Лизка, у меня полный облом. Глава 4

Таисия Абакумова.

Глава 4.
– У меня есть торт, вчера вечером испекла коржи, утром закончила оформлять. Это, правда, заказ, и клиент должен  прийти за ним, но так ладно, им потом ещё сделаю, им ещё сделать сегодня успеваю, им к вечеру надо. Тем более заготовки у меня готовые, собрать и оформить не долго, а тебе точно надо подластиться.

Говорила Лиза, заходя в дом, за ней в бессилии брела Рая. На кухне Лиза подошла к холодильнику, вытащила из него и, поставила поднос с тортом на стол, что стоял посреди просторной кухни, и убрала приготовленную коробку, в которую хотела упаковать торт.
Раиса села за стол, а слёзы отчаяния у неё всё ещё текли, и даже не сообразив, что делает, пододвинула поднос с тортом к себе, пока Лиза заваривала чай, доставала блюдечки и чашки чайные, Рая встала, подошла к шкафу. И взяв там столовую ложку, начала есть прямо с подноса, да ещё столовой ложкой. Лиза взяла нож, чтобы разрезать торт, но взглянув, как его ела Рая, удивлённо спросила.

– Рая! Ну, что ты делаешь?
– Тебе, что жалко торта стало?
– Не жалко. Нет. Жалко было бы, не предлагала и не угощала. Но, что ты так накинулась? Но посмотрев, как Рая глотая слёзы, ещё пытается улыбнуться, засмеялась и продолжила. Ладно, ешь. Только дай я немного себе хоть отрежу. Я такой первый раз пекла.

– Вкусный торт, Лизка. И как у тебя получается? Вечно ты чем-нибудь занята, в саду колупаешься, всё растёт у тебя, как на дрожжах, то выпечкой, травы на заре успеваешь собирать, то вязанием, игрушки обережные шьёшь и вяжешь. Ладно, хоть бы продавала, а то раздариваешь направо и налево чужим детям за здорово спасибо, то работаешь за компьютером.

– Надо же заполнить пустоту и отвлечься от всего, что в мире творится.
– Что? Плохо без Петьки-то? Мама говорила, что вы были созданы друг для друга. И я тоже думаю, у вас хороший был брак, не то, что у меня.
Всё ещё хлюпая носом, произнесла Рая.
–  Брак это у тебя, а у нас с Петей был единение двоих в одно целое.
–  Так все соединяются после свадьбы.
–  Ну, да, а некоторые и без свадьбы. Это другое.
–  И как же? Чуть с ехидцей спросила Рая.
–  Отстань, включи свои полушария. Всё, как и у людей.

–  А всё же?
– Понятней тебе будет, союз. Союз любящих сердец, единое синхронное состояние душ наших. Ты вдумайся в слово брак. Хорошее дело браком не назовут, если подумать, что многое чего плохого это слово означает.
– Да, ладно тебе придираться к словам,
С трудом произнесла Рая, прожёвывая хороший кусок торта.

– Раньше с Петей у меня жизнь была заполненная полностью разными творениями, приключениями, путешествиями, жили полной жизнью.
– Ага, жили они. Войной? Нарушителей вместе ловили?
– Нет, нарушителей мы не ловили, их не было на нашем участке. И не войной, а сотворением мира в нашем мире и на всей земле. И потом мне нравится мои увлечения и моя работа. И это почти всё приносит мне доход, игрушки я дарю редко и если вижу, кому это не обходимо, остальным всё же продаю. Энергии, должны обмениваться. А компьютер мне,  особенно приносит доход.

– Ой, да что ты там продаёшь? За такую смешную цену, кто сколько даст. Это продажа, что ли?
– Всех денег не соберёшь, Рая. Да, я не назначаю цену. Я не торгашка.  И люди платят, по своему карману и по совести.
Лиза вздохнула, подумав.
«Да чем угодно занять себя, чтобы не плакало сердце, ведь оно ещё хочет раскрыться и цвести, и главное быть рядом с Петей. Моё сердце так и рвётся к нему. И быть вместе, участвовать вместе с ним во всех его деяниях, на благо всем».
Чуть успокоившись, Рая пила чай с тортом произнесла.

