголовики. 

С появлением первых ягод  вся деревенская ребятня пропадала в лесу. Где ж дома-то усидеть, когда такая вкуснота по полянам зреет. Земляникой да черникой в эту пору лесные поляны и склоны лощин усыпаны были сплошь, даже мест заветных  ягодных знать не обязательно, заходи в лесок, и коль натакаешься на ягодную поляну – собирай сколько душеньке угодно, лишь бы лукошек хватило. А аромат!  Это просто-таки райское благоухание благолепное!

Все, кто не ленился, ягод заготовили! И сами наелись доотвала, и родных накормили,  и впрок заготовили – варений наварили, насушили, навялили. Всё зимой подспорье. Сушёные да вяленые ягоды  в пироги, и в узвары – самое то. А уж кисели из сушёной черники – язык проглотишь.

А как грибы пошли, так ребятня вообще из леса не вылезала, как такое упустить – это ж гольная еда сама в руки прёт! С утра пораньше в леса. За грибами, белыми, обабками и красноголовиками, ходили в берёзовую рощу, а за маслятами  и груздями в сосновый бор.

Вот и Генюшка с Васяткой повадились каждое утро бегать по грибы. Все ближние лески обегут, до бору доберутся  и принесут полнёхоньки корзины.  Тут тебе и на жарёху, и на грибницу,  и на зиму насушить, да насолить полные бочки груздей, рыжиков и волнушек.  А зимой-то белые да подосиновики, в похлёбку,  ох, как вкусно! А уж солёные да сметаной приправленные, те вообще ко всему съестному сгодятся, и к картохе варёной, и к жаркому, и в пироги, и просто с хлебом умять.

Так что летние месяцы деревенская ребятня проводила в основном в лесах – сосновом бору да березняке.

Всё бы хорошо, да находилась недалече от бора огромная болотина, заросшая сосняком и мхом-сфагнумом, который в народе называли болотником или торфяным мхом. Носила эта болотина название – рям. Многие сгинули в той ряме, поэтому родители строго-настрого запрещали ребятишкам даже приближаться к этому месту. 

Но разве ребятню удержишь, нет-нет, да кто-нибудь обязательно запурхаеся в это болото, ладно, если выберется. А притягивало оно тем, что много водилось там добрых грибов, в основном белых, да обабков с подосиновиками. Вот и тянулся народ в те места. А по осени там клюквы было завались. Как не попытать удачу.

В один из дней Генюшка с Васяткой  с первыми лучами отправились в березняк, а затем в сосновый бор. Корзины были уже почти полнёхоньки, но грибная охота  так просто не отпускает.  В какой-то момент они натакались на опушку, усыпанную целыми семейками красноголовиков и белых. Они ползали по поляне,  собирали этот  лесной дар. Потом Васятка сказал: «Ты собирай тут, а я дойду  вон до той полянки, гляну, что там есть». И  указал на маячивший за ближайшими соснами просвет.  Туда и отправился.  А Генюшка осталась брать грибы  на опушке.

В какой-то момент девчонка поняла, что Васятки нет слишком долго.

- Васятка! Ау! Васятка! - что было силы закричала   Генюшка.

Никто не откликнулся. Она добежала до той полянки. Васятки нигде не было. Генюшка заволновалась и стала кликать Васятку не переставая. 

И вдруг откуда-то со стороны болотины донёсся слабый крик. Точно, Васятка! В болотину попал. И что его туда понесло!

Генюшка бросилась на голос. Она ломилась сквозь кусты, не разбирая дороги и вскорости выскочила  к болотине. Там среди трясины бултыхался, изо всех сил стараясь выбраться, парнишка.

Ерошка! 

Да это был он,  Ерошка, с перекошенным от ужаса лицом.  Рядом валялась полу притопленная корзина. Видать, ходил по грибы да забрёл в поисках на болотину, вот и увяз.

- Ерошка! – закричала Генюшка, - держись за куст, я сейчас!

