Игра в Жмурки. В Жимолость

ЖимолОсть ты моя, жимолОсть...
Ниии! Так – в последний слог, мабыть, и не ударяют. А порой – хочется. Если не в жизнь моя (что по-есенински приснилась-проскакала – или, в его же «Шагане»), то во что-то ещё. Но – с примерно таким же акцентом.
Шут с ней (с кустом да ягодой) – хотя и там свои шипы-занозы найдутся. Мы, больше, к слову-имени.
Прижимисто раскатывающемуся.
По его этимологии (как от спецов, так и «народной») более или менее отлажено. Однако эти старания – пока отложим.
Сначала – к себе. По Свитку. Где и к чему. Было-не было-попадалось-позванивало.
Было не часто, но и обойти не мог. Больно уж любопытное да звучное.

«Пасквиль 1»

Июль. Шуты. В Шутах гуляли боги.
Бадья чернила. К зелью – разносол.
Там Пан-сатир, похабник козлоногий,
играл на дудке. Стих читал Назон.
Закуска – вся. Бадья – наполовину.
Тут Гера шасть: «Я плову наварю!».
В котёл – попа. Туда же и раввина.
И специи, в рецепт по букварю.

Варилось долго. Каменка дымила.
Хасид был мягок. Попик – жестковат.
Однако же хлебать за так чернило
могёт не всякий, будь он супостат.
Но вот – дошло. Артельно помолились.
Оно – на случай. Мало ли чего!
Мослы на славу пенились в подливе.
Для понту рис мешали кочергой.

Заздравный тост доверив Аполлону,
пригубили заветного винца.
Вакханки извивались на пилонах,
вызванивая гимн на бубенцах.
И пару слов, уже для протокола.
Саму настойку гнал завод «Ведрень».
Заведомо не знали вы такого.
Хотя пивали не такую хрень.

Суровый Зевс, откушав суперплова,
изматерил сатиров и харит.
От, никогда ж так не было х….
Ядрёна мать твою архимандрит!
Колись, карга, какого суперхера
ты напихала в этот котелок?!
«Столпа» рвало. В кустах икала Гера…
Напрашивался скверный эпилог.

Точней мораль. Чернило – не «чинзано».
Огонь по жилам. В жимолость – сирень.
И танец доупаду лучезарный.
Во истину, запомнится «Ведрень»!
Придвинье. Полуночное застолье.
МузЫки, хоть ужарься: трень да брень.
А доведись отпробовать «Раздолье»
и вовсе съедет крыша набекрень.
(25-26.07.2017)

«Упражнение» (без бумаги, прогулочное)

На пятницу погоды подоспели.
Лазурно утро. Свежесть в голове.
И хочется скорее встать с постели.
И показать, что стоит человек.
А стоит он, по-гамбургски, не много.
Казённый дом, работа да семья.
У самого последнего порога
Ещё скуднее жимолость твоя.
А утро улыбается, как в детстве.
Но только в рощу больше не зовёт.
Предвестником неумолимых бедствий
Горбушку счастья скромно подаёт.

«Великолепный»

Серёга поймал Под-Солнышко за ушко
И возомнил себя Богом.
Наташка насбирала огромезную охапку Астр
И ещё какой-то «жимолости».
А меня никто запечатлеть не соизволил.
Видно мойдой не вышел.
Обидевшись, я воссиял,
Обратился в Беовульфа
И устроился в самой гуще Под-Солнышек
За Наташкиной спиной.
Ну, и кто тут, из нас, БельмоЙдовее других?!
(18.09.2023)

Троечка. Если – в стих. Июльское (шутовское-ксюшино). Июньское (больничное-бродское) и сентябрьское.
Первое – в разгуляй. Вульгарное. Едва ли не в «похабень». Полуночное. Зато – с «огнём по жилам». «Жилы» – в корень самой жимолости.
Второе – унылое. Сумеречное (пусть и утренне-лазурное). В тоску-печаль. В житуху проскакавшую. В «отжимку-остаток». В скукоженную оскуду.
Третье – светлое. Солнечное.
В нём (в Солнечном), жимолость – в шутку, но не в скабрёз (как в первом).
В некоторую лёгкость-небрежность. В игривую самоиронию.
Из моих «коронок»: когда не ведаю (или подзабыл) название цветка, величаю его «люпином». Натка про то знает, да и Ксюша была «в теме».
А тут зашла «жимолость». Как бы в мою незнанку, но...
Вот они (цветы те) – у Натки, в охапку. На фотке. Рядом с астрами.
Так, астры те давно завяли и раскрошились, а жимолость до сих пор, пусть и усохшая, стоит у меня за плечом. В полутора метрах, на балконе. В бутыли-графинчике. Безо всякой воды.
Усохшая, но – смотрится. А цветы (если не щупать да не нюхать) и вовсе выглядят, как живые. Жимолость и есть! Ну, почти...
Правда, в моём логове, на кухонке – также стояла Роза. Аж с 21 декабря 2015-го! Юбилейная. Стояла и стояла. Если не приглядываться, аки настоящая.
Мабыть, Серёга её уже и отправил (по назначению), но ещё в прошлый год она там бордовилась-чернела.
Не густо! У меня – с ней. С Жимолостью.
Так и в «прозу» отозвалось лишь единожды. В последний день-переход февраля нынешнего. В «Шашни с мартом». А Март у меня всё как-то в «мартиролог» аукает.

