Остановись мгновение

4, 5

Бывает, просыпаешься и понимаешь, что сегодня не обойтись фруктовым печеньем и кружкой крепкого кофе. Мак мысленно поблагодарила Картера за избавление от мучительного похмелья, но несколько дюймов снежного покрова на дорожках означали, что придется помахать лопатой. А это занятие требовало настоящего топлива. Прекрасно зная, где его найти, Мак натянула сапоги, пальто и распахнула дверь.

И тут же метнулась обратно. За фотоаппаратом.

Ослепительный, дерзкий свет низвергался с высокого голубого неба на безмятежное белое море, затопившее парк застывшими, мерцающими волнами. Кусты стали похожи на тощих горбатых карликов, пересекающих мелководье вброд, а на камнях, окружающих бассейн в форме естественного пруда, выросли фантастические сугробы-баррикады.

Наведя камеру на рощу, превратившуюся в ледяной дворец, Мак вдохнула холодный воздух — словно бесчисленные крошечные стеклянные осколки впились в горло — и выдохнула клубящееся облако пара.

Пейзажи редко поражали ее воображение, но этот, черно-белый, с множеством промежуточных тонов, с игрой света и тени под первозданным, голубым небом, притягивал необъяснимо. Столько форм, столько текстур. В облепленных рыхлым снегом ветвях, в превратившейся в кружево коре затаились бесчисленные возможности.

Посреди белого моря возвышался величественный красавец-дом, элегантный, изысканный.

Мак неспешно приближалась к этому прекрасному острову, экспериментируя с ракурсами, светом, сверкающими шарами заснувших до весны азалий. Краем глаза она заметила какое-то движение, повернулась и увидела кардинала, опустившегося на заснеженный клен. Устроившись на ветке, ярко-красное пятнышко залилось звонкой трелью.

Мак пригнулась, приблизила изображение, не рискуя подойти ближе и спугнуть птицу. Интересно, не этот ли кардинал накануне врезался в ее окно? Если так, он явно не пострадал, поскольку алеет сейчас язычком пламени на белой кружевной ветке.
Отличный момент! Мак успела щелкнуть три раза подряд, слегка меняя ракурс. Птица вспорхнула, стрелой пронеслась над заледеневшим морем и исчезла.

Мак распрямилась, отряхнула запорошенные джинсы, и увидела Эммелин, красавицу Эммелин, в старом темно-синем пальто, белой шапочке и шарфе, пробирающуюся к ней сквозь высокий снег.

— Я все ждала, когда же тебе надоест или улетит эта чертова птица. Жуткий холод.

— А я люблю зиму. — Мак снова вскинула камеру и, поймав в объектив подругу, спустила затвор.

— Не смей! Я выгляжу ужасно.

— Ты выглядишь отлично. Обожаю розовые угги.

— И почему я купила розовые? О чем я думала? — сокрушенно покачала головой Эмма, опустив взгляд на ярко-розовые сапоги. — Я думала, ты уже выпрашиваешь у Лорел завтрак. Разве не ты звонила мне и обещала оладьи почти час назад? Пошли скорее.

— Зато теперь мы уговорим ее вместе. Я увлеклась. Здесь изумительно. Свет, тени, формы. А эта чертова птица? Дополнительный бонус.

— Холодно, минус семь, а после оладий придется разгребать снег и морозить задницы. Почему у нас не вечное лето?

— Нам никогда не удавалось выпросить оладьи летом. В лучшем случае тонкие блинчики, но это далеко не одно и то же.

Потопав на крыльце и стряхнув снег с сапог, Эмма мрачно взглянула на подругу, открыла дверь, и девушек мгновенно окутал аромат кофе.

Мак сбросила пальто, аккуратно пристроила фотоаппарат на крышке сушилки, влетела в кухню и крепко сжала Лорел в объятиях.

— Всегда знала, что могу на тебя рассчитывать.

— Я увидела в окно, как ты резвишься в снегу, и поняла, что без оладий ты от меня не отвяжешься.

Лорел, уже с заколотыми волосами и закатанными рукавами, отмерила муку.

— Я тебя обожаю и не только за твои оладьи холодным утром.

— Отлично, тогда накрывай на стол. Паркер уже отвечает на электронные письма.

— Она вызовет кого-нибудь разгребать снег? — спросила Эмма. — У меня сегодня три консультации.

— Только для парковки. Мы решили, что нет смысла вызывать подкрепление. Справимся сами.

Эмма надулась.

— Ненавижу грести снег.

— Бедняжка Эмма! — хором воскликнули Мак и Лорел.

— Ведьмы.

— У меня есть история к завтраку. — Возбужденная спонтанной фотосессией и перспективой получить на завтрак оладьи, Мак бухнула в кружку сахар и залила его кофе. — Сексуальная история к завтраку.

Эмма замерла, не открыв до конца дверцы посудного шкафчика.

— Выкладывай.

— Мы еще не завтракаем. И Паркер еще не спустилась.

— Я сбегаю и притащу ее. Не терпится услышать сексуальную историю. Она согреет меня, когда я буду разгребать этот идиотский снег. — Эмма выбежала из кухни.

— Сексуальная история к завтраку. — Внимательно глядя на Мак, Лорел взялась за деревянную ложку для взбивания масла. — Думаю, с Картером Магуайром в главной роли, если только ты не считаешь сексуальным непристойный телефонный звонок.

— Зависит от того, кто звонит.

— Картер симпатичный, но он не твой обычный типаж.

Мак, выдвигавшая ящик со столовыми приборами, оглянулась.

— У меня есть типаж?

— Конечно, и ты это прекрасно знаешь. Мускулистый любитель поразвлечься. Творческая жилка приветствуется, но не обязательна. Не слишком настырный, не слишком серьезный. Не обремененный интеллектом, образованием или тихим обаянием.

Теперь надулась Мак.

— Мне нравятся умные парни. Может, я просто еще не встретила своего.

— А еще он сладкий. Тоже не в твоем вкусе.

— Я люблю сладкое, — возразила Мак. — Попробуй мой кофе!

Рассмеявшись, Лорел отложила взбивалку, достала из морозилки ягоды.

— Эллиот, накрывай на стол.

— Я накрываю. — Автоматически раскладывая столовые приборы, Мак размышляла над списком, озвученным Лорел. — Пожалуй, та права… до некоторой степени. У всех есть типаж. У Паркер, например, это успешный, ухоженный, начитанный мужчина.

— Знание иностранного языка поощряется, — добавила Лорел, промывая ягоды. — Еще он должен с двадцати шагов отличать Армани от Хуго Босса.

— И у Эммы есть типаж. Обязательно мужского пола.

