Выход Тихомлетова на другой уровень бытия
Тихомлетов подкатил тачку к рабочему месту, поставил. Оглядел брёвна, определил начальную точку. Оглядел округу – пышно-зеленую, многоцветно-душистую. Вгляделся в небо – увидел облачное лицо пожилого человека с крупным носом. Облака на ходу меняли форму, лицо раздувалось, образ старца терял очертания… и вот уже из распухшего до неузнаваемости носа стало выОблачиваться другое лицо – личико младенца. «Символично.» – подумал наблюдатель.
«Красота невыразимая! И ветерок хороший – не жарко, комаров мало.» – подытожил Александр Сергеевич короткое, предстартовое созерцание, взял в руки пилу, дёрнул заводной шнур, пила взревела. Пошла работа: первая чурка, вторая, третья…
Он пилил и прислушивался-присматривался к ощущениям – что-то было не то, не так, как в прошлые годы. Казалось, даже пила ведёт себя по-другому. Однако, войти в глубину перемены, понять её, чётко сформулировать не удалось.
Уработав три бачка бензина и оглядев объём напиленных чурок, сказал себе: хватит, а то не смогу за раз поколоть. В прошлом году дневная норма была два бачка.
После обеда и хорошего, часового сна, взял любимый колун, пошёл колоть. Колет и чувствует, что и здесь что-то не то – легче идёт дело, спокойнее, как бы само собой – в удары он не вкладывается, темп не наращивает, не старается быстрее закончить, просто живёт в этом приятном занятии. Словом, спортивная составляющая пропала.
За ужином случилось ещё одно замечание. Внучка спросила:
- Дедушка, а почему вы с бабушкой спите в разных комнатах, а мама с папой на одной кровати?
Бабушка потупила взор. Дедушка ответил невозмутимо:
- Всему своё время, Ксюша. Мы с бабушкой, в силу духовного и биологического возраста, теперь не столько муж и жена, сколько брат и сестра. Я – брат-главасемейства, а бабушка – сестра-хозяйка.
- Не понимаю.
- Хорошо, давай с другой стороны зайдём. Вот вы в Москве как живёте? Ну, сколько вас человек проживает в этой двухкомнатной квартирёнке?
- Пять.
- Ну, и как же им, твоим папе и маме, иметь свои отдельные комнаты? А мы когда-то жили ещё хуже – всемером в двухкомнатной хрущёвке. Помнишь, Люсь?
- Помню. – она тепло улыбнулась, видимо, вспомнив покойных родителей, дом, в который её привезли из роддома, подруг, детство, отрочество, юность, замужество, рождение детей...
- Да, Ксюша, и мы намаялись в тесноте. И вот я подумал-подумал, да и построил этот дом, большой и уютный, в котором места хватает всем. Теперь понятно?
- Не совсем.
- И не надо – не время ещё тебе это понимать.
Дожди и грозы случились ночью.
На следующий день всё повторилось, только норму дневной выработки Александр Сергеевич вернул в прошлогоднюю меру – два бачка. Нет уже мотивации к тяжёлым боям и броским победам – пропала, растворилась в красоте Божьего промысла.
Всё – последняя чурка рассечена. Сел на пенёк, попил из термоса чаю, любуется закатом. Округа затихла. Листья деревьев блестят, как начищенные. С юго-запада надвигается грозовой фронт и уже громыхает, но ещё далеко-далеко. Большая пёстрая бабочка села на ручку колуна. Залюбовался. Вдруг слышит, шуршание по дороге. Оборачивается и видит, старик Многобделов медленно-медленно, не отрывая ног от земли, приближается к нему. Александр Сергеевич встал и пошёл навстречу.
- Здорово, Саша!
- Здравствуй, Лев Николаич!
- Не видал, куда они улетели?
- Кто?
- Да пчёлы мои! Пора и с ними кончать! ЗаманАли, сил моих больше нет – всё лето роятся и роятся!
- Нет, не видал. Я только что разогнулся – дрова колю…
- Трудишься – это похвально, Бог труды любит… Но зачем тебе столько дров, если газ уже тянут?
- Опять он за своё…
- Что?
- Пусть лучше будут, чем не будет!!!
- Тоже верно. А я до газа, чувствую, не доживу… совсем плохо…
Тихомлетов молчал.
- Что молчишь, скажи что-нибудь, утешь старика?
Попробовал.
- Видишь ли, дорогой Лев Николаевич, я тоже уже перестал молодиться!!! Полноценным стариком себя ощущаю!!! И что самое интересное, даже, желания быть молодым не испытываю!!!
Получилось. Старик обрадовался – появилась зацепка – попедагожить, потянуть энергию из собеседника.
- Ну, это ты, Саша, блажишь! Рано тебе ещё… я в твои годы столько всего успевал за день…
Александр Сергеевич перестал слышать умирающего старика. Ему открылась его личная правда. Пришли искомые слова, и теперь он уже мог сформулировать своё новое состояние. Да, естественно – причина перемены мироощущения в том, что он перестал откликаться на общественно-рекламное мнение – молодиться и, даже, желать молодости: повышенной активности, улучшения функциональных качеств организма, внешней привлекательности: протезы, диеты, молодильные крема и прочее – это так утомительно и бессмысленно. Думает, уж если и поживу ещё лет тридцать-сорок, то именно в этом старческом статусе, в беззубо-сморщенном лице, в режиме полной импровизации: захотел поработать, пошёл-поработал, захотел отдохнуть, пошёл-отдохнул… еда, одежда, сон и прочее в этом же духе. Время поисков Бога и смысла жизни, правил поведения и потребления прошло, наступило время самой жизни, простой, свободной и безрассудной. А чего тут уже рассуждать и правиться, если желанье грехов вытеснено летАми.
Многобделов видя, что горячо-агрессивно спасать-переубеждать его сегодня не будут, махнул рукой.
- Ладно, пойду – вижу, не расположен ты к беседе…
- Да, Лев Николаич, извини, уработался…
Следующий день у Тихомлетова прошёл в том же русле, в том же темпе, в тех же ощущениях. А вот к Многобделову приезжал средний сын, Прохор, помочь отцу. До обеда он тяпкой полол сорняки на картофельном поле. После обеда отец завёл трактор и окучил всходы картошки, сам – руль своего трактора он никогда никому не доверял, даже сыновьям. Глядя на это, Александр Сергеевич радовался – дата смерти беспокойного соседа отодвигается.
Свидетельство о публикации №124062105042