Бабий бунт - рассказ А. И. Завалишина

Татьяна Михайловна Лободина лицом похожа на брата своего Семена Михайловича Буденного. Крепкая, среднего роста, плечистая, с ясными большими серыми глазами. Она красная партизанка, С 1918 года участвовала в боях в отрядах Буденного вместе с мужем. И первое ее активное выступление против "паразитов местного масштаба" было гораздо раньше.
– Летом семнадцатою года наши мужья писали с фронта, – рассказывает Татьяна Михайловна: "Скоро вернемся с орудием в руках и рассчитаемся со всеми паразитами". Так писал мой муж Тимофей Лободин, так писал Семен Михайлович своей жене, Надежде Ивановне, с которой жили душа в душу. Да и все "иногородние" армейки в Платовской были между собой в дружбе. Все мы исстрадались без мужей, кругом хозяйство валится, растет дороговизна, а торговцы с каждым днем нахальнее становятся. Ситец утром в лавке продается, скажем, по сорок копеек аршин, в поддень уже шестьдесят копеек, а к вечеру – рубль. Злоба против этого грабежа была в народе страшная. Наши мужья кровь проливают на фронте, а паразиты дома шкуру дерут с нас... И вот однажды сошлись мы со снохой Надеждой Ивановной Буденной и говорим:
– Как бы нам организовать армеек и кое-что поделать с лавочниками?
Было как раз воскресенье, базарный день, да и в церкви баб полно.
Заходим мы в церковь. Встали возле Ксюши Чесноковой. Молодая такая армейка была, решительная,   Мы ей первой шепнули свои мысли, она согласилась сразу и вместе с нами вышла. На базаре встретили двух сестер Озеровых: Анну и Настасью. Эти тоже сразу согласились. Впятером нам легче стало остальных уговаривать. Ну, словом, через полчаса собрали мы вокруг себя до двухсот армеек. Отошли с площади на улицу, устроили женское собрание. И стеной двинулись на базарную площадь.
Когда нас увидели, поднялась на базаре среда торговцев паника. Перепуганный купец Москаленко быстро запер свою лавку, убежал домой и спрятался. Бабы подошли к его дому, кричат:
– Эй, Москаленко, выходи!
Вышила на крыльцо жена Москаленко, еле лепечет со страху:
– Муж больной лежит! Не может выйти! Надежда Ивановна крикнула:
– Мы только два слова скажем! – Честное слово, не может, – заплакала Москаленко. Кто-то из баб крикнул:
– Нечего терять время с соплихой, идем к Мокрицкому! Мокрицкий, должно быть, не знал о нашем походе, сидел спокойно
дома, чаек попивал. В его магазине торговала жена. Хиленькая такая, маленькая, белобрысая, как моль прозрачная, с черненькими глазками.
Надежда Ивановна первая ворвалась в магазин. Начала выбрасывать из магазина на улицу мануфактуру, кожу, одежду – словом, все.
Вбежал Мокрицкий в магазин и кинулся с наганом на Надежду Ивановну.
– Застрелю!
– Стреляй! – крикнула она и дала ему пощечину. Бабы схватили Мокрицкого, оттащили. Вырвался он, убежал, а купчиха в розовой кофточке за кассу спряталась...
На другой день, в понедельник, с утра баб собралось на площади еще больше. Начали с магазина Москаленко. Когда подступили, купец, увидев толпу, взмолился. Начал уговаривать, стращать. Как раз в это время у него сидел поп. Поп вышел на крыльцо и тоже заорал:
– Опомнитесь, безумные! Хотите осиротить ваших детей? Вам будет расстрел за это!
– А тебе чего здесь надо? – крикнул кто-то.
– За купцов стоишь?
Стащили попа с крыльца, он, подобрав полы, убежал. Лавку Москаленко разнесли в пух и прах. В это время пошел по станице слух, что из
Великокняжеской вызвали взвод казаков на усмирение. На церковной площади собралась вся Платовская станица. Больше всего, конечно, баб. Ждут. Кто-то крикнул:
– Едут!