Лорел чуть не покатилась со смеху.

— Паркер сейчас спустится, — объявила вошедшая Эмма. — Над чем смеемся?

— Над тобой, — откликнулась Лорел. — Сковородка раскалилась. Садитесь.

— С добрым утром, партнеры. — В кухню влетела Паркер — в темных джинсах и кашемировом свитере, с аккуратно убранными в хвост волосами и легким макияжем. У Мак мелькнула мысль, что если бы она не любила Паркер, то легко смогла бы ее возненавидеть. — Я только что приняла три заказа на ознакомительные экскурсии. Боже! Как я люблю праздники. Столько народу жаждет обручиться. Не успеем оглянуться, как День святого Валентина принесет нам еще больше клиентов. Оладьи?

— Достань сироп.

— Дороги расчищены. Вряд ли придется ломать сегодняшний график. О, Полсоны прислали электронное письмо из свадебного путешествия. Надо будет добавить их отзыв на наш сайт и…

— Никаких деловых разговоров, — прервала ее Эмма. — Мак припасла к завтраку сексуальную историю.

— Правда? — Паркер выставила на стол сироп и сливочное масло, а Лорел — блюдо с оладьями. — Расскажи со всеми подробностями.

— Все началось, как часто начинаются сексуальные истории, с того, что я пролила на блузку диетическую колу.

— Он сказал, что наткнулся на стену. Бедняжка Картер. — Эмма хихикнула, отрезая крошечный ломтик от единственной оладьи, которую решила себе позволить.

— И наткнулся. Со всего маху, — подтвердила Мак. — В мультфильме он точно пробил бы стену, оставив мне на память брешь со своим силуэтом. Итак, он сидит на полу, я пытаюсь определить, насколько все плохо, и мои титьки лезут прямо ему в лицо, на что он очень вежливо указывает.

— «Прошу прощения, мисс, ваши титьки лезут мне в лицо». Так?

Мак ткнула вилкой в сторону Лорел.

— Только он не сказал «титьки», и он заикался. В общем, мне пришлось выдернуть из сушки первую попавшуюся блузку, принести ему пакет со льдом и удостовериться, что он действительно не нуждается в скорой медицинской помощи.

Рассказ не мешал Мак быстро уплетать внушительную горку оладий.

— Я несколько разочарована, — сказала Лорел. — По моему глубочайшему убеждению, в сексуальной истории к завтраку должен быть секс, а не просто твоя неподражаемая грудь.

— Я не закончила. Часть вторая: возвращаюсь я домой после консультации, обрабатываю фотографии, звонит телефон, и я машинально поднимаю трубку. Моя маман.

Паркер затрясла головой. От ее улыбки не осталось и следа.

— Это не сексуально. Мак, я же велела тебе включить блокировку нежелательных звонков.

— Знаю, знаю. Но это была бизнес-линия, и я ответила не подумавши. И в любом случае, это еще не самое страшное, что я сделала. Она порвала со своим последним бойфрендом и устроила обычное представление. Она раздавлена, она опустошена, бла, бла, бла. Боль и страдания требуют неделю на курорте во Флориде и три тысячи от меня.— Ты это не сделала, — прошептала Эмма. — Скажи мне, что ты это не сделала.

Мак пожала плечами, проткнула вилкой очередную стопку оладий.

— Хотела бы я тебя утешить.

— Милая, это необходимо прекратить, — сказала Лорел. — Ты просто должна это прекратить.

Эмма сочувственно погладила под столом колено Мак.

— Я знаю, но я сдалась, только и всего. А потом я откупорила бутылку и начала топить свое горе и отвращение в вине.

— Надо было прийти сюда. — Паркер коснулась руки подруги. — Мы были здесь.

— И это я знаю. Но я слишком сильно злилась, и мне было так горько и так жалко себя. А теперь угадайте, кто постучался в мою дверь?

Лорел вытаращила глаза.

— О-о! Только не говори, что у тебя был пьяный, слезливый секс с Картером… а если был, то, умоляю, избавь нас от подробностей.

— Я пригласила его выпить.

— О, боже! — Эмма наградила себя еще одним крохотным кусочком оладьи.

— И вывалила на него все про свою дерьмовую семейку. Парень пришел передать посылку, а наткнулся на полупьяную женщину, жалующуюся на жизнь. Он слушал — что я тогда не совсем понимала, так как напилась и расклеилась, — но он слушал. А потом повел меня на прогулку. Он просто закутал меня в пальто, застегнул, как трехлетнего ребенка, и вывел из дома. И дослушал до самого конца, а когда я выдохлась, привел меня обратно и…

— Ты пригласила его в дом, и у вас был секс, — подсказала Эмма.

— Придумай свою сексуальную историю и рассказывай. Я была немного смущена и очень благодарна и чмокнула его легонько так, типа «спасибо, приятель». И в следующее мгновение я оказалась в центре поджаривающего мозг, разгоняющего кровь, оглушающего и ослепляющего поцелуя.

— О… — Эмма восторженно задрожала. — Обожаю такие поцелуи.

— Ты обожаешь любые поцелуи, — напомнила Лорел.

— Да, ну и что? Правда, в сексуальном плане Картер казался мне более медлительным и застенчивым.

— Может, обычно он и такой. В общем, пока я думала, что моя голова вот-вот взорвется, он отступил, извинился — пару раз, — поскользнулся и свалил к своей машине. Когда я наконец обрела дар речи, его уже и след простыл.

Паркер оттолкнула свою тарелку, взяла кофе.

— Ну, ты должна вернуть парня. Это очевидно.

— Очевидно, — согласилась Эмма и взглянула на Лорел, от которой требовалось подвести итог голосования.

Лорел пожала плечами.

— Могут возникнуть проблемы. Он не в ее вкусе и совершает поступки, не вписывающиеся в его обычное поведение. Я чувствую сложности.

— Из-за того, что он милый, немного неловкий парень, целующийся, как воин? — Эмма легко лягнула Лорел под столом. — Лично я чувствую роман.

— Ты чувствуешь роман в дорожной пробке на девяносто пятом шоссе.

— Возможно. Только не ври, что не хочешь увидеть продолжение. Нельзя оставлять такой поцелуй в подвешенном состоянии, — добавила Эмма, поворачиваясь к Мак.

— Ну, не знаю. Во всяком случае, отличная сексуальная история к завтраку, и никто не пострадал. А теперь я должна позвонить в банк и вышвырнуть на ветер три штуки баксов. Увидимся на дорожках с лопатами. — Мак выскользнула из-за стола и покинула кухню.

— Она это так не оставит. Иначе сойдет с ума, — прокомментировала Паркер, вылавливая из миски малину.

