На древнем стойбище отшельницей живу 1. Из книги В

Я – НЕ

      На, кажется, надрезанном канате
      Я – маленький плясун.
      Я – тень от чьей-то тени. Я – лунатик
      Двух тёмных лун.
                Марина Цветаева

Я – не плясун канатный и не тень от тени,
и точно – не лунатик тёмных лун.
Пою во время солнечных затмений,
на ощупь радостно касаясь струн.
И если кто-то усомнится в этом,
скажу: мне от начала повезло –
я родилась не осенью, не летом
и не весной, но всем чертям назло
(за что благословляю жребий свой)
я появилась в ночь под Рождество!
Рождественской звезды рисунок снежный
запечатлелся на сетчатке глаз,
и зло сокрытое я вижу прежде,
чем торжества его наступит час.
А главное – я знаю наперёд:
за тёмной ночью утро настаёт...

2015

ГНЕЗДО

Я деревенская отшельница,
бреду неведомо куда,
где тайна нежная шевелится
в уюте птичьего гнезда,
где незнакомый лист берёзовый
прильнёт к щеке: привет, привет!
и луч закатный влажно-розовый
мне выдаст в прошлое билет.

Не в то, которое назойливо
меня в объятья заключить
пытается и накормить
до пресыщенья скучной прозою,
но изначальное, нетленное,
где ласков, нежен, невесом
слетал на лёгкие колени мне
младенческих видений сонм.

Иду… лечу… не надо крыльев мне,
достаточно пернатых слов –
и чудится средь облаков
гнездо, от суеты сокрытое;
но слышу… слышу, как колышутся
над крышей ветры злей и злей,
напоминая мне, забывшейся,
что я покамест на земле.

2016

СЧАСТЛИВОЕ

Останься я
средь бетонных домов,
я бы давно умерла.
Сельский ветер –
друг облаков
взгляд с полёта орла
бросает на
земные дела,
фантомы мыслей и слов.
Счастлив орёл,
что его скала
выше земных дворцов.
Счастлива я,
что среди лесов
келья моя светла.
Падает весть
на бессонный кров
с ангельского крыла…

2016

***

          Всю жизнь я стремился
          уйти в одиночество…
                Ду Фу

На древнем стойбище отшельницей живу,
чужих речей неделями не слышу,
читаю мудрые стихи Ду Фу,
и только дождь морзянкой бьёт по крыше.

Его усердный дробный перестук
сплетается в мелодию простую.
Окно распахнуто на мокрый луг,
где две сосны вросли одна в другую.

Стихает звук уставшего дождя,
и в горнице становится светлее.
Я жду, когда, немного погодя,
на горизонте лента заалеет.

Пасутся в небе облаков стада,
сосновый ветер по лицу стекает.
Пусть дни мои уходят в никуда –
я засыпаю рядом с облаками.

2015

***

   Увы мне, окаянная душе…
   Буря мя злых обдержит…
   и глубока мне мгла.
      Св. Андрей Критский. Покаянный Канон.

Ты! – непостижимый океан,
образ потаённый… Не напрасно
я девчонкой в ужасе безгласном
замирала. Ты же, дик и пьян,
берега терзал, подобно вепрю
брызгал пеной, рыкал и стонал,
а потом в истоме отдыхал,
позволяя ласковому ветру
лишь касаться вспененных кудрей,
слизывал украдкой отпечатки
на песке от голых детских пяток,
словно пёс лукавый, и скорей
ускользал, как будто опасался,
что замечу в ряби лёгких волн
злобную ухмылку, чей-то стон
распознаю в плеске. Мне казалось:
в глубине таится страшный зверь,
а в душе – сторожкое «не верь».

Я в своих глубинах много позже
разгадала, чем же мы похожи:
ты таишь обломки кораблей,
я – окалину былых страстей.
Сотворю надгробие для них –
мой последний, покаянный, стих.

2017

ПРОКЛЯТЫЙ СОН

В который раз мне снится сон проклятый,
что я иду по грязи босиком…
цивильный город, в небе – туч заплаты,
под зонтиками люди семенят,
и никого, кто был бы мне знаком,
и никому нет дела до меня.

Зонты пестрят, перекрывая лица,
и я в толпе – размытое пятно –
своя среди своих, и мне стыдиться
резона нет. Но почему же страх? –
тот детский страх забыт давным-давно
…но комья грязи на моих ступнях…

2015

СКВОЗЬ ТЕРНИИ К ЗВЁЗДАМ

Затаился чуткий гений
в лабиринтах измерений,
неизвестных, непонятных,
неразгаданных.
И сполохи страхов тайных
детский разум угнетают,
и смущаются ягнята
духом адовым.

Стану, вытянувшись стрункой,
нотный стан сонаты лунной
мне подножьем верным будет,
неколышимым.
Звуки сыплются из рога,
предназначенные Богом
для последних дней, для судных,
но не слышу я…

Мне пройти бы узкой тропкой,
справа чаща, слева топкий
ров, химерами наполнен
безобразными.
Кто-то в чаще грозно свищет
над заброшенным кладбищем,
по эфирным рыщут волнам
звуки разные.

Я не слышу – это счастье!
Мимо рва и мимо чащи
тихо… глухо… чуткий гений
пробирается.
Под луны волнистым сводом
заключительным аккордом
смутных мыслей смыты тени
одой к радости.

2016

***

Мальчик Митя в гости пришёл.
Жарю сырники. Он их любит.
Мы беседуем. Нам хорошо.
Золотая горка на блюде.
Вкусно.
– Сёстрам бы... – взглядом просит.
Многодетной семье – без слов.
Мите здорово повезло:
он, как только наступит осень,
едет жить в монастырский лицей.
На семь лет.
В Алексеевском ските.
Взрослый взгляд на детском лице.
На столе варенье от Мити.
Сам варил.
– Можно я наверх? –
на мансарду ступени круты.
Что там в маленькой голове?
И текут неспешно минуты...
полумрак, тишина по углам,
за окном клин желтеющей поймы.
– Что так долго ты делал там?
– Я рассматривал... я запомню!..

2015

***

Стали сниться счастливые сны:
будто в доме, что солнцем полнится,
выгребаем сор – я и сын,
ненаглядное моё солнышко.
Я, когда-то строгая мать,
не стесняюсь сентиментальничать,
ведь из прежнего нежного мальчика
вырос муж, эпохе под стать.
Он во сне ещё молодой,
расставляет цветы по комнатам.
Нашей памяти общий дом,
весь прошитый солнечным золотом,
окроплённый святой водой,
остаётся враждой не тронутым.

2016