Три красавца под окном. ч. 46-50. В кругу друзей

На телевиденьи мелькнула мысль такая,
что против Трампа демократка есть другая –
не будет чёрной, как у Хиллари, мишень
там, у известной всем нарядами, Мишель.
Она не просто так все восемь лет ходила,
а в Белом Доме огород нагородила;
и победит, конечно, Трампа эта дама –
и будет снова там политика Обамы.

Намёк Европе дал Барак перед уходом:
лишь продержаться нужно, мол, четыре года;
мол, значит, ниточка, что держит их, не рвётся –
ведь он, фактически, во власть опять вернётся.
Тогда на круги все своя поставит дама,
и будет миром управлять Мишель Обама.

Воспряли духом тут в  Европе демократы –
в том, что случилось, мол, Россия виновата,
а, значит, будем, мол, давить их, как и прежде,
а, значит, нет нужды менять свои «одежды».
И вот, в чём есть, они свою нужду свершили,
и СМИ России в пропаганде обвинили.
Ну, что, ребята? – вам не следует смеяться:
вы отморозили себе не уши ведь, а яйца;
в любви к Америке потерпите фиаско,
ведь Трамп для вас уже – реальность, а не сказка.

Ну и подставили они ему Европу! -
а Трамп ещё ведь о-го-го – поставит пробу!
Ну и подставили они ему Европу! -
а Трамп ещё ведь о-го-го – поставит пробу!

Бочонок полный был молдавского вина,
в его янтарности и сладость есть, и крепость,
но всё кончается когда-то и у дна
ты, очутившись, ощущаешь всю нелепость.
Ведь как прекрасно было всё – текла струя,
ты, наслаждаясь, кран крутил рукой небрежно,
ты был в процессе этом как бы у руля,
казалось, всё течёт, как в юности безбрежной.

И вот, процесс не так, как следует, идёт,
струя всё тоньше и всё дольше льёт в бокалы,
ты крутишь кран туда-сюда, как идиот,
душа-то требует быстрей – струя пропала.
Похоже это всё уже на простатит,
возможно, что струя вся в кранике застряла,
но, хоть бочонок тот тряси или крути,
лишь только капелька одна в бокал упала.

Ребята все кричат:- Ну, что ты, наливай!–
Похоже всё, бочонок пуст уже, ребята. –
Тогда – другой давай бочонок подавай,
чтоб обсудить здесь очень важные нам даты.

Да, хорошо пошло молдавское вино,
что молдаванин по дешёвке прОдал сходу,
из Кишинёва аж доставлено оно,
а я ж почти его земляк – был там полгода.   
Да, повезло мне, повезло мне, повезло –
был там на практике на винном я заводе,
а это, братцы, не простое ремесло,
и это время не прошло впустую, вроде.

Уж как приятно было пробу с вин снимать,
какие чудные трудились мастерицы,
мог Кишинёв в то время практику давать,
как и невинные красавицы-девицы.
А, возвращаясь, привозил домой вино,
и обязательно в бочонках для застолья,
в кругу друзей чтоб горячило нас оно,
и чтоб дарило молдаванское раздолье.

Ах, Кишинёв – и аромат цветущих роз,
и ароматы вин в огромных винных бочках,
и дружелюбность там (не нужен был опрос),
и так всё видно, можно ставить точку.
Но, так случилось, всё пошло потом не так,
распад Союза проходил местами с кровью,   
и был в Молдавии свершён прискорбный акт -
раздел кровавый там прошёл по Приднестровью.

И вот страна чуть не вошла в Евросоюз,
да и с Румынией чуть не объединилась,
но большинство, познав весь этот тяжкий груз,
сумело всё же отстоять союз с Россией!
Ну, как не выпить нам за Кишинёв
и за народ, что там Додона выбрал;
ведь мы сейчас в том времени живём,
когда прозападная власть и там обрыдла.

Что говорить - Евросоюз уже не тот,
когда его для экономики создАли,
потом вошли в него ряд стран и сразу - вот,
они, хоть малые, но тон в нём свой задАли.
Как говорят у нас, хоть мал в размере клоп,
но, если придавить, то будет вони много;
они же без давленья орут и морщат лоб,
как будто их - большой сосед потрогал.