— Второй контакт не позже чем через сорок восемь часов. — Лорел нахмурилась. — И, черт побери, она опять не вымыла за собой посуду.

Картер сидел за письменным столом в своей классной комнате и просматривал основные пункты запланированной дискуссии. Для последнего урока, когда до выстраданной свободы остается всего пятьдесят коротких или бесконечных, в зависимости от угла зрения, минут, главное — возбудить интерес и поддержать энтузиазм учащихся. Правильно выбранные акценты могут отвлечь внимание от стрелок настенных часов.

Может, детки даже чему-то научатся.

Однако сегодня он никак не мог сфокусировать даже собственное внимание.

Должен ли он позвонить ей и еще раз попросить Прощения? Или следует послать ей записку? Письменно он лучше выражает свои чувства. В большинстве случаев.

Или забыть об инциденте? Прошла пара дней. Ну, если соблюдать занудную точность, один день и две ночи.

Свою занудность он сознавал прекрасно.

Он хотел забыть тот поцелуй, просто забыть, как очередной пункт в длинном списке Неловких Моментов Картера. Но он не мог забыть о поцелуе. О ней.

Он снова погружался в омут тринадцатилетней давности. В страдания безответной любви к Макензи Эллиот.

Он справится с этой любовью. Однажды уже справился. Почти справился.

Он просто на мгновение потерял голову, вот и все. И это вполне объяснимо, учитывая прошлое.

И все же… наверное, следует написать ей записку с извинениями.

Дорогая Макензи,

Я хочу принести тебе самые искренние извинения по поводу моего непозволительного поведения вечером четвертого января. Мой поступок необъясним, и я глубоко о нем сожалею.

Картер.

Возможно ли сочинить что-либо более неуклюжее и глупое?

В любом случае, Макензи, наверное, посмеялась над происшедшим с подружками, а потом благополучно все забыла. Кто стал бы ее винить?

Забыть, вот, что нужно сделать. Просто забыть и вернуться к дискуссии о Розалинде, как о женщине двадцать первого века.

Сексуальность. Самобытность. Хитрость. Ум. Преданность. Любовь.

Как Розалинда использовала свою двойственную сексуальность, чтобы расцвести из девочки в начале пьесы в женщину в конце, все это время притворяясь юношей?

Произнеси слово «секс», и внимание подростков тебе обеспечено, думал Картер.

Как…

Просматривая записи, он рассеянно откликнулся на стук в дверь:

— Войдите.

Эволюция, самосознание и отвага под маской… Он поднял глаза и заморгал. Еще думая о Розалинде, он таращился на Макензи.

— Привет, прости, что помешала.

Картер вскочил, задел бумаги, несколько листов спланировало на пол.

— А, ничего. Все в порядке. Я просто…

Они одновременно наклонились, чтобы поднять бумаги, и столкнулись лбами.

— Прости, мне жаль. — Картер взглянул ей в глаза. — Господи, что я несу.

Мак улыбнулась, продемонстрировав ямочки.

— Привет, Картер.

— Привет. — Он взял протянутые ею бумаги. — Я просто намечал главные моменты для дискуссии по Розалинде.

— Какой Розалинде?

— Шекспировской. «Как вам это понравится».

— А, которую в кино сыграла Эмма Томпсон?

— Нет, то «Много шума из ничего». Герцог Фредерик отправляет свою племянницу Розалинду в изгнание. Она переодевается в юношу Ганимеда.

— Своего брата-близнеца?

— Нет, то «Двенадцатая ночь».

— Я их все время путаю.

— Ну, хотя между «Как вам это понравится» и «Двенадцатой ночью» существуют параллели и в замысле, и в сюжете, они заметно расходятся… Прости, я увлекся.
Картер положил бумаги на стол, снял очки, которыми пользовался только для чтения, и приготовился мужественно встретить последствия своих действий.

— Я хочу попросить прощения за…

— Ты уже просил. Ты просишь прощения у всех женщин, которых целуешь?

— Нет, но, учитывая обстоятельства… — Картер, забудь, приказал он себе. — Ладно. Чем могу быть полезен?

— Я заглянула, чтобы передать тебе это. Хотела оставить у секретаря, но мне сказали, что у тебя «окно», и объяснили, где тебя найти. Ну, я и решила передать лично.

Мак протянула сверток в коричневой бумаге и, увидев замешательство Картера, подсказала:

— Мажешь открыть. Это маленький подарок. За то, что Ты позволил мне выговориться и избавил от похмелья. Мне показалось, что тебе понравится.

Картер аккуратно разорвал клейкую ленту, развернул бумагу и увидел фотографию в простой черной рамке. На фоне белого снега и кружевных деревьев ярким пламенем алел маленький кардинал.

— Потрясающе.

— Да, мило. — Мак внимательно смотрела на него. — Одно из удачных мгновений. Вчерашнее раннее утро. Не птица додо, но это наша птица.

— Наша… О, верно. И ты принесла ее мне. — Его лицо вспыхнуло от удовольствия и смущения. — Я думал, ты сердишься на меня после…

— Того, как твой поцелуй отшиб мне мозги? Это было бы глупо. К тому же, если бы я разозлилась, то не стала бы ждать и отколотила тебя, не сходя с места.

— Да, наверное. И все же, я не должен был…

— Мне понравилось, — прервала Мак, лишив его дара речи, и, развернувшись, отправилась изучать помещение. — Итак, это твой класс, где все происходит.

— Да, мой. — Господи, ну почему никак не включаются мозги, и куда подевалось красноречие?

— Я не была здесь целую вечность. Похоже, за это время здесь ничего не изменилось. Обычно говорят, что, когда через много лет возвращаешься в школу, она кажется меньше. А мне она кажется больше. Большая, просторная, светлая.

— Удачный проект. Я имею в виду здание. Открытые пространства и… Но ты говорила в переносном смысле?

— Возможно. По-моему, у нас иногда проходили уроки и в этом классе. — Мак подошла к окнам в южной стене. — Кажется, я сидела здесь и смотрела в это окно вместо того, чтобы слушать учителя. Мне здесь очень нравилось.

— Правда? Мало у кого остаются приятные воспоминания о средней школе. Это эпоха политических интриг и столкновений амбиций, подпитываемых бушующими гормонами.

Мгновенно вспыхнувшая улыбка осветила ее лицо.

— Ты мог бы нанести этот афоризм на футболку. Ну, нельзя сказать, что я обожала академию. Она мне нравилась потому, что здесь были Паркер и Эмма. Я проучилась с ними всего пару семестров. Один в десятом классе и один в одиннадцатом, но все равно мне здесь было лучше, чем в Джефферсон-Хай. Конечно, там училась Лорел, но школа была слишком большой, и мы нечасто встречались.

