Евангельские заповеди блаженства

                Блаженны нищие духом...

Блажен, кто чувствует всегда
себя духовно неимущим.
Светла такая нищета,
светла перед Судом грядущим.
А я столь нищ, убог, ничтожен,
что блага в том не узнаю.
Так нищ я, что мой дух не может
понять всю нищету свою.
Знать, бедность я обрел не ту.
Для той, что нужно, дух мой скуден.
На истинную нищету
подай, Господь, подайте, люди!

                Блаженны плачущие...

Сквозь слёзы смех мой и любовь.
Во всякий час, в любых делах
я плачу, плачу вновь и вновь.
Но, кажется, не о грехах,
не о дурном пути своём,
которым режу сердце дня.
Я плачу, в сущности, о том,
что нету плача у меня.

                Блаженны кроткие…

Пытаюсь кротость изваять в себе я.
А в результате вновь душа болит.
Я не блажен. Быть кротким не умею.
Для мягкости необходим гранит.

                Блаженны алчущие
                и жаждущие правды...

Опять меня к иконам сердца стук
ведёт, как будто к пыточным железам.
Молитва стала мукою из мук,
а немолитва — замогильной бездной.
Вскрыл вены бритвою сомнений тяжких.
И кровь духовную теряю я.
И лишь пятном, пятном на промокашке
я расплываюсь в книге бытия.
Господь как будто за глухой стеной.
На плачь мой Он не открывает двери.
И тьма в груди смеётся надо мной:
«Что толку звать, когда не слишком веришь!»
Нет, верю! Свято верю, что дорога
открыта для стремящихся идти.
В меня запало зёрнышко от Бога,
и жажду полный колос обрести.
На пытку я не встал бы к образам.               
Сейчас не по плечу мне эта глыба.               
Но жажда света призывает в Храм,
ведёт меня и гонит через дыбу*.
Я пленник этой жажды, скорбный пленник.
Откликнись, Боже! На душе пурга.
И многотонье крестного знаменья
вновь поднимает слабая рука.
___________________
* Дыба – устройство для пыток.

               

                Блаженны милостивые…

Даря любовь и жизнь свою,
дарованное отдаю.
От Бога это я имею.
И называть своим не смею.
А коль и милость — не моя,
то, нет, не милосерден я.
И, значит, уповать возможно
единственно на милость Божью.
И вновь прошу я и опять:
— Помилуй, даруй, чтоб отдать...

                Блаженны чистые сердцем,
                ибо они Бога узрят.

Кто сердцем чист, тот Господа увидит,
тот лицезреет Бога и сейчас.
Он различает образ Божий в нас.
И от такого взора не отыдет.
На каждого глядит, как на Христа,
и служит всем тепло и вдохновенно,
и службе сей не назначает цену.
Я тоже Бога вижу. И н о г д а.

                Блаженны миротворцы...

Не укрепляю дверь своей квартиры,
не запираюсь от суровых зим.
С самим собою не имею мира,
стараюсь отдавать его другим.
В дорогу я его благословляю
Пречистым Ликом Девы Пресвятой.
С самим собою мира я не знаю,
спешит он к людям вечною тропой.
Ты где, мой мир, в каких руках, родимый?
Скиталец, блудный сын моей души.
Твори исход, пой песню пилигрима.
Назад не жду. И писем не пиши.
Ты на меня не трать себя, не стоит.
И без того ты теплишься едва.
Пока не отошло мое земное,
свеча твоя р а з л у к о ю жива.

                Блаженны изгнанные за правду...

Я кланяюсь Христовому распятью.
И, кланяться желая до конца,
о правде Божьей говорю опять я.
Но спят, не слышат многие сердца.
Непониманье — тоже вид изгнанья.
Неразделенье жажды есть ожог,
не плотское, душевное страданье,
расплавленная сущность между строк.
Я внемлю этой правде междустрочья,
с которою для спящих я чужой.
И боль за них горит и днем, и ночью,
за них, родных, любимых всей душой.
А строки заплетают сердцевину,
подмешивают сна в состав крови.
И «вылечен» ожог наполовину.
И изгнан я из правды и любви.

                Блаженны вы, когда будут
                поносить вас и гнать
                и всячески неправедно
                злословить за Меня;
                Радуйтесь..,*

Скорблю за притеснителей, и тонет
святая радость в горьком стоне.
____________
*Слова Христа (Евангелие от Матфея, гл. 5)