Девчонка бросилась  к зарослям  то там-то там торчащим из воды и попробовала выломать одну из сосёнок. Но деревце не поддавалось. Чуть  выше  она заметила островок, поросший кустарником и чахлыми сосёнками перемежающимися с сухостоинами. Кинулась туда и свалила сухостоину,  но та переломилась надвое.

Генюшку охватила паника: Ерошку вот-вот засосёт трясина, а она ничем не может помочь. И  вокруг ни души, хоть закричись – никто не услышит.  Она бросилась обратно к Ерошке, думая на ходу, что надо скинуть сарафан, и бросить его  Ерошке вместо верёвки, может получится вытянуть.  И тут девчонка за что-то запнулась и шлёпнулась  в тину.  Она чертыхнулась на препятствие и вдруг увидела, что это упавшая сосёнка, тонкая, но достаточно длинная.  Генюшка схватила сосёнку за комель и вывернула из рыхлой почвы.  И тут же сходу ринулась к Ерошке, и с криком, хватайся за ветки протянула эту подручную слегу парнишке. Ерошку затянуло уже по пояс.  Он схватился за ветки, а Генюшка из последних вил стала тянуть сосёнку к сухому месту. 

Было невмоготу,  но девчонка продолжала тянуть.   Хорошо, что она крупнее и сильнее Ерошки. И ведь вытянула таки!  В болотине что-то чпокнуло и Ерошка, как пробка вылетел наверх.

Когда они оказались на сухом месте, Ерошка даже говорить не мог, только беззвучно плакал. Его прямо-таки взбулындывало, так сильно он дрожал. И Генюшка поняла, что продолжать сидеть дальше нельзя. Она вскочила, подняла Ерошку за подмышки и поставила на подкашивающиеся ноги. Затем схватила парнишку за руку и бегом потащила за собой, не давая остановиться ни на секунду. Ерошка еле передвигал ноги, ревел, но бежал за  Генюшкой.  Так они добежали до лесной дороги и тут, на их счастье, показалась подвода.

Мужичок, увидав мокрых продрогших ребятишек, в болотной грязи и тине с ног до головы, сразу смекнул в чём дело. Он усадил  детей  на телегу, накинул на них какое-то тряпьё, да ещё накидал сверху сена, для сугрева. И погнал лошадь в деревню.

Генюшка родителям решила ничего не говорить, а то влетит ещё что на болотину забрела. Единственный вопрос мучил девчонку: «Где сейчас Васятка?».

После полудня в избу вошёл  Васятка, злой, уставший, голодный. И набросился на Генюшку чуть ли не с кулаками. Оказывается, когда он вернулся на опушку, Генюшки там не оказалось. И всё это время, как они разминулись, он искал сестру по всему бору. Бегал сломя голову взад-вперёд, кричал, звал. Пока знакомых ребятишек не встретил и не узнал от них, что Генюшка уже дома.

А на вечеру к Генюшке домой заявились родители Ерошки. Они упали перед девчонкой на колени, целовали ей руки и  били поклоны.  И величали девчонку не иначе как Евгения Васильевна.  Ещё бы, Ершка-то у них единственный.

Тятенька с маменькой даже понять ничего не могли по первоначалу.  Потом уж, когда родители Ерошки им всё обсказали,  они и поняли, о ком это слышали краем уха, что мол,   какая-то девчошка  вытащила из болота парнишку.  Так это их Генюшка!

На следующий день в Боровиковой только и разговоров было, что о вчерашнем происшествии на болоте. И долго ещё судачили в деревне об этом случае.  Где бы не появлялась Генюшка, с ней раскланивались как со взрослой, да и по имени-отчеству называли.  А Ерошка теперь повсюду ходил за ней хвостиком. У него даже характер переменился, как будто навсегда остались в той болотине его прежняя вредность, ехидство  и въедливость, и не только с Генюшкой, но и со всеми другими. Добрый, покладистый. Как подменили парнишку.  И то сказать,  с Дронькой-то водиться полностью перестал, да и как водиться с тем, кто тебя в болотине на погибель  бросил и удрал? Так что, Дронька для Ерошки больше не существовал. Прозрел парнишка.