Мак подошла к нему.

— Даже если отбросить интриги и амбиции, средняя школа все равно останется социальным зверинцем. Но ты вернулся в класс. Держу пари, тебе нравилась каждая минута, проведенная в школе.

— Я здесь выживал. Зануды занимают одну из низших ступеней социальной лестницы, а остальные их попеременно унижают, игнорируют или оскорбляют. Я мог бы написать целый трактат на эту тему.

— И я? — изумилась Мак.

— Написать трактат? А, ты имела в виду остальных. Не замечать и игнорировать — разные вещи.

— Иногда это еще хуже, — прошептала Мак.

— Послушай, нельзя ли вернуться к тому вечеру и прояснить твое «Мне понравилось»? Не могла бы ты уточнить, если я вдруг неправильно понял?

— Не думаю, что ты неправильно понял, — улыбнулась она, — но…

— Доктор Магуайр?

В дверях, не решаясь войти в класс, излучая юность и свежесть, замерла девушка в синей форме Академии Уинтерфилда. От Мак не ускользнули ни яркий румянец, ни сверкающие глаза — явные признаки влюбленности в учителя.

— А… Джули. Я слушаю.

— Вы сказали, что я могу зайти перед уроком поговорить о моей письменной работе.

— Да, конечно. Я освобожусь через минуту и…

— Исчезаю, — сказала Мак. — Если честно, я уже опаздываю. Рада была снова повидаться, доктор Магуайр.

Мак вышла из класса, протиснувшись мимо прелестной юной Джули. Картер догнал ее на середине лестницы, положил ладонь на ее плечо.

— Подожди. Поскольку мы уладили недоразумение, могу я позвонить тебе?

— Да, ты можешь мне позвонить. Или мы можем встретиться после уроков.

— Ты представляешь, где находится «Кофейный разговор»?

— Смутно, но я найду.

— В половине пятого?

— Я освобожусь к пяти.

— В пять. Отлично. Я… увидимся там.

Мак спустилась до конца пролета, оглянулась.

Картер не двинулся с места. Руки в карманах брюк защитного цвета, свободный твидовый пиджак, упавшие на лицо взлохмаченные волосы.

Бедная Джули, подумала Мак. Бедная маленькая Джули, я прекрасно представляю, что ты чувствуешь.

— Ты пригласил ее в «Кофейный разговор»? Совсем свихнулся?

Картер, убиравший в портфель папки и книги, нахмурился.

— Какие проблемы с «Кофейным разговором»?

— Там же полно учителей и учеников. — Боб Таркинсон, преподаватель математики и самозваный эксперт по сердечным делам, скорбно покачал головой. — Если ты задумал это, то должен пригласить женщину выпить. В хороший бар, Картер. С приятной атмосферой, интимной обстановкой.

— Не каждая встреча с женщиной должна вести к этому.

— Ну, через одну.

— Ты женат, — напомнил ему Картер. — И у тебя скоро будет ребенок.

— Именно поэтому я знаю то, что знаю. — Боб оперся бедром о стол Картера, придал своей симпатичной физиономии мудрое выражение. — Думаешь, я покорил такую женщину, как Эми, чашкой кофе? Нет, черт побери. Знаешь, что круто изменило наши отношения?

— Да, Боб. Ты мне тысячу раз говорил. На втором свидании ты приготовил ей ужин, и она влюбилась в тебя за куриными котлетами.

— Вот именно. Никто не влюбляется за кофе с молоком, Картер. Поверь мне.

— Она меня совсем не знает, поэтому разговор о влюбленности неуместен. И не нервируй меня.

— Ты и без меня нервничал. Ладно, ты уже напросился на кофе, посмотрим на результат. Если все еще будешь заинтересован, позвони ей завтра. В крайнем случае, послезавтра. Пригласи на ужин.

— Я не умею жарить куриные котлеты.

— Ты вообще не умеешь готовить, Магуайр. Кроме того, встреча в кофейне официально не является первым свиданием. Своди ее куда-нибудь. Когда будешь готов, я дам тебе рецепт чего-нибудь простенького.

— Господи. — Картер потер лоб между бровями, где почему-то сосредоточилось все его напряжение. — Именно поэтому я не хочу ни с кем встречаться. Сплошная морока.

— Ты избегаешь отношений из-за Корин. Она подорвала твою уверенность в себе. Хорошо, что ты возвращаешься к жизни, и новая женщина не имеет отношения к школе. — В знак поддержки Боб похлопал Картера по спине. — Ну-ка, напомни, чем она занимается?— Она — фотограф. У нее и трех ее подруг свадебное агентство. Они организуют свадьбу Шерри. Мы — Макензи и я — вместе учились в средней школе, правда, очень недолго.

— Минуточку, минуточку. Макензи? Та рыжая, в которую ты втрескался в старших классах?

Картер снова потер напрягшийся лоб.

— Зря я тебе рассказал. Вот почему я редко пью.

— Послушай, Карт, это судьба, — взволнованно затарахтел Боб. — Потрясающий шанс воспользоваться упущенной возможностью.

— Это всего лишь чашка кофе, — пробормотал Картер.

Раскрасневшийся Боб подскочил к доске, схватил кусок мела и нарисовал круг.

— Все очевидно. Круговорот. Ты замыкаешь круг. Возьмем точку А и точку В… — Боб обозначил на окружности две точки и соединил их прямой линией. — Переходим к точке С. — Он отметил самую верхнюю точку окружности и соединил ее с предыдущими точками двумя линиями. — Видишь?

— Да. Я вижу треугольник в круге. Мне пора.

— Это треугольник судьбы в круге жизни! Картер подхватил портфель.

— Иди домой, Боб.

— С математикой невозможно спорить, Картер. Обязательно проиграешь.

Картер обратился в бегство и быстро покинул опустевшую школу под гулкое эхо собственных шагов.
5

Она опаздывала. Может, она вообще не придет. Что угодно может случиться, думал Картер. Если бы его мозговые клетки хотя бы частично включились в работу, он дал бы ей номер своего сотового. Тогда она смогла бы позвонить и отменить встречу.

А теперь приходится сидеть здесь в одиночестве.

Те пятнадцать минут, что он уже ждет, ерунда, но сколько еще торчать тут? Полчаса? Час? Превратит ли его в жалкого неудачника часовое ожидание?

Возможно.

Мысленно обозвав себя идиотом, Картер притворился, будто наслаждается зеленым чаем. Он сотни раз ходил на свидания. У него были серьезные отношения с женщиной, длившиеся почти год. Боже милостивый, он даже жил с ней.