Речь ведь не о народах стран идёт,
а лишь о тех, кто на ветвях сидит там власти,
и каждый в страхе от России так орёт,
как будто, вот, он разрывается на части.
Путь в Кишинёв был напрямик через Одессу,
Одесса – мама, это всем давно известно.
Ростов, хоть «папа», но ведь «мама» явно ближе,
и вот в Одессу всех тянуло, как к Парижу.
Когда маршрут через Одессу ты прочертишь,
то, хоть проездом, обязательно заедешь

На Дерибасовской погода – просто чудо,
был в парикмахерской – парфюм весь аж оттуда,
Подстригся, вышел – и душа запела оду,
Париж в Одессе в ощущении свободы.
По красоте, пожалуй, даже явно краше,
да что Париж – когда в Одессе всё ведь наше.
Да, это так – ведь было всё одним Союзом,
но пиво чешское большим отметил плюсом.

А центр в Одессе – это ж прямо красотище,
ну, от добра добро по жизни мы не ищем,
что там Париж, когда ты ходишь по Одессе –
хоть нет чудес, но понимаешь: центр чудесен.
В то время были дружелюбные все люди,
и через годы это время не забудем,
ведь дружелюбно было внутренне и внешне,
хотя проблем хватало всем в Союзе прежнем.

Союз распался – он не выдержал проблем,
но та закалка в большинстве у нас осталась,
а, значит, это, как фундамент (ясно всем),
чтоб наша дружба в эти страны возвращалась.
Чтоб, что-то кончить, нужно прежде ведь начАть,
тогда процесс направить можно в нужном русле,
но, если нАчать, то процесс пора кончать,
чтоб не сыграли горбачёвские в нём гусли.

Про Горбачёва говорили мы уже;
болтун – находка, как мы знаем, для шпионов,
ну, а распад страны – печальный всем сюжет
не только нам, но и десяткам миллионов.
Страну огромную в тупик завёл тогда,
дав демократию и, якобы свободу;
о перестройке он болтал - пришла беда,
когда - свобода, а еды нет у народа.

Свобода зрелищ ведь действительно была,
«Бандитский Петербург» был в городах и сёлах,
и были карточки – свобода подвела? –
да, в общем, – главное: процессы Горбачёва.
Ну, хватит нам о нём здесь говорить,
пора уж снова выпить нам, ребята;
за Горбачёва никогда не будем пить,
ну, а за дружбу выпить – это свято!   

Бочонок пуст – уже ни капли в нём вина,
но хорошо ещё – бочонок есть в запасе,
страна великая тогда дошла до дна,
но поднялась, как говорят у нас, на классе.
А класс – не в болтовне, в чём Горбачёв силён,
а в мастерстве вести страну умело,
вот, если б в том, что делал, был умён -
без потрясений смог бы сделать дело.

Что было, то забыть уже нельзя,
но нужно двигаться – заре навстречу;
в запасе есть бочонок ведь не зря -
для нас, как шанс, с вином продолжить вечер.
На пляже в этот вечер тишина,
на море, чуть шурша, играют волны,
и из бочонка льёт струя вина
бокалы все, по-быстрому наполнив.

В кругу друзей продолжатся тосты,
теплом приятным душу наполняя,
и в каждый миг все сложности просты,
когда мы к минусам все плюсы добавляем.
И появляются приятные штрихи -
у каждого о прошлом есть, что вспомнить,
непросто ведь о том писать стихи,
ну а, тем более, что было, всё запомнить.

Вино, что может, делает своё;
струя вина всё медленней и тоньше,
душа с друзьями в унисон поёт,
но всё – вина молдавского нет больше.
Наступит завтра, протрезвеешь чуть,
слова улягутся, душе давая сладость.
и самому уже так хочется уснуть,
но всё, что сказано,  чтобы в душе осталось.

Во сне ты что-то шепчешь, в рифму чтоб,
но, провалившись в сон, как будто в пропасть,
наутро ты стучишь ладонью в лоб,
стараясь вспомнить каждую подробность.
Но, безуспешно это всё – «молчит» твой мозг,
как будто там, внутри, среда пустая;
пока над пропастью не восстановишь мост,
нельзя вернуться – истина простая.

Но, ты спокоен, чувствуя, вот-вот -
слова в ступеньки сложатся вдруг сами,
и будет в прошлое внезапный поворот,
и ты опять на пляже том с друзьями.

Слова друзей на душу, как бальзам,
что привозил из Риги друг когда-то,
учился в институте Спорта там,
к нам приезжал на праздничные даты.
Уж как тогда причмокивали мы,
тосты какие в праздники звучали! -
вдруг Латвия ушла потом, увы,
но мы другим бальзамом отмечали.

Приятно выпить и поговорить,
к словам друзей прислушиваясь чутко;
легко друзьям и душу всю открыть,
и рассмешить какой-то в тему шуткой.
Всегда найдётся выпить, закусить,
чем встретить, что сказать, всегда найдётся,
и юность через душу пропустить,
что, как бальзам, на душу сладко льётся.