– Казаки!
Действительно, в конце улицы сначала показалась пыль, потом вер¬ховые. Мокрицкий, Москаленко и другие торговцы прибежали в станичное правление, стоят на крыльце и ждут расправы с женщинами, въехали казаки на площадь, построились в ряд и по команде взводного обнажили Шашки наголо.
Тысячная толпа женщин тоже стала выстраиваться перед казаками. Выстроившись, замерла в ожидании.
– Здравствуйте! – крикнул командир взвода.
– Здравствуйте! – загудела толпа. И тут же зазвенели отдельные голоса:
– За каким чертом приехали?
– На усмирение бунта! – отвечает командир.
– Грабителей защищать?
Надежда Ивановна вышла вперед и дала команду. Бабы враз кинулись на верховых. Началась драка. Казаки не смели рубить женщин (были трезвые), а это возбуждало толпу, и она действовала решительно. Из станичного правления выбежали купцы, атаман, кричат во все горло:
– Стойте, стойте, не скандальте!
– Давайте решим дело миром!
Один озверевший казак замахнулся шашкой на женщину, хотел рубануть. Надежда Ивановна успела схватить казака сзади и стащила с лошади. Казака стали бить. Подбежавшие купцы, атаман, станичный и пожарники опять кинулись разгонять, оттаскивать баб от казаков силой.
Мокрицкий орал сильнее всех:
– Зачем драться? Выберем комиссию! От женщин и купцов. Разберем это дело миром!
Женщины приостановили нападение. Мокрицкий огласил список членов комиссии от купцов и предложил сейчас же выбрать пять человек от женщин.
Бабы наперебой потребовали: – Уберите казаков, тогда будем разговаривать!
– С усмирителями мы разговаривать не будем!
Станичным атаманом был Ланцамен-Кушевич, важный такой офицер. Подошел он к командиру взвода и шепнул что-то. Тот скомандовал казакам выстраиваться и увел взвод с площади, И только когда казаки скрылись за околицу, женщины стали выкликать делегаток:
– Надежду Буденную!
– Татьяну Лободину!
– Анну Озерову!
– Настасию Озерову!
– Ксению Чеснокову!
Пригласили выбранных в станичное правление на заседание с купца¬ми. А толпа женщин окружила дом правления кольцом, ждет результатов. Ланцамен-Кушевич сказал женщинам:
– Без торговли жить нельзя людям. Надо тихо, смирно уговориться о ценах, чтоб купцу не было в убыток и покупателям недорого... Вот сейчас Мокрицкий скажет: почем купцЫ покупают товары и почем продают.
Мокрицкий вынул из кармана бумагу и начал читать длиннейший список товаров и цен, по которым они покупают и продают. Слушали делегатки Мокрицкого и опять возмутились.
Надежда Ивановна перебивает купцы:
– Выходит, что вы торгуете в убыток?
– Правильно! – согласился Мокрицкий. – Дешевле мы не можем!
– Тогда нам здесь делать нечего! Делегатки поднялись, а купцы вдогонку кричат:
– Подождите, обсудим!
– Нечего обсуждать !
– Мы будем хлопотать, – кричит купец Леонидов, – чтоб товары нам дешевле отпускали.  Тогда и  мы цену сбавим.
– Мы тебе сами сбавим! Грабитель! Делегатки вышли к толпе женщин, крикнули:
– Обманывали нас, грабители!
– Бремя оттягивали!
– Цен сбавлять не будут!
Толпа женщин с кликами подступила к магазину Леонидова и выбила окна в доме. Только после этого бабы разошлись по домам.
На другой день приехавшие из Великокняжеской милиционеры стали ходить по дворам, переписывать участниц бабьего бунта. Допрашивали женщин. Женщины, разъединенные по хатам, стали бояться, как бы ночью не нагрянули арестовывать. Время началось тревожное, беспокойное.

1938 г