Я русский

Белобрысый пацан сидел на подоконнике, простуженно чихал в платок и страдал. Как будто недостаточно того, что он третий ребенок в семье без границ личного пространства и навязываемого любящими родителями абъюзерства, по вопросу выбора лучших друзей. Так и собаку ему снова не подарят. Это было точно и без поворотно.
Надо было что-то делать. Так дальше жить нельзя.  Юношеское эго призывало к бунтарству. Шведское гражданство взывало к разуму.
- Хочу!!! – истерически топотал ножками внутренний малыш.
- Главное спокойствие – успокаивал лучший друг.
- Нельзя – возмущались гены предшествующих поколений.
- Что нельзя? – шел наперекор пацан – Собаку нельзя?
- Нельзя быть не как все – вразумляли отщепенца школьные учителя.
- Ну почему? За что они со мной так? – требовал дополнительных разъяснений недовольный мальчишка у своего друга. После известного похищения, прогремевшего на всю планету, у него выработался Стокгольмский синдром, и парень впал в зависимость от его мнения. А точнее его восхищали плюрализм мнений и свобода инакомыслия.
- Потому что ты не такой как все – ответил лучший друг, откапывая косточку от персика.
- Чем это я не такой как все? – удивился Малыш. Разумеется, он вырос за последний год, но его по-прежнему оставался Малышом.
- Все хотят одно, а ты хочешь другое – снова закопал косточку в горшок Карлсон.
Малыш задумался. В последнее время мода круто изменилась и вместо игрушек, подружек и машин большинство знакомых приятелей переживали за выбор гендера и реализацию себя в нем.  На фоне коллективного сознательного, желание иметь щенка выглядело очень инфантильно.
 - Надо что-то делать – заложив руки за спину Малыш вышагивал по комнате.
 - Но сначала надо это что-то придумать. И побыстрее пока никого нет дома - машинально двигался он за пропеллером, остужавшим голову и мысли.
 - А прежде, чем что-то придумать надо подкрепиться – Карлсон грудью проложил дорогу к холодильнику.
Поглощая тефтельки, Карлсон наблюдал как Малыш яростно уговаривает трехлитровую банку малинового варенья.
- Придумал? – поинтересовался он.
- Придумал – ответил Малыш – надо стать как все и перестать быть мальчишкой. Надо только выбрать кем. И стал перебирать варианты.
- Девчонкой не хочу, они все противные.
- Собакой? Но я хочу собаку, а не стать ею.
- Кошка тоже не подойдет. У мамы аллергия.
- Взрослым дядькой, ну так я им и так попозже стану.
- Старой вредной бабкой? – тут Малыш задумался, припоминая что он читал какую-то сказку зеленого крокодила который завел себе обезьяну и еще там был мерзкая старущенция, которая делала все что хотела. И никто ей ничего не запрещал. В груди потеплело.
- Горячо – согласился Карлсон и вдруг спросил – а у тебя русских в роду не было?
- Не было – ответил Малыш – а почему ты спрашиваешь?
- А им все пофигу! – прояснил мысль Карлсон.
- До куда? – не понял Малыш.
- До всюду. Они же вообще никого слушают. Даже санкции наплевали.
- Как это? – удивился очень далекий от политики Малыш.
- Молча. Что хотят то и делают. А если не хотят, то не делают.
- Так нельзя – возмутились гены предшествующих поколений.
- Что шведу нельзя, то русскому по колено – дожевал последнюю тефтельку Карлсон.
- Почему по колено – не понял Малыш.
- Потому что выше не слышно и поэтому пофиг – разжевал лучший друг.
Малыш задумался. С одной стороны, круто никого не слушаться и делать как тебе хочется. С другой стороны, круто выбрать себе классный гендер. С третьей – а как же мама и папа? Мысли о родителях снова переключились на собаку.
- Я русский! Я иду до конца – голосом одного шамана запел один внутренний Малыш. А самый настоящий пошел в интернет оформлять загранпаспорт, визу через Узбекистан и покупать билет до Москвы.
- Дорогие мои родители: папа и мама! Я вас очень люблю, но и собак я тоже очень люблю...– выводил печатными буквами Малыш письмо родителям – А вы не разрешаете мне их заводить, поэтому я уезжаю в Россию и буду там жить…
Под бурные аплодисменты лайнер мягко приземлился в Домодедово.
- Мальчик, ты с кем? – проявила бдительность вредная любопытная старушка проверяющая багаж.
- Я с другом – ответил Малыш, на всякий случай спрятавшись за Карлсона.
-А ты куда?
- Туда, где можно завести собаку и всем пофигу – ответил Малыш.
- Так это вам в Простоквашино – пояснила старушка и объяснила, как туда добраться.


- Мои папа и мама! Я живу хорошо, просто замечательно. У меня все есть, есть свой дом, он теплый. В нем одна комната и кухня. Я без вас очень скучаю, особенно по вечерам – выводил печатными буквами Малыш в следующем письме – у меня все хорошо! Я завел собак и стал заводчиком сенбернаров. У меня уже есть Бетховен, Моцарт и Чайковский…
 Но тут дядя Федор закричал что Моцарт стал папой, и Малыш побежал смотреть на щенков.
- А здоровье мое не очень. То штаны сваливаются, то пропеллер отваливается – добавил посткриптум Карлсон. – Приезжайте в гости и оригинальные запчасти прихватите.
Но тут прикатил Игорь Иванович и привез посылку для Малыша. Это мама дяди Федора прислала котлеты. А поскольку одна котлета равнялась трем тефтелькам, то Карлсон котлеты любил в три раза больше.
- Малыш не голодает, у нас тут и мыши, и корова, и червей полный огород – успокоил родителей Малыша хозяйственный Матроскин – но всяких там Вискасов и Шебби очень не хватает – и помчался отнимать котлеты у Карлсона, чтобы тот их в одиночку не сожрал.
У нас очень весело – шевелил шариковой ручкой Шарик – на выставки ходим. Весь красный угол в медалях. Хотели блог завести, но у нас фотоаппарата нету.
Тут Шарик учуял запах котлет и понесся за своей долей.
- Уважаемые незнакомые родители Малыша – перехватил эстафету почтальон Печкин – все у вашего сына хорошо. У него здесь есть еще одни родители.
Это он имел ввиду, что их часто навещают родители дяди Федора.

- Эти русские не такие уж и варвары – поняли по-своему родители Малыша – им знаком семейный шведский уклад. И поехали посмотреть на этих русских своими глазами.
Мама малыша в красивом лыжном костюме каталась на лыжах с мамой дяди Федора. Шарик фотографировал их на самый настоящий шведский Canon. Папа дяди Федора с папой Малыша отправились на зимнюю рыбалку. И пока Матроскин подкармливал щенят самым настоящим Педигри, Дядя Федор с Малышом катались в собачьей упряжке.
Все были довольны и счастливы. А на возмущенные гены предыдущих поколений всем было пофиг и по колено.