Мужчины тоже плачут-эротическая проза

1
Со мной всё было в порядке. После 9-ти классов я поступил в технологический колледж, отучился и меня сразу забрали в армию. Демобилизовался, приехал домой и пошёл работать на завод бытовой химии, где работал и мой отец. После того как умерла мама, а это было как раз, когда я заканчивал колледж, отец сильно переживал. Не знаю, что он делал, когда я служил, но, когда я вернулся, он потихоньку выпивал и гулял.
Жили мы с ним вдвоём, он чаще не ночевал дома, чем приводил кого-то домой.
Когда я учился, с девушками как-то не складывалось, получалась только дружба, ну и несколько мимолётных встреч, которые не превратились в длительные отношения. На заводе было много девушек, но все они не привлекали меня ни красотой, ни умом.
Один приятель, ещё в армии сказал мне как нужно знакомиться: «Если впереди идёт девушка и тебе нравятся её ноги и походка, то догони её и спроси: «Не могли бы вы сказать, как пройти до такой-то улицы…» И ведь получалось.
Первой моей девушкой стала парикмахерша. Она была красива: ноги, ну не длинные, но очень стройные аккуратные. Причёска всегда волосок к волоску, как будто её вот прямо сейчас поведут под венец. Красивый овал лица, карие глаза, обрамлённые длинными всегда накрашенными ресницами, полные губы, тоже накрашенные. Картинка из модного журнала, да и только. Когда мы шли с ней по улице, все с восхищением на нас смотрели. Приятели завидовали. Но через два месяца я понял почему её бросали мужчины.
Понял также почему она стала встречаться со мной. Я был неопытный, и у неё теплилась надежда, что сделаю ей предложение. У неё были три любимых фразы, как тридцать слов у Эллочки-людоедки. Первая фраза: «Женщина красива, если у неё красивая причёска, ухоженные ногти и красивые туфли на каблуках». Вторая: «Все мужики бараны, а не козлы». И третья: «Уходить надо красиво».
Секс с ней был какой-то однообразный. Позы были разные, но как будто входишь в одну и ту же реку. Я подустал с ней. Притом она хотела каждый раз цветы, кафе, а уж потом секс. Да и говорить с ней было не о чем. Она же постоянно рассказывала о своих клиентках и о подругах, которые уже вышли замуж, как бы намекая мне на то, что и ей уже пора.
И я решил уйти красиво. Просто не пришёл к ней в парикмахерскую, как договаривались, и всё. Она долго названивала, приходила ко мне домой, устраивала скандалы, встречала меня у проходной. Она была навязчива и глупа, поэтому её и бросали.
Потом была другая, третья…
Отец мне говорил, что я веду распутный образ жизни. Я ему отвечал: «Яблоко от яблони…», или «Кто бы говорил». И он замолкал.
2
В первый свой отпуск в мае, я решил, что далеко не поеду, и из своего промышленного Невинномысска, загрязнённого соединениями элементов из таблицы Менделеева, отправился в Кисловодск на оздоровление. Оздоровиться, так сказать, и внутренне, и морально: попить нарзана, подышать фитонцидами, посмотреть на фонтаны, кипарисы, а также в надежде познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой. Красивый туристический город и располагает к любви. Так мне думалось, мечталось.
Приехал, снял комнатку в старом частном деревянном доме у доброй старушки недорого, предполагая, что она не будет обращать внимание на мои шалости, и пошёл гулять по холмистому городу. По дороге пил нарзан, заходил в кафе. Уже ближе к вечеру пошёл в галерею и дошёл до поющего фонтана, постоял, посмотрел на цветные брызги и поплелся домой. В первый вечер мне не попалась ни одна девушка более или менее симпатичная на мой взгляд.
Но последующие дни были удачными. Все были туристки, приехавшие издалека тоже, как и я, на оздоровление. Некоторые отдохнуть от мужей и детей, развеяться как они говорили. Я прекрасно с ними развеивался на чистом воздухе без пыли и копоти. Они безоглядно и легко отдавались мне без прелюдий. Так же быстро и легко, как любили, мы прощались, забывая друг друга.
3
В один из прекрасных майских вечеров я шёл от фонтана домой в надежде встретить кого-нибудь. Надежда моя уже угасала, так как отпуск кончался, а достойной девушки так и не встретил. Да, я уже предполагал остановиться и мне хотелось начать новую жизнь.