Пока она не бросила его и не переехала к кому-то другому.

Но те отношения ни при чем.

Это просто кофе. Или чай, в его случае. А он накручивает себя из-за случайного… свидания. Все-таки лучшего слова он не подобрал. Дергается, как глупая девчонка перед выпускным балом.

Картер снова сделал вид, что читает книгу, как делал вид, что пьет чай. И приказал себе не следить за дверью кофейни, как голодная кошка за мышиной норой.

Он забыл — или давно перестал замечать, — как здесь шумно. Забыл, как много его учеников посещает эту кофейню. Боб прав: место выбрано неудачно.

Разноцветные кабинки и табуреты у стоек забиты учениками старших классов академии и местной средней школы. Попадалась и молодежь за двадцать, и учителя.

Свет был слишком ярким, голоса — слишком громкими.

— Прости, я опоздала. Съемка затянулась.

Картер замигал, уставившись на Мак, скользнувшую за его столик.

— Что?

— Ты увлекся своей книжкой. — Она вытянула шею, чтобы прочитать название. — Детектив Лоренса Блока? А разве ты не должен читать Хемингуэя или Троллопа?

— Популярная беллетристика — вполне жизнеспособная часть литературы. Вот почему она популярна. Чтение только ради удовольствия… Назревает очередная лекция. Прошу прощения.

— Учительская манера тебе очень идет.

— В классе это уместно. Я не понял, что ты заходила в школу во время работы. Мы могли бы встретиться позже.

— Всего лишь пара встреч с клиентами и съемка. У меня на шее невеста, которая по какой-то необъяснимой причине хочет, чтобы каждый ее шаг был запечатлен профессиональным фотографом. Поскольку это денежный ручеек на мой банковский счет, я не возражаю. Я фотографировала примерку ее свадебного платья на фоне ее рыдающей матери. Рыдания заняли немного больше времени, чем я рассчитывала.

Мак стянула шапочку, пятерней взъерошила волосы и огляделась по сторонам.

— Я здесь никогда не бывала. Отличная энергетика.

— Я Ди. Что будете заказывать?

Мак приветливо улыбнулась подошедшей официантке.

— Давайте повеселимся. Большой латте макиато с двойной взбитой пенкой и ванилью.

— Через минутку. Вам еще один зеленый чай, доктор Магуайр?

— Нет, Ди, достаточно. Спасибо.

— Ты не любитель затейливого кофе? — спросила Мак, когда Ди отправилась выполнять заказ.

— Просто уже поздно, не засну. Но он здесь хороший… кофе. Я обычно забегаю утром перед работой выпить капучино.

— Ладно. — Мак подперла кулачком подбородок. — Выкладывай, что тебя мучает.

— Я был влюблен в тебя в школе.

Брови Мак изумленно изогнулись.

— В меня? Серьезно?

— Ну да. Для меня серьезно. И довольно унизительно признаваться с опозданием на двенадцать лет, однако это влияет на нынешнюю ситуацию. С моей стороны.

— Но… я не могу вспомнить, чтобы ты вообще заговаривал со мной.

— Я и не заговаривал. Не мог. Тогда я был болезненно застенчив, особенно в общении. В любом общении, тем более с девочками. То есть мне нравились девочки. А ты была такая…

— Большой латте макиато, двойная пенка с ванилью. — Ди поставила на стол огромный бокал и блюдечко с двумя крошечными бискотти в форме полумесяца. — Приятного аппетита.

— Продолжай, — потребовала Мак. — Какая такая?

— Ах да. Волосы, ямочки и все прочее.

Пристально разглядывая его, Мак надкусила бискотти.

— Картер, в старших классах я была жердью с растущими из головы морковками. В доказательство могу предъявить фотографии.

— Не для меня. Ты была яркой, энергичной, уверенной. — И сейчас такая, мысленно добавил он. — Чувствую себя идиотом, говоря тебе это, но промолчать не в силах, а я достаточно неуклюж и без демонстрации личных комплексов. Ну, вот. Я высказался.

— Значит, судьбоносный поцелуй — результат той старой влюбленности?

— Должен признать, что прошлое сыграло свою роль. Все было так нереально.

Мак подалась вперед.

— Мы оба давно уже не те, какими были в школе.

— Боже, надеюсь, что нет. Я был сплошным недоразумением.

— А кто не был? Знаешь, Картер, большинство парней использовало бы школьную влюбленность как тактический ход, или никогда не призналось бы. Ты всегда так откровенен на свиданиях за чашкой кофе?

— Не знаю. Кроме тебя, я ни в кого не влюблялся.

— Господи.

— Я опять сглупил. — Он смущенно провел пятерней по волосам. — И испугал тебя. Можно подумать, что я одержим тобой и молюсь перед алтарем с твоими фотографиями, зажигаю свечи и распеваю твое имя. О, все еще страшнее. Беги. Я не затаю на тебя зла.

Мак расхохоталась. Ей даже пришлось поставить бокал на стол, чтобы не расплескать кофе.

— Я останусь, если ты поклянешься, что алтаря у тебя нет.

— Алтаря нет, клянусь. — Картер перекрестился. — Если ты останешься из жалости или только потому, что тебе нравится кофе, я не обижусь.
— Кофе действительно хороший. — Мак отпила еще немного. — И это точно не жалость, хотя я пока не понимаю, что именно. Ты — интересный человек, Картер, и помог мне, когда я нуждалась в помощи. И классно меня поцеловал. Почему бы не выпить с тобой кофе? И раз уж мы заговорили об этом, объясни, почему такой болезненно застенчивый человек занялся преподаванием.

— Я должен был преодолеть застенчивость. Я хотел учить.

— Всегда?

— Практически. Правда, еще раньше я хотел быть супергероем. Одним из людей Икс.

— Учитель-супермутант. Может, ты Профессор Икс?

Картер ухмыльнулся.

— Ты меня разоблачила.

— Так как же Застенчивый Парень стал могущественным Профессором?

— Учеба, практика. Привычка. Первые несколько недель на курсе ораторского искусства меня пот прошибал от страха, но занятия помогли. Для практики я работал ассистентом преподавателя и занимался с Делани на втором курсе. Ах да…

Картер повертел свою чашку.

— На случай, если когда-нибудь зайдет речь… Я как бы между прочим расспрашивал его о тебе. Обо всех вас, чтобы не выделять тебя. Он называл вас квартетом.

— И сейчас иногда называет. Теперь он наш юрист. В бизнесе.

— Как я слышал, он хороший юрист.

