Таланту Льва Толстого. Русские не падают духом!

   « Россия не в Москве, она в сердцах её сынов!»
Мир мудрых русских  – он таков!
Так было и так будет
Тысячи тысяч веков!

  В Петербурге спокойная, роскошная, озабоченная только призраками и отражениями жизни,
петербургская жизнь шла по-старому;
и из-за хода этой жизни надо было делать большие усилия,
чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ –
не могло быть по-иному.
   Хотя были те же были выходы, балы, тот же французский театр,
те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги.
Но только в самых высших кругах делались усилия для того,
чтобы напоминать трудность настоящего положения, забыв про интриги.
      В самый день Бородинского сражения в Петербурге был вечер в память преподобного Сергия*,
цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного,
написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия.
   Письмо это почиталось образцом патриотического, духовного красноречия.
Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче,
между отчаянным завыванием и нежным ропотом
переливать слова, совершенно независимо от их значения, так певуче,
что совершенно случайно на одно слово попадало завывание,
на другие - ропот, похожий на тихое причитание.
   Чтение это… имело политическое значение,
так как на этом вечере должно было быть несколько важных лиц,
которых надо было устыдить за их поездки во французский театр
и воодушевить к патриотическому настроению всех присутствующих лиц.
    На другой день князь Волконский получил конверт от князя Кутузова –
это было писанное в день сражения из Татариновой донесение Кутузова.
Кутузов писал,  что русские не отступили ни на шаг,
что французы потеряли гораздо более нашего (и в этом была их беда),
что он доносит второпях с поля сражения, не успев ещё собрать последних сведений.
Стало быть, это была победа.
  В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских,
и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов – имена героев русских. 
Девять дней после оставления Москвы
в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы.
Посланный этот был француз Мишо, не знавший по-русски,
но quoique ;tranger. Russe de cur et d';me //впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души//),
 как он сам говорил про себя для успокоения собственной души.  …
   Полковник Мишо, не забудьте, что  вам сказал здесь я - государь…
Мы больше не можем царствовать с Наполеоном вместе.
Я узнал Наполеона теперь и он меня больше не обманет... — промолвил государь …
   Русские не могут  пасть духом перед неудачей... Никогда!.. —
строго нахмурившись, повторил государь.

    Так было и будет всегда. 
__________
// Сергий Радонежский, игумен Радонежский, игумен земли Русской, всея России чудотворец (в миру Варфоломей; 3 мая 1314 года или май 1322 года — 25 сентября 1392 года) — игумен Русской церкви, основатель ряда монастырей, в том числе Свято-Троицкого монастыря под Москвой (ныне Троице-Сергиева лавра) .//

_____

Л. Н. Толстой. Война и мир. Том четвертый. Часть первая
I
  В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром, чем когда-нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней.
  Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по-старому; и из-за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ.
   Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги.
Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения.  …
    В Петербурге спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по-старому; и из-за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ.
   Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги.
Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения.
      В самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического, духовного красноречия.
   Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие — ропот.
Чтение это… имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению.
    На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой.
Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев ещё собрать последних сведений. Стало быть, это была победа.
  В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. 
     Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по-русски, но quoique ;tranger. Russe de cur et d';me (впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души), как он сам говорил про себя.  …
   Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь… Наполеон или я...
Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет... — сказал государь…
 …русские не могут  пасть духом перед неудачей... Никогда!.. — строго нахмурившись, промолвил государь.