– Вкусный торт, очень, а я один раз пекла по твоему рецепту, не получилось такого обалденного вкуса. Ты слово, что ли заветное знаешь, что у тебя такие вкусные торты и пироги?
– По рецепту твоей матушки. Мама мне давно подарила тетрадь с рецептами.
– Да? Я такой не ела никогда, по-моему, мама не пекла такой.
– Не знаю, ела ты или нет, но мы однажды были здесь в гостях, это ещё лет через пять, как мы уехали с Петей, тогда мы на заставе жили. Первый раз Ярославчика привозили в гости, таким она нас угощала.

– Ууу, ааа! Интересно, а я, где была?
– Вот уж не знаю, может ты тогда ещё в институте училась?
– Может, может, но вкуснющий тортик.
– Рай, каждому своё. У тебя пирожки получаются, пальчики оближешь и тоже по маминому рецепту.
– Ну, не знаю, по-моему, они не всем нравятся, я однажды нового соседа угостила, ему не понравилось.
– Он, что тебе прямо так сказал?

– Нет, но молча взял тарелку и закрыл дверь, а я не успела опомниться, как он снова открыл дверь и отдал тарелку, всё так же молча снова закрыл дверь. Он так на меня и не посмотрел ни разу.
– Так у тебя же был аристократ.
– Нет, Лиз, это до него ещё было, как только твой сосед появился у нас. Ходит букой, ни на кого не смотрит, никому в гости не ходит и к себе никого не приглашает. Я думала, он оттает в моей компании, но не тут-то было, даже не взглянул. И ещё раз осмелилась прийти к нему с пирожками, но он в калитке взял один пирожок, и закрыл калитку. Вот, что за человек? Я к нему по-хорошему, а он отворачивается.

– Человеку возможно, не нравится чужое общество.
– А ну его нафиг и всё остальное. Ты на праздник собираешься? Ведь праздник для всего посёлка, в ДК концерт, там такая группа артистов приезжает, закачаешься. Думали не выгорит, не согласятся. Но согласились, ещё и наши будут свой концерт ставить. Потом столы накроют, а потом танцы.
– Нет. Не хочу я идти на всеобщую пьянку.
– Ну почему же, прям, пьянка? Меню обговорено всеми. Там будет только  чай и немного вина, типа шампанского.

– Чай из самоваров?
– Да, решили так традиционней, самовар на столе.
– А может в самоваре будет напиток горячее чая?
– Ты чё, дура, что ли? Чать не прежние времена, для чего прятать спиртное в самоварах? Только чай и вина немного.
– А что с собой принесут?  Нет, не хочу. Да и отношения я ни к чему не имею, я же не работаю там. Вообще в посёлке не работаю. Зачем я там?

– А причём тут работаешь, не работаешь? Ты же живёшь здесь, а праздник-то для всего посёлка. Поселковый праздник для всех, и предприятие здесь не причём. А ты почему-то уж, сколько здесь живёшь, а никогда не ходишь.
– Не знаю, может, на концерт приду. На концерты-то я хожу. Может и приду.
– Ну, Лиз, ну ради меня. Мне же теперь не с кем идти. Заканючила Рая.
– У тебя подруг много.
– Да, ты, что? Они все замужем, и давно уже не подругами стали, так просто иногда общаемся. А на празднике будут и из соседних сел, с района будут. Должно быть весело.

– Опять будешь бегать искать мужичишку? И когда угомонишься?
– Зачем? Как можно угомониться, когда самый расцвет жизни у нас. Лиз. Ну, Лиз, ну ради нашей дружбы, мы же с тобой родня, чать ты мне сестра. Ну, что мне делать? Ты подумай, ведь надо брать от жизни всё, сколько её там остаётся нашей жизни, ведь никто не знает. А жить-то хочется.

– Ты накопи сначала. Чем одаривать будешь нового мужичишку? Вон видишь, и платья даже нового нет, в чём пойдёшь завлекать? Хотя можно и в джинсах, наденешь бабушкин гарнитур, и ослепишь всех, а как узнают, что ему более триста лет, вообще в восторг придут.