— Да. Он решил все наши юридические проблемы. После смерти родителей имение перешло к Паркер и Делу. Дел не хотел там жить. У него уже был свой дом, а у Паркер не было средств на содержание имения. Но если даже и были бы, вряд ли она смогла бы жить там одна. Огромный дом, воспоминания.

— Да, ей было бы тяжело и одиноко, но теперь, когда вы живете и работаете вместе, все для нее изменилось.

— И для нас тоже. Идея принадлежала Паркер. Мы все обсудили, и Паркер обратилась к Делу. Он нас с радостью поддержал и даже рискнул своей долей наследства.

— Думаю, он не прогадал. По мнению моей мамы и Шерри, «Брачные обеты» — лучшее свадебное агентство в Гринвиче.

— Мы долго к этому шли. Первый год был тяжелым и довольно жутким, потому что мы вложили все наши сбережения и все, что смогли выпросить, одолжить или украсть. Расходы на переоборудование дома у бассейна в мой дом, гостевого дома — в дом Эммы… Джек сделал проекты бесплатно. Джек Кук. Ты его знаешь? Он и Дел познакомились в колледже.

— Да, знаю немного. Помню, они были неразлучны.

— Маленькая деревня, этот Йель, — прокомментировала Мак. — Джек — архитектор. Он много времени потратил на то, чтобы уберечь нас от кучи ошибок и сэкономить нам бог знает сколько денег. Второй год мы едва держались на плаву, и всем нам приходилось подрабатывать на стороне. Но к третьему году мы выкарабкались. В общем, я представляю, как это — обливаться холодным потом от страха поражения.

— Почему именно свадебная фотография? Что она значит для тебя? Ведь не только то, что это часть вашего общего дела?

— Да, не только. И не столько. Я люблю фотографировать людей. Лица, фигуры, мимику, жестикуляцию. До «Брачных обетов» я работала в фотостудии. Ну, знаешь, куда люди приходят сфотографировать детей или сделать портфолио. Счета оплачивать хватало, однако…

— Не приносило удовлетворения.

— Угадал. Я люблю фотографировать людей, как я называю, в Мгновения — именно так, с большой буквы, — в определяющие, кульминационные мгновения. Их много в жизни. И свадьбы — одни из них. Сами ритуалы и то, как разные люди в них вписываются. Как подстраиваются под них или подстраивают их под себя. Это очень интересно.

Улыбаясь, Мак обхватила бокал обеими руками.

— Энтузиазм, театральность, воодушевление, радость, романтика, страсть, юмор. Я могу сохранить их воспоминания в фотографиях. Увлечь новобрачных в незабываемое путешествие и — если повезет — увековечить то единственное мгновение, которое превратит рутинное в уникальное. Ну, если коротко, я просто люблю свою работу.

— Я понял это и понял, что ты называешь мгновением. Удовлетворением, которое оно дарит. Так происходит со мной, когда я буквально вижу, как раскрывается разум студента, как он впитывает все, что я пытаюсь в него вложить. И это мгновение оправдывает повседневную рутину.

— Пожалуй, я не баловала своих учителей подобными мгновениями. Я просто хотела поскорее покончить с уроками и делать то, что хочется. Я никогда не считала учителей творческими людьми. Скорее, тюремщиками. Я была паршивой ученицей.

— Ты была умной. Что возвращает нас к моей подростковой одержимости. Однако я просто скажу, что заметил твою смышленость.

— У нас не было общих уроков. Ты был на пару лет старше, так? О, погоди-ка! Ты как-то замещал в моем классе преподавателя, верно?

— Пятый урок программы мистера Лоуэна по американской литературе. Пожалуйста, забудь, что я это сказал.

— И не надейся. А теперь — я не сбегаю — я действительно должна идти. У меня еще одна съемка. Между прочим, предсвадебный портрет твоей сестры.

— Не представлял, что вы продвигаетесь так быстро.

— У доктора выдался свободный вечер, и мы этим воспользовались. Я должна прочувствовать атмосферу их жилища и их общую ауру.

— Я провожу тебя до твоей машины. — Картер вытащил несколько купюр, подсунул их под свое блюдце.

Не успела Мак опомниться, как он уже подавал ей куртку. И дверь ей придержал, и вышел с ней в захватывающий дух холод.

— Я оставила машину в полутора кварталах отсюда. Не провожай меня. Очень холодно.

— Отлично. В любом случае, я пришел сюда пешком.

— Пешком?

— Я живу недалеко.

— Точно. Ты любишь ходить пешком. И раз уж мы гуляем, я хочу кое о чем тебя спросить. Как-то раньше не получилось. Доктор Магуайр? Ты доктор философии?

— Да, в прошлом году защитился наконец.

— Наконец!

— Поскольку последние лет десять это было главным делом моей жизни, то мне нравится слово «наконец». Я начал продумывать тему диссертации на последнем курсе. — Что, видимо, характеризует меня, как Главного Зануду великого города Занудвиля, подумал он. — Хочешь увидеться со мной снова? Я понимаю, что сменил тему, но этот вопрос не дает мне сосредоточиться. Так что, если ответ «нет», я должен знать.

Мак не отвечала, пока они не дошли до машины, пристально смотрела на него, вынимая ключи.

— Держу пари, у тебя найдется ручка и клочок бумаги.

Картер полез под куртку во внутренний карман твидового пиджака, вытащил маленькую записную книжку и ручку.

Одобрительно кивнув, Мак взяла их, нашла чистую страничку.

— Это моя личная линия. Можешь мне позвонить.

— Обязательно. Думаю, через час будет слишком рано?

Мак рассмеялась, сунула книжку и ручку в его руку.

— Ты точно повышаешь мою самооценку, Картер.

Она отвернулась, чтобы открыть дверцу, но он опередил ее. Довольная и тронутая до глубины души, она села в машину, позволила Картеру закрыть дверцу, опустила боковое стекло.— Спасибо за кофе.

— На здоровье.

— Уходи в тепло, Картер.

Он смотрел ей вслед, пока не исчезли задние фонари, затем вернулся к кофейне и прошел по морозу еще три квартала до дома.

Короткое январское затишье подарило Мак редкое свободное время. Она вполне успела бы привести в порядок свои архивы, обновить веб-странички, навести порядок в заваленном вещами шкафу или разобраться с корреспонденцией, до которой давненько руки не доходили. Можно было бы почитать хорошую книгу или поваляться перед телевизором, жадно поглощая кинофильмы и попкорн.

Однако она ни на чем не могла остановиться и в конце концов оказалась на диванчике в кабинете Паркер.

— Я работаю, — сказала Паркер, не поднимая глаз.

— Сенсация! Сенсация! Паркер работает.

Паркер продолжала невозмутимо стучать по клавиатуре компьютера.