Впереди увидел худенькую стройную девушку. Волнистые каштановые волосы по плечи переливались на закатном солнце. Она шла лёгкой походкой. Без сумки, что меня удивило. Все девушки и женщины ходили с сумками. Это даже не аксессуар, а третья рука. «Значит, - подумал я, - у неё всё есть в себе, и ничего лишнего ей не надо».  Она была одета в вельветовые джинсы и в серый пушистый джемпер. Я догнал её и, как обычно, с чего и начиналось моё знакомство, спросил:
- Девушка, не могли бы вы сказать, как пройти к поющему фонтану? Она остановилась, оглянулась. С улыбкой посмотрела на меня.
- Это вам в другую сторону. Я как раз иду оттуда. Ещё рано, он не поёт.
Но я не пошёл в другую сторону, а пошёл с ней рядом. Сказал, что меня зовут Вова, и что-то лепетал, рассказывал, что приехал отдохнуть и снимаю здесь квартиру. Она сосредоточенно слушала. Я спрашивал, она отвечала на вопросы. Спросил, чем она занимается. Сказала, что работает воспитательницей в детском саду. Рассказала, что они с туристической группой уже съездили в Пятигорск, заглянули в грот, где любил проводить время Лермонтов, сфотографировались у памятника.
- Мой любимый поэт, - сказала она, - да и ещё Есенин. В Константиново я тоже была. Ездили в Приэльбрусье. Там очень красиво. Эти две горные вершины, как два горба у верблюда, только белые. А над ними голубое небо. А когда мы поднимались по канатной дороге, то под нами огромные высокие ели вырастали как будто из бездны, и думалось, что до их макушек можно дотронуться рукой.
Она это мне всё рассказывала, изредка поглядывая на меня, и вся светилась в лучах заходящего солнца.
- Пойдём ко мне, - сказал я, тая надежду на согласие, - чаю попьём, музыку послушаем. Тут недалеко.
- Ладно, пойдём. Только не надолго. А ты чем здесь занимаешься? Уже посмотрел достопримечательности?
- Я? Нет ещё, не успел. Я просто отдыхаю, нервы успокаиваю нарзаном.
- Угу, понятно, - улыбнулась она и негромко засмеялась.
Мы подошли к моему деревянному пристанищу, я открыл калитку, пропуская её вперёд. В огороде копалась моя хозяйка.
- Добрый вечер, Анна Степановна.
Та приподняла голову и улыбнулась, как улыбалась каждый день:
- Добрый…
Мы вошли.
- А где же чайник? Да и кухни вроде как нет, - произнесла моя незнакомка в растерянности.
- Нет кухни. И не предполагалось.
В комнате были только кровать и стол, стульев не было.
- Располагайся. Вот, садись на кровать. Рок любишь? Она мотнула головой. Я нашёл в планшете «Лирику» и включил. Мы слушали музыку и рассматривали друг друга.
Я спросил, что она чувствует.
- Чувствую что-то, - улыбнулась она.
Розово-закатные солнечные лучи, уже готовые скользнуть за какой-нибудь холм, ещё проникали через грязное окно этой не моей комнаты, останавливались на её немного печальном лице, и её карие с поволокой глаза казались спелыми вишнями. Я дотронулся губами до её щеки, потом обнял и поцеловал её глаза. Прикоснулся к губам. Она не отпрянула, а как бы позволила моему языку полизать её губы, а затем проникнуть в рот. Она застонала, но потом всё-таки оттолкнула меня. «Наверное, перехватило дыхание» - подумал я.
Она сняла джемпер. Я расстегнул её блузку и помог снять. Она была без бюстгальтера. Её груди были маленькие, как раз такие, чтобы взять всю грудь в руку. Обычно мне попадались полногрудые барышни. Я потрогал её левую грудь ладонью. Она была твёрдая. Дотронулся до соска, пощипал немного. Взялся за молнию её джинсов, но она вдруг резко встала:
- Нет, не надо.
- Как это? Такого со мной ещё не было, все хотели сразу и без прелюдий.
- Я не могу. Понимаешь? Не могу.
- Ты никогда не была с мужчиной?
- Ну да.
- Сколько же тебе лет?
- Двадцать три.
- Так нельзя. У меня уже начинает болеть голова. Я могу тебя побить.
Тогда она, глядя мне прямо в глаза сказала:
- Ладно. Ты прав. Тогда зачем же я здесь?