[Прямо под нашим окном (метрах в семи-восьми), во дворе, валяется куча хвороста. Образовалась она после того, как (уже с месяц) жэковцы остригли кусты-деревца и пораскидали всё в нескольких местах. Когда сподобятся убрать, никому неведомо.
И повадились тусоваться на этих (наших) охвостьях местечковые воробьи. Раньше они осаждали какую-то древовидную «жимолость», торчащую в непосредственной близи у балкона. Но ту изрядно обкорнали, вот прощелыги и перекочевали на образовавшуюся «лежанку».
Выглянешь в окно (утром) – сидят! Когда меньше, когда больше. А бывает – и тьма. А если вдруг не видно, думаешь: с чего бы оно?!]

Раз так не щедро, сыграю в одно из своих. Поделю нумер этого (нынешнего), что по общему Списку, на два и загляну туда. В Былое. В 2018-й. Под начало того же фебруария.
Выхвачу оттуда парочку...

«Валерию Прокошину (1959-2009)»

Между Бродским и Пушкиным.
Между адом, нирваной и Богом.
Виртуальная нежность заветные ищет слова.
А за ними – конвой да синдром одинокого логова
Частоколы ловушек…
В раздачу халява-халва.
Там не кони храпят и не волки лютуют тамбовские.
Там заложники Матриц плетут до зари кружева.
Правду-матку несут, разбавляя её отголосками.
«Что молчишь? Ты – живой?! Я, пока, слава Богу, жива…».
Тень погасших страниц. Новый клон очумевшего юзера.
Подвизаться у неба не всем в лейтенантах дано.
Здесь рукою подать от шедевра до злобного высера.
Гипертексты и рэнга – стихирного мира панно.
По кругам Интернета, до лимба, на стругах хароновых,
огибая бурлящей воронки тугую спираль,
в свой последний приют от пиров и пиаров андроновых
уплывают за мэтрами те ещё, блин, мастера.
(3-4.02.2018)

«Издеваюсь…»

Я родился в фабричном бараке и жил в нём, как свечка сгорая,
Освещая собою подвалы, углы, чердаки, пустыри.
И кого-то любил, не боясь, ничего ещё не понимая,
Только чувствуя, как тёплый пепел любви оседает внутри.
(В. Прокошин)
-----------------------------------------------

Выгораешь? – Выгораю!
Свечкой трёхкопеечной.
Огороженный дюралью
клетки канареечной.
Не рыдаю – жалко хнычу.
Вьюсь болотным ужиком
от шлепков и зуботычин
за домашним ужином.
Может, вправду – издеваюсь?!
Сам того не ведая.
Жизнь – столовка гостевая.
Завтраки с обедами…
(5.02.2018)

Так, где-то как-то – и в «жимолость». В одну-другую из её «оксюморонных» модификаций.
А следующим... Там. – «Шансон». Казачке Ленке.
В «Шансоне» том – обычная «задирка». Но шла-то она под верш уже Валерия Стратонова. С которым Е. Б. тоже тусила.
А Стратонов тот... Был одним из козырных у Жмурки (В. З.).
Он и поныне «шансонит». Да под «братков» (со славным тюремным закалом) косит. Но уж очень «зарусский». В самое Z. Зашло бы его сегодняшнее Виктории, не ведаю...
Тогда (в 18-м) я песенника этого полистал. Полистал и забыл. Так, Жмурка (в свои «игры») – напомнила. А уже сейчас (в «пополамки» с номерами) – снова выскочил.
В Жмурках и не такое случается.
Ну, а в какую уже «жимолость» показалось мне в парочке «прокошинских»...
Притом, что буквально – никак.
Во-первых, – переход между жизнью и смертью.
Что молчишь? Ты – живой?! Я, пока, слава Богу, жива...
Хотите – в «Жмурки»?! – Пожалуйста...
В Игре (Жмурки) незрячий водящий – по версии знатоков, то ли мертвяк, то ли сама Смертушка – реагирует на окликания живцов. Вот он (она) и возмущается – теми, кто, нарушая правила, не подаёт звука о своём место нахождении. Мол, – кто здесь у нас, собственно, «живец» (жилец)?! Я – оживший вдруг, или вы...
А!? Знатно показалось (герменевту)! Так и «жимолость» – вся в «жизне-смерть». Как к «вечной молодости» (или – хотя бы – омолаживанию), так и к «притравливанию» (если ягодки её – «волчьи-красненькие»). То бишь – в переходы-превращения.
Тень погасших страниц...
Опять-таки – из первого.
Тень... Погасшего (звезды, страницы, лица)...
– Чем – не Она?! Слепо нас отлавливающая.
Да. К нехорошим ягодам («волчьим»), кои иногда в жимолостях попадаются, и «волков тамбовских» притянуть можно. В сочетании с «храпящими конями» оные усиливают впечатление от сквозящего по тексту двойничества.
Матрицы... Мэтры...
Оные и в слово аукают – в наш «март-мартиролог».
А что там такого – во втором?! В «Издеваюсь...».
Если только по моемУ (без эпиграфа от В. П.).
Выгораешь? – Выгораю! Свечкой трёхкопеечной...
Думаю себе... Неужели славный крымский «историк» подсмотрел это (или что-то подобное у меня), когда ахнул свои строки, посвящённые Вольфу Никитину!?

