Дурак великовозрастный

Накопленная грусть, как боли и усталость.
Обиды, что во мне, как тяжкая руда.
Они - не ерунда, не мелочь и не малость.
Их сумма - длинный воз, что я тащу едва.

Я длинноумный вол, и был вполне доношен.
Отброшен на обочину, как гадкие куски.
В иных сидит то меч, то жало, а то ножик.
Вокруг скудноречивые соседи - мертвяки.

Мои глаза-буравчики сверлят полуночь лета.
Мой разум вновь ворочает огромный ворох дум.
Осточертела ложь и проявленья бреда.
Повсюду не случается искомый беби-бум.

Костюм в починке день, и час уже с задержкой.
Устал, как будто я дедок или челнок.
Во мне зола уныния и страх шпионской слежки.
В гудчщем холодильнике лишь кетчуп и чеснок.

Хранимая печаль, как короед голодный.
В двух захудалых комнатах живу теперь один.
Я, словно пёс какой, безродный, беспородный,
увы, несостоявшийся поэт и семьянин.

Уже не благодетельствую больше и страдаю.
Имеемая боль прожгла всё до души.
Тоска, как и Христа, бичует, истязает.
Скопившаяся правда не приемлет лжи.

И все старозаконные порядки вводят в кому.
Добросердечный я и обозлённый мим.
Дурак великовозрастный стареет тихо дома.
Жизнь вечереет и пылит, как сизый дым...