– А ты мне не одолжишь какое-нибудь платье? А то у меня, правда, одно старьё осталось, в котором даже дома ходить стыдно. А у нас с тобой фигуры почти одинаковые. Ты прям, нисколько не стареешь.
– Так и у меня тоже уже давнишние. Я сама давно не покупала, ещё всё Петя мне покупал.
– Но, кто это знает-то? Никто. А ты аккуратистка, у тебя все вещи, словно только куплены. Есть ведь платья, о которых и не помнят даже самая близкая родня, а в посёлке у нас и подавно не знают.
– А мамины ты куда дела? Мы тебе же всю её одежду отдала, когда дом закрывали.
– Так там с её молодости было-то несколько платьев, раздала, и старушечьи старухам раздала. Я всю её одежду раздала, на кой она мне. Ты-то тоже не взяла.
– Нет, у меня своих много. Петя сказал, что надо раздать родственникам или просто людям, если возьмут. Одежда красивая была.

– Мне тоже так Петька сказал, я так и сделала. Взяли всю, даже благодарили, не все же так красиво живут, как ты с Петькой.
– Причём здесь я и Петя?
– Красивые вещи вы покупали маме.
– А тебе нет что ли? 
– Не спорю, покупали, но их у меня теперь нет.
– Ладно, выделю тебе, помню всегда поговорку моей бабушки. Обязательно после грозы тучи растворятся, и засветит солнышко. У тебя оно что-то уж быстро засветилось. Торт почти весь умяла.
Произнесла Лиза и рассмеялась.

– Тебе, что жалко стало? Да?
И Лиза увидела, как у Раисы всё возобновилось. У неё снова полились слёзы.  Сначала она застонала, а затем тонко завыла, как будто бы древние плакальщицы, которых в древности некоторые семьи нанимали, чтобы они плакали по усопшим, и тут же с улицы откликнулись собаки.

– Рая, прекрати, что ты как на похоронах воешь. Фууу!
И дунула на неё, представив волну океана, плеснув в неё успокоительной энергией. Она всегда себя так успокаивала, ещё с юности. Её научил этому Петя ещё в первый год их совместной жизни, чтобы она умела сразу успокаиваться.
Говорил:
«Пограничная служба и служба Родине бывает разной и тебе это надо быть всегда спокойной, чтобы ты поддерживала меня спокойствием своим. Я буду знать, что ты радостно со спокойным сердцем ждёшь меня».

– Ешь, давай, только не вой, а то, как в сказке, не спокойное синее море.
Рая успокоилась и ближе подвинула к себе поднос с тортом, вздохнула и с полным ртом ответила.
– Ты права.
И через некоторое время Лиза, видя, как Рая немного преобразилась, лицо её вроде бы стало умиротворённым, спросила.
– Всё? Успокоилось синее море?
– Да, успокоилось. А какой толк плакать и печалится? Надо новую жизнь строить.
Произнесла Рая, и следом запихнула в рот ложку торта.

– Рай, ты не лопнешь? Сейчас растолстеешь, и мои платья тебе не подойдут.
– Ааа! Махнула Рая рукой с ложкой, что кусочек торта, остававшийся в ложке, слетел и полетел на пол.
– Рай, осторожней, пожалуйста. Попросила Лиза, вытерла пятно, убирая торт с пола. Ты, как ребёнок, Рая.

– Извини, Лиз, я не чаяно, не подумала, что упадёт. Вот чуть погодя, пойду домой и сожгу все отложения, у меня дров целая машина. И не колотыми остались.
– Конечно, аристократу ли дрова колоть? Конечно, сама переколешь все.
Рассмеялась Лиза, и через некоторое время, засмеялась и Рая, звонко и громко, что изо рта у неё посыпались кусочки торта.

– Рая перестань хохотать, проглоти сначала, а то ещё подавишься, что я буду тогда делать с тобой?
– Вылечишь, как когда-то мать нашу лечила, когда она блином подавилась, ведь вытащила, как-то.
– Дурочка ты, Райка. Такой приём мог сделать любой, кто хоть мало мальски знаком с оказанием первой помощи. И сколько можно тебе говорить, не занимаюсь я теперь никаким лечением, тем более целительством.