Сняла джинсы, трусы, легла.
В таинственном уже сумеречном свете я смотрел на неё, такую нежную тоненькую, тоненькую. Таких я никогда не видел. До этого мне в моей сексуальной практике попадались девушки в теле напористые и умелые. Она же была робкая, но одновременно и смелая. Мне стало вдруг нестерпимо её жалко, но потом я выкинул всё это из головы. Стянул с себя одежду и бросил на пол, лёг рядом, потом наклонился над ней. Посмотрел в глаза. В её взгляде я почувствовал страх, панику. Но возврата назад уже не было.
Я снова начал целовать губы, потом грудь, отвердевшие соски, спускаясь ниже. Она не сопротивлялась, а как какой-то невиданный мною до этого музыкальный инструмент, звучала мелодией, которую я сам сочинил.
- Всё хорошо, милая. Не бойся, - говорил я успокаивающе. Это самая естественная вещь на свете. Тебе понравится.
- Мне уже нравится, - нежно пропела она.
Она сама без моих указаний делала всё, что положено делать женщине. Я начал плавно входить в неё.
- Милая, всё замечательно.
Она постанывала, потом вскрикнула и застонала ещё сильнее.
Я же закричал так, как будто меня ударили ножом в живот. Крик постепенно начал стихать, и во мне зазвучала пронзительная мелодия. Потом меня накрыло огромной волной и выбросило на берег. Я сел и громко заплакал. Она накрылась покрывалом, посмотрела на меня, произнесла тихо:
- Почему ты плачешь?
Я сказал, что от счастья, что встретил её, вот такую нежную, робкую, неземную.
Она дотронулась до слезинки на моей щеке и вдруг тоже заплакала.
- А ты что плачешь? Тебе было больно?
- Да, немного. Я вспомнила случай из детства. Мне было, наверное, года четыре. Мы с мамой были в аптеке. Там было много народу, и я тёрлась между ног женщин, стоявших в очереди, они ругались, кричали на маму. Тогда мама сказала мне, чтобы я вышла на улицу и там её подождала. Я вышла и стала ждать её на крыльце. Вдруг подбежала какая-то женщина и говорит: «Дочка, давай мне руку. Я ведь твоя мама». Я протянула руку, она крепко схватила меня за руку, и тут я заплакала. А женщина кричит народу на улице: «Что смотрите? Это моя дочка! Правда ведь, моя милая?» Тут выбежала моя мама. Она это увидела, подбежала и стала вырывать меня у этой женщины. А та не отпускает, всё кричит и кричит на всю улицу: «Это моя дочка, я её мама». Я стала ещё сильнее плакать. Всё-таки мама отняла меня у неё. А ведь эта чужая женщина даже имени моего не знала.
Вот и ты, Вова, не знаешь, как меня зовут. Не спросил даже.
Да, я понял. Она отдалась совершенно незнакомому парню, в чужом городе, в старом деревянном чужом доме, в чужой кровати. Какой же я негодяй. У меня возник экзистенциальный стыд. Я обнял её, поцеловал в заплаканные глаза:
- Так как же тебя зовут, цветочек?
- Теперь это уже не имеет значения. Проводи меня до гостиницы, а то уже темно.
- Останься со мной.
- Нет! - крикнула она.
Она быстро оделась. Я тоже оделся.
Всю дорогу она молчала. Я боялся нарушить это молчание. Но всё же спросил:
- Почему ты пошла со мной?
- Ты мой типаж мужчины, да и притом у нас в городе я вижу только детей и их родителей. Подруги все замужем.
- Откуда же ты знаешь, что я твой типаж, если у тебя не было мужчины?
- Из кино, - ответила она и рассмеялась.
Мы дошли до гостиницы. Обнялись. Я крепко, с неистовством поцеловал её в губы.
- Завтра встретимся у фонтана в восемь часов? Я буду тебя ждать, мой цветочек.
- Возможно, - ответила она, помахала мне рукой и скрылась за дверью.
Я пришёл к фонтану на следующий день, долго ждал, приходил и в последующие оставшиеся дни. Дежурил у гостиницы.
Больше я её не видел.
Через два года я женился. Но каждый день своей жизни я вспоминаю эту хрупкую смелую девочку и думаю, а может где-то там далеко, в незнакомом городе растёт такой же милый нежный цветочек.
2019 г. (отредактировано- июнь 2024г.)