— После краткой передышки мы загружены работой на несколько месяцев. Месяцев, Мак. Это будет наш лучший год. Пока остались две свободные недели в августе. Я подумываю о маленьком пакете услуг. Что-нибудь для скромной, я бы сказала, спонтанной, свадьбы. Мы прорекламируем это предложение на дне открытых дверей в марте, если к тому времени конец августа еще будет свободен.

— Давайте куда-нибудь завалимся?

— Что?

— Давайте где-нибудь повеселимся вчетвером. У Эммы, возможно, свидание, но мы заставим ее разбить сердце бедолаге, которого все равно не знаем.

Паркер перестала печатать и развернулась во вращающемся кресле к подруге.

— Что ты предлагаешь?

— Какая разница? Кино, клуб. Выпивка, танцы, парни. Черт, давайте арендуем лимузин и съездим в Нью-Йорк. Оторвемся по полной.

— Ты хочешь арендовать лимузин и поехать в Нью-Йорк за выпивкой, танцами и парнями.

— Ладно, парни не обязательно. Давайте просто уберемся куда-нибудь подальше отсюда. Повеселимся от души.

— Завтра у нас две общие консультации, плюс у каждой свои.

— Ну и что? — Мак вскинула руки. — Мы молодые, выносливые. Поедем в Нью-Йорк, разобьем сердца и яйца мужикам, которых никогда не видели и никогда больше не увидим.

— Интригующая идея. Но с чего ты завелась? Что с тобой происходит?

Мак вскочила, заметалась по кабинету, такому красивому кабинету, идеальному, как сама Паркер. Спокойные ненавязчивые цвета. Элегантность и стиль, смягчающие почти брутальное техническое оснащение комнаты.

— Я думаю о парне, который думает обо мне. И мысли о том, что он думает обо мне, возбуждают меня до чертиков. Я не могу разобраться, думаю ли я о нем потому, что он думает обо мне, или потому, что он умный и забавный, и милый, и сексуальный. И, представляешь, он носит твид. — Мак остановилась, снова вскинула руки. — Твид носят дедушки. Старики в старых английских фильмах носят твид. Почему его твидовый пиджак кажется мне сексуальным? Этот вопрос не дает мне покоя.

— Картер Магуайр.

— Да, да, Картер Магуайр. Доктор Картер Магуайр… доктор философии. Он пьет чай и рассуждает о Розалинде.

— Какой Розалинде?

— О! В точности мои слова! — Обрадовавшись поддержке, Мак резко развернулась. — Шекспировской Розалинде.

— А, «Как вам это понравится».

— Ведьма. Я должна была знать, что ты это знаешь. Это ты должна с ним встречаться.

— Почему я должна встречаться с Картером? Если на минуточку забыть о том, что он мной не интересуется.

— Потому что ты училась в Йеле. И… ну, да, я понимаю, это не причина, но то, что я об этом говорю, красноречивее всяких слов. Я хочу сбежать из дома и оторваться на полную катушку. Я отказываюсь сидеть и ждать его звонка. Ты можешь вспомнить, когда в последний раз я опустилась до того, чтобы ждать звонка какого-нибудь парня?

— Дай-ка подумать. Пожалуй, никогда.

— Вот именно. Не мой стиль.

— Как давно ты ждешь?

Мак взглянула на свое запястье.

— Почти восемнадцать часов. Он был влюблен в меня в школе. Какой мужчина станет рассказывать такое? Чтобы потерять власть? Теперь власть в моих руках, и я напугана до смерти. Поехали в Нью-Йорк!

Паркер задумчиво покрутилась вправо-влево в рабочем кресле.

— Поездка в Нью-Йорк и пляски на сердцах незнакомых мужчин разрешат твою проблему?

— Да.

— Ну, тогда едем в Нью-Йорк. — Паркер подхватила телефон. — Зови Лорел и Эмму. Я улажу детали.

— Уф! — Мак, кружась, подскочила к Паркер, обняла, смачно поцеловала и выбежала из комнаты.

— М-да, — пробормотала Паркер, набирая номер компании по прокату лимузинов, — посмотрим, что ты и твое похмелье затанцуете и запоете завтра утром.

Развалившись на заднем сиденье длинного черного лимузина, Мак вытянула ноги, выгодно подчеркнутые короткой черной юбкой, скинула лодочки на высоченных шпильках и приготовилась наслаждаться двухчасовой поездкой до Манхэттена.

— Потрясающе. У меня самые лучшие подруги на свете, — заявила она, смакуя второй бокал шампанского, предусмотрительно захваченного Паркер.

— Да, такие лишения приходится терпеть. — Лорел подняла свой бокал. — Пить шампанское, ехать — спасибо Паркер — в лимузине в один из самых крутых клубов Нью-Йорка. И на все эти жертвы мы идем ради тебя, Макензи.

— Эм отменила свидание.

— Не свидание, — поправила Эмма. — «Может, займемся чем-нибудь вечером» не считается.

— Но ты отменила.

— Да. Ты передо мной в долгу.

— И перед Паркер за то, что она все это организовала. Как всегда. — Мак подняла бокал в честь подруги, устроившейся с сотовым телефоном на дальнем боковом сиденье.

Паркер отмахнулась от благодарности, продолжая успокаивать возбужденного клиента или клиентку.

— Мы уже скоро приедем. Заканчивай, Паркс, отключайся, — громко зашептала Мак.

— Дыхание, макияж, прическа, — объявила Эмма, доставая карманное зеркальце.

Мятные таблетки, губная помада. Четыре пары туфель скользнули на свои законные места. И Паркер наконец закончила разговор.

— Боже милостивый! Лучшая подруга Наоми Райт только что узнала, что ее бойфренд — брат и шафер жениха — трахается со своей деловой партнершей. ЛПН, естественно, вне себя от ярости и грозит отказаться от почетной миссии, если Мерзкого Изменщика Братца пустят на свадьбу.

Невеста в бешенстве и всецело поддерживает ЛПН. Жених злится и жаждет придушить МИБа, но ему не хватает духу не пустить на свою свадьбу собственного брата и заменить шафера. Невеста и жених почти не разговаривают друг с другом. Лорел прищурилась.

— Свадьба Райт — Лестер. Кажется, скоро.

— Через субботу. Окончательное количество гостей — сто девяносто восемь. Головная боль нам всем обеспечена. Невесту я успокоила. Мол, да, конечно, она имеет право сердиться, да, она имеет право поддержать свою подругу. Но! Она должна помнить, что свадьба — это главное событие для нее и ее жениха и что мужчина, которого она любит, оказался в ужасном положении не по своей вине. Завтра я встречусь с ними обоими и попытаюсь все уладить.— Мерзкий изменщик и обманутая ЛПН на одном торжестве, тем более на свадьбе — может получиться безобразный скандал.

