Пожар в военном городке ГСВГ

День проходил без всяческой напасти,
Моё дежурство близилось к концу,
Я был дежурным в это день по части.
Шагал спокойно с другом по плацу.

И тут над крышею санчасти что – то ярко
Взвилось. Пожар! - в уме мелькнуло у меня.
Что было сил помчался к автопарку,
Дежурную судьбу свою кляня,

Поднял команду, как и было в плане,
Да только толку мало от неё:
Ну на второй этаж она еще достанет,
А тут - чердак пылает как жнивьё!

Вперед скажу, без всяческих прикрас,
Благодарю немецких я камрадов:
Их техника и водяной запас -
Нам в огнеборстве помогли как надо.

Сержант Попов, сверхсрочник, отвечал
За кабинет санчасти злополучной,
Что думал он и как переживал?
Но был со мною рядом неразлучно.

Попов и я вбежали на чердак. Там дверь.
Висит замок. Но мы ведь не без дела -
Кирзою в дверь - и та летит с петель,
И жажде действий нашей нет предела!

А сзади нам брандспойт и толстый шланг,
Подсунули, наверное, солдаты;
Мы знали, что сейчас идём  ва-банк.
В лицо огнём грозит нам враг заклятый.

Держу брандспойт и держат шланг за мной,
Мы начали с огнём своё сраженье:
Летели искры, дым и адский зной,-
Но пламени замедлилось движенье.

Паденье головешек, щёки жгло,
Струёй воды, вблизи у самой двери -
Мы заливали огненное зло,
Нас обжигало, ну а мы терпели!

Солдатская команда – молодцы
В ней каждый постарался отличаться:
Пусть обожжёт, ведь заживут рубцы,
А вот пожар - когда ещё случиться,

Что долго можно будет вспоминать,
На дембеле, со службы возвращаясь,
И почему б немного не приврать -
Ведь боевые шрамы, всем на зависть...

Мы шли в огонь, он не хотел сдаваться:
То там, то здесь казал свой грозный лик,
Но стоило другого опасаться,
Сгорят стропила – крыша рухнет в миг,

А мы под ней - оставим мокрым место!
Но мы о том не думали тогда:
Тесня огонь в пространстве дымном тесном,
Была самою жизнью нам вода.

Шинель сырая, паром исходила,
Забывши про оружье на боку,
Рука, как автомат, брандспойт водила,
И был я как тетеря на току:

Вперёд, вперёд, шагая через балки!
Мы бьём в стропила, их храня бока,
Пылают хлама горы, стулья, палки,
Но вот - труба, средина чердака.

А сбоку крыша - всё же прогорела,
И дырка в ней. Водой её пролив,
Решил попробовать я сверху это дело
Пустить под плотный водяной массив.

Наполовину вылезши на крышу,
И голову подняв над ней, гляжу:
Внизу толпа, а что кричат -  не слышу,
Не до того.  Ногами вниз скольжу...

Рисунок крыш немецких  - это стрелка
- Не смей, Андреев, - разобрал слова,
На крыше не удержишься, не белка,
Напрасно твоя сгинет голова!

На черепице нет совсем упора,
Я понял чётко: нет не удержусь.
И на чердак опять нырнув проворно,
Струю даю, сам мокрый словно гусь.

Ура, мы ясно видим, - побеждаем!
Шипит, уже все больше лишь дымя,
Вот и до дальней стенки мы добирались,
И, наконец, взглянули на себя.

Мокры, грязны, с ожогами и в саже,
Но переполнены мы радостью большой:
Ведь не погиб никто, и очень важно,
Что отстояли мы санчасть перед бедой.

Мы медленно спустились, всем кивая,
А очаги там добивали уж без нас,
Вода и сажа всё лились, марая,
Строенье и людей, кто в нём завяз.

Я медленно прибрёл в жилище наше.
Чего то только начал соображать,
А пред глазами искры - так и пляшут…
Но ведь дежурство - надо продолжать!

Тут в комнате наш медик объявился.
- Ты Саша, полежи, ты отдохни,
Каких - то дал таблеток, после скрылся,
Не знаю, помогли ли мне они.

Какое отдохни! слегка  умывшись,
В казарму побежал к своим бойцам,
Что очаги отдельные заливши,
Вернулись, слава богу, по местам,

И даже - ну никто - не простудился,
Потери - средь бушлатов  и сапог.
Начвещь тогда изрядно разорился -
Я взводу поменял, что только смог.

Приехала комиссия с разбором
И я, почуяв значимость свою,
Кормил их час подробным разговором -
Как, мол, в огонь вбивали мы струю.

Но разговор тот - только для  проформы,
И, надоев  им, словно смертный грех, 
Я  был отпущен лейтенантом скромным,
Дежурство чтоб закончить без помех.

Пожарный, теоретик очень смелый,
Пожара версию потом построил так:
Что из трубы мол искра вылетела,
И, сделав финт, вернулась на чердак.

Вот от неё-то всё и загорелось -
На чердаке хранился разный хлам,
И потому настолько жарким стало дело,
И всю санчасть не выжгло чуть к чертям.

Похоже, что Попов остался крайний, -
Дальнейшей я не знал его судьбы,
Быть может, в угол был отправлен дальний,
Но мне его не встретились следы…

На утро было построенье части.
И командир пред всеми заявил,
Что в части этой санитарной части
Я части честь никак не уронил,

Что действиями - управлял умело,
И смелость проявил, стоял в огне
(И может даже чуть преувеличил дело,
Но это было только в радость мне).

А вот с моей шинелью вышло худо -
В воде я грязь решил с неё стереть,
А после посушил. Какое чудо -
Я даже руки в рукава не смог продеть!

И долго на лице держались пятна,
И нос торчал, как красная морковь...
Но благодарность мне была приятна,
Хоть не медаль, а всё же греет кровь!