– А чё вот так прям и дашь мне умереть, подавившись?
– Ну, нет, конечно. Рассмеялась Лиза. Уж как-нибудь спасу.
– Ага. Куда ты денешься. А что не лечишь никого, я это давно знаю, что ты дура и зазнайка, и все так говорят. Бабка-то твоя всех лечила, хоть и учительницей была, а лечила и не чуралась. Мне почти все так говорят и спрашивают «Почему?». А ты, если бы лечила людей, стала бы богатой.

– Я и так богата, а моё лечение людям не принесёт пользы, если они думать не станут сердцем.
– Пфф! Сердцем, ну ты сказанула, я окончила эконом и точно знаю, думать надо мозгами. Просто продумывать всё надо, рассчитывать.
– Вот ты и рассчитала. Рассмеялась Лиза. И сколько раз попадалась в своих расчётах? Хорошо, хоть на работе рассчитываешь без ошибок.

– Эээ, нет. На работе нельзя ошибаться, там можно вообще не рассчитаться и загреметь на пожизненное, а здесь жизнь непредсказуемая, и так хочется жить и быть счастливой. Лучше скажи, ты пойдёшь со мной на праздник?
– Ооо! Ожила? Тик так, тик так.

Лиза тихо рассмеялась и посмотрела на стену, где висели старинные часы, чуть ли не от потолка до пола, создавалось впечатление, что они напольные, но не было подставки под ними, а просто стояла небольшая тумбочка. Эти часы были очень старинными, и с какого века они остались, Лиза теперь сказать не может, а на часах в этот раз стрелка установилась на цифре 12 и раздался бой. И Лиза, смеясь, продолжила.

– Бьют часы у нас, со стены поглядывают и удивлённо спрашивают: «Да что же тут не так? Рая снова ожила? Наверное, боги спустились на землю, и в Раино сердце импульс послали».
– Хахахахах, снова расхохоталась Рая. Боги спустились! Ну, ты и городишь! Какие боги? Ты веришь в эту чушь?
– А боги и впрямь спустились на землю, ангелы летают, и состояние земли гармонизируют. Зачищают негатив в людях, а вот, ох, выдержат ли многие из людей? И точно Раино сердце попало под их творение.

–  И, что ты городишь, Лизка? Какие боги?
–  Ну-у-у, я не знаю какие именно, не вхожа в тот состав, это Петя был вхож.
–  Ой, Петька от рождения был не от мира сего, так родители наши говорили. Ему верить, так, по-моему пониманию, шар земной закружится в обратном вращении, и мы все выпадем, слетим. Не верю, и никогда не верила я ему. Его давно нет, а ты всё живёшь его мыслями. Дура ты, Лизка.

–  Может и дура, тебе лучше видеть со стороны. А вообще-то точно дура, но только по иному значению этого слова, и уж только не нарицательно. Поживем, увидим и посмотрим, кто выживет.
–  Вот, вот, увидим, и не морочь мне голову, Лиз.
–  Тогда лучше смотри и вглядывайся, смотри, как и что идёт по миру, да и в нашем государстве. Большее пока проходит стороной наше государство, дают всё-таки народу разобраться, как и что и самим построить правовое государство по Кону. А вирусная программа сама всё сделает. Народ, что не подвластен вирусам будет на высоте.

–  Что опять мор будет? Опять какую-то болезнь выдумают?
–  Нет, не мор, и не болезнь. Я ещё не знаю, как это будет. Но чистка хорошая будет. Как компьютер чистится от вирусов, так и земля будет так чиститься. Да она уже чистится.

–  Опять у тебя Петькины мысли. Лучше пошли со мной на праздник, и платье мне выбери, не жадничай.
–  Я и не жадничаю, только те, что мне покупал Петя не дам, а что покупала сама, или мамины, хоть все забирай, а заодно и бабушкины. Но перемены идут, хочешь ты или нет, а тебе пора уже переменится.

–  Ещё чего! Я себя заключать в панцирь не буду, я свободолюбивая личность и люблю, чтобы меня любили. И соседа твоего ещё завлеку, вот увидишь.