— Да, ты права, Мак. — Паркер вздохнула. — Но мы справимся. Хотя есть еще одно осложнение: деловая партнерша включена в список приглашенных, а мерзкий изменщик грозит отказаться от своей почетной миссии и вообще не явиться, если ее вычеркнут.

— Ну и придурок. — Лорел пожала плечами. — Жених должен прочистить мозги брату.

— Это я тоже включила в список предложений для завтрашней встречи. Правда, в более дипломатичной форме.

— Все это завтра. А сегодня больше никаких деловых звонков. У нас терапевтическая пьянка с танцами и разбиванием мужских сердец.

Паркер не стала комментировать ультиматум Мак, а просто убрала телефон в сумочку и откинула назад волосы.

— Ладно, девочки. Зажигаем!

Подруги выскользнули из лимузина, прошествовали мимо очереди страждущих. Паркер назвала швейцару свое имя, и через пару секунд на них обрушился дикий грохот.

Мак огляделась. Просторный зал с кабинками, столиками, диванчиками внизу и на верхней галерее. По обе стороны танцпола барные стойки из нержавеющей стали, залитые разноцветными огнями.

Ревела музыка, дергались в бешеном ритме тела. Мак мгновенно приободрилась.

— Обожаю столь идеальное воплощение планов.

Первым делом девушки отправились на поиски свободного столика. То, что ей удалось найти диванчик, на котором они смогли уместиться вчетвером, показалось Мак хорошим предзнаменованием.

— Наблюдаем за фауной, — объявила она. — Это мое первое правило. Перед акклиматизацией необходимо изучить оперение и ритуалы.

— К черту. Я собираюсь напиться. Шампанскому не изменяем? — поинтересовалась Эмма.

— Принеси бутылку, — решила Паркер.

Лорел закатила глаза. Эмма выбралась с диванчика и направилась к ближайшему бару.

— Сейчас к ней прилипнет десяток парней, и она постесняется отшить их сразу. Эмма чувствует себя обязанной поговорить с каждым, кто при виде ее пускает слюни. До ее возвращения мы сто раз умрем от жажды. Паркер, ты должна пойти за ней и набросить плащ-невидимку своей эксклюзивной модели «Руки прочь».

— Дадим ей несколько минут. Мак, как поживают твои страхи?

— Рассеиваются. Даже представить себе не могу неоспоримо привлекательного доктора Магуайра в подобном месте, а вы? На поэтическом вечере — легко, но не здесь.

— Твои предположения и выводы основаны на предрассудках о профессии. Это все равно что сказать: я — пекарь, значит, должен быть пухлым, румяным, в белых брюках, белой рубахе и поварском колпаке.

— Ты права, но мне так легче. Я не хочу с ним встречаться.

— Потому что он доктор философии?

— Да. И у него потрясающие глаза, такие нежные, такие голубые и сексуальные, особенно в очках. И такой неожиданный талант. Боже, как он целуется. Я боюсь забыть, что мы совершенно не подходим друг другу. К тому же с ним любые отношения, кроме приятельских, непременно будут серьезными. Что делать с этим? И он дважды помог мне надеть пальто.

— Господи! — В притворном шоке Паркер широко распахнула глаза. — Ты должна придушить свои чувства в зародыше, раз и навсегда. Теперь я все понимаю. Любой мужчина, который подает пальто… У меня нет слов.

— О, заткнись. Я хочу танцевать. Лорел, потанцуй со мной, пока Паркер будет спасать наше шампанское… и Эмму от ее собственного обаяния.

— Пожалуй, пора акклиматизироваться, — согласилась Лорел, когда Мак сдернула ее с диванчика и потащила к танцполу.

Она танцевала. С подругами. С мужчинами, которые приглашали ее или которых приглашала она. Она пила шампанское. А потом в серебристо-красной дамской комнате растирала измученные ступни, пока Эмма стояла у зеркал в рядах небольшой женской армии.

— Сколько парней ты взяла в плен на данный момент?

Эмма аккуратно нанесла на губы блеск.

— Я не считала.

— Приблизительно.

— Может, около десятка.

— А как ты с ними расстанешься?

— Это дар божий. — Эмма оглянулась. — И ты не скучала, как я заметила. Парень в серой рубашке. Он отлично танцует.

— Мич. Да, хорошо двигается. Потрясающая улыбка. Вроде не придурок.

— Вот и хорошо.

— У меня вроде бы мурашки должны бежать по коже. Но я ничего к нему не чувствую. Может, мои мурашки атрофировались. Это была бы жуткая несправедливость.

— Может, ты ничего не чувствуешь к Мичу, потому что тебя возбуждает Картер.

— Твои мурашки могут бегать сразу от нескольких парней.

— Да. Но я — это я, а ты — это ты. Я считаю, что мужчины для того и созданы, чтобы у меня от них мурашки бегали, и если я могу дать им то же самое, отлично, все счастливы. Ты к этому относишься гораздо серьезнее.

— Я не серьезная. Нечестно так говорить. Я иду к Мичу и снова буду танцевать с ним, открытая для мурашек. Тебе придется съесть свои слова, Эммелин. С шоколадным соусом.

Не сработало. Должно было сработать, думала Мак, устраиваясь с Мичем за барной стойкой после очередного танца. Красавец, веселый, стройный. Интересная профессия — журналист, путешествует по миру, собирает материал для путеводителей. Но его бесчисленные истории о потрясающих приключениях не просто оставляют ее совершенно равнодушной. У нее челюсти сводит от скуки.

Мич не разозлился, не стал настаивать, когда она отвергла его предложение поехать куда-нибудь в более тихое место. Они спокойно обменялись рабочими телефонами и расстались.

— К черту мужчин, — заявила Мак в два часа ночи, заползая в салон лимузина и распластываясь на сиденье. — Я повеселилась с лучшими подругами. Миссия выполнена. Боже, здесь есть вода?

Лорел со стоном передала ей бутылку.

— Мои ноги. Мои бедные ноги.

— Я отлично провела время. — Эмма откинулась на спинку сиденья, заложив руки за голову. — Мы должны повторять эту процедуру ежемесячно.

Паркер зевнула, похлопала по своей сумочке.

— У меня два новых контакта с поставщиками и потенциальный клиент.

Никто не знает нас лучше нас самих, размышляла Мак, удобно устроившись в плавно скользящем на север лимузине. Она скинула ставшие ненавистными туфли, закрыла глаза и проспала остаток пути до дома.

Еора Робертс