Буду рад я, если не напрасно
старого Пегаса тут впрягал,
что во имя «Музыки» Прекрасной
со свечи потухшей снял нагар.

Это я – не в обиду. Просто, у герменевтов, всё перекликается. В нужный (а и не всегда) момент.
А вот «вьюсь болотным ужиком» – вполне к жимолости. Как в «ужим» (да ещё усиленный рифмой с «ужином»), так и вьюнковостью.
Ибо

[Жимолость (лат. Lon;cera) – род прямостоячих, вьющихся или ползучих кустарников; типовой род семейства жимолостные (Caprifoliaceae).

Вьющаяся и пахучая Жимолость душистая (или козья, Lonicera caprifolium L.), родом из Южной Европы, за Кавказом в изобилии. Также кое-где в Крыму и Бессарабии, с красноватыми или белыми цветками, при отцветании желтеющими: ягоды красные.
Самый северный дикорастущий вид в России – Жимолость голубая (Lonicera caerulea L.), с желтоватыми, почти правильными цветками и голубоватыми ягодами, образованными каждая из пары сросшихся плодов; самая северная европейская, не попадающаяся дико в России, но разводимая, – Жимолость вьющаяся (Lonicera periclymenum L.), у которых листья никогда не срастаются вместе (Жимолость жирная, папороть душистая). В садоводстве известно ещё несколько американских видов].

Заметьте! – Пусть, в той же России, не всё вьющееся дико произрастает, но – вполне разводится. То бишь – декоративно (применяется для озеленения).
В общем, при достаточном усердии, можно (хоть откуда) притянуть и к жимолости, и...
Жимолость...
Что бы мне самому выдумать к её «этимологии»?!
В довесок к высоколобой и «народной». Ни на что такое (помимо выдумки) не претендуя.
То, что в «жи...» (в первую частку имени) упакована как «жизнь», так и «ужимка-зажим», понятно и ежу. Хоть в псковскую вывертку – в жилистую «жиломусть-желамусту» (к жилам-прожилкам на листках), хоть без неё.
С жилками – через «жилистость» – к особой живучести-выживаемости.
У нас (беларусаў) быццам ужываецца жЫломоць. Где «моц(ь)» – как бы и к «силе». К оздоровлению.
Тогда как розные там «мути» – к мутации. К перерождениям.
От садоводов (инет):

[Ученые-филологи утверждают, что слово «жимолость» произошло от «зимолист» – вечнозеленый кустарник. А мы, садоводы, уверены, что это слияние слов «жизнь» и «молодость»! Потому что в этой ягодке столько всего полезного.
Выращивать жимолость не сложно – она не очень требовательна к качеству почвы. Хорошие урожаи получаются на нейтральных, слабокислых и хорошо удобренных почвах, на солнечных местах, защищенных от сильных ветров.
ВАЖНО! Цветы жимолости требуют перекрестного опыления, поэтому обязательно подсаживайте к ней соседа].

«Садоводческое» – достаточно популярно. С обрезкой «молодости» в «молость».
А вот обыгрывать последнюю в нечто, скорее, негативное, как бы и не принято.
В «малость» (умаление)... Правда, от него можно и к младенчеству-маленству пойти. Не к простому омоложению, но к радикальному.
В malum... С намёком на «зло».
В «млость» (млосьць). К вялости-соловости-усталости.
Или – к «ломке» (поигрывая звуками «м» и «л»). Асабліва ў нашай жЫломоці.
Хай, па-беларуску, больш прынята «бружмель».
А можно... От слушного «жима» выйти на спарку «жать-молотить». Как к жизни (чьей-то, через пищу), так и загубе (того, что жнётся-обмолачивается).
Каласы пад сярпом тваім…. – Уладзімер Караткевіч.
Но лучше (всё-таки) – к «милости». Его. Если мы Кого-то там ещё интересуем.
Как-то (або мабуць ці мусіць) так. На вскидку. С бухты-барахты.

18.06.2024

Стих про Жимолость - за мной ))