–  Завлекай, мне-то что. Его многие стараются завлечь, да что-то ещё никто не пересёк его порога даже калитки, а не только дома. И ты не всегда будешь привлекательной, часики-то тикают. Слышишь? И громко.

– Ты на, что намекаешь? Старею? А хоть и состарюсь, что из этого? Ты-то на что? Поможешь мне продлить молодость, подлечишь меня. Ты же всё же целитель, от бабки чать много переняла.
– Перенять-то переняла, многое умею, но тебе уже сказала. Я не занимаюсь целительством.
–  Почему?
–  Да потому.
–  А правда Лиз, ты могла бы жить безбедно, богато. И Ярославке посылала бы больше.

–  Много раз тебе говорила, что я и так живу безбедно. И Ярославу хватает. Петя и о нём позаботился
–  Петя, Петя, Петя. Только и слышу Петя. Лучше Петьки у тебя нет никого.
–  Почему есть и ещё хорошие люди, только Петя для меня особенный.

–  Особенный, ха-ха! Ну, ты бы могла многих поставить на ноги, вылечить основательно. Петьку-то сколько раз лечила. И не отнекивайся, мне мама кое-что рассказывала, когда она осталась без папы, одна. Мне часто приходилось с ней быть И она рассказывала, как ты её лечила.

–  Не равняй Петю и маму с остальным народом, и себя в том числе.
–  А чем это я хуже Петьки? Ты даже друзей его лечила, и не ври, мне мама много чего рассказывала. После ухода папы она часто с ним разговаривала, как с живым. Она думала, рассказывает папе о тебе и Пете, а это я была. А потом, когда она уже выздоровела, я у неё спросила. Она подтвердила, но просила молчать об этом. Вот я и спрашиваю, почему от моих друзей-то отворачиваешься?

– Ну, мало ли, что матушке померещилось, раз она не отличала тебя от отца.
– Ты не отвертишься, не ври, она это говорила ещё и, когда папа жив был, просто они не знали, что я пришла и слышала, они не видели меня. А мама и папа сны свои рассказывали друг другу  всё о Петьке да о тебе. Тоже, как сдвинулись умом. Я всё слышала, просто о них думала, сдвинулись умом, тоскуют по Петьке, о Ярославчике.

– Не знаю, что она там говорила, и откуда она могла знать, мы жили за несколько тысяч километров отсюда.
– Я же только сейчас сказала, и она говорила, во сне видела, а сны у неё всегда вещие, как и у папы. Может они тоже были типа Петьки? Только не проявляли, наверное, боялись, что люди посчитают их шизиками. Это же ведь ненормальность. Одна я нормальная выросла.

– Вешие, так вещие. Это их сны, и сон есть сон. Ну а ты выросла. То, что надо! Выросла, так выросла.
Лиза рассмеялась.
– Не увиливай. Так почему? Что ржёшь? Лучше скажи, почему?
– Петя воин, витязь и друзья у него такие. А те, которых ты мне приводила, те не готовы были.
– Как это не готовы? Они все желали вылечиться.

– Да, они желали физически, но не душой. Они закрыты и движения у них были жизненно разрушающие и намерения у них были против рода человеческого. А надо простраивать себя, повышая вибрации, а  не падать вниз. У них изворотливый ум преподносит лишь то, что уму выгодно. Мы все, весь народ, должны само организовываться,

–  Вот и повысим танцами, после шампусика. Пойдём со мной на праздник.
–  Рая, ты не исправима. Ты разрушаешь себя, и ещё одна образовалась у тебя грязная тропинка в сердце. Ты зачем взялась разносить повестки? Ты никаким местом не имеешь отношения ни к военкомату, ни к другим организациям. Позарилась на деньги? Разве ты не сознаёшь, что это твоя погибель? Погибель, как человека души, ты скатываешься. Отсюда все твои беды, я тебя уже предупреждала.

–  Да, ну тебя! Произнесла Рая, облизывая ложку от торта, продолжила. Меня попросили, и очень вежливо попросили, мне пришлось это делать. Ты же не знаