Мой двадцатый век
Андрею Пеплову.
Русь, моя, горя и горечи чаша.
Ель да береза, полынь да пырей.
Бабушка Варя и бабушка Маша,
Деды мои - Александр и Андрей.
Полная крынка студеного млека,
Хлеба ломоть - то ли не благодать!
Мне до конца позапрошлого века
Проще простого рукою подать.
Проще простого… Всего-то и надо -
Прочь отпихнуть суетливую муть
И постоять, помолчать у оградок
Да поминальную чарку махнуть.
Чарка, что спичка. И вот оно - пламя:
Молоды деды и снова в седле.
Алое знамя - белое знамя:
Черная смута на русской земле.
Горе и горе, и горечь без меры -
В чем тут победа? Над кем вороньё?
И на людях отреченье от веры,
И сбережение сердцем её.
Саня, мой дед, ясно, чай, не из прынцев,
Да и мошны не имел он тугой.
В пятом году записался в партийцы,
Вышел в седьмом и назад ни ногой.
После гражданской пришел не калекой,
Грамотный, стало быть, власти как раз.
Только вот божьим он был человеком -
Грамотой многих от гибели спас.
Русь моя, Мать моя, рушатся храмы,
Близкие люди, а что дикари.
И онемела от ужаса мама,
Только учившаяся говорить.
И ни подруг те, ни мудрости школьной.
Кто ты, немая да нищая? Мразь!
Но на единственной колокольне
Колокол грянул, и речь полилась.
Колокол, колокол, колокол воет,
Будит незримый: «Вставайте, сыны!».
И над Москвою, и над Невою,
И над любой деревенькой страны.
Русь моя, Родина, крепость, отчизна!
Застили небо кресты сатаны.
И мой отец был разбужен и призван,
Чтоб стать солдатом Священной Войны.
Брал Будапешт, видел Вену и Прагу,
Материн крестик носить перестал,
Но орден «Славы», медаль «За отвагу» -
Братья «Георгиевским» крестам.
Горе и горе, и горечь без меры.
Скука, газетка, стакан да гармонь.
Но угольки позатоптанной веры
Все же хранили священный огонь.
И не окончена русская драма,
Но отворены врата алтарей,
И в многолюдии Божьего храма
Снова стоят Александр и Андрей.
18 – 19июня 05 г. (родительская суббота -
Троица)
д. Пантелиха
Свидетельство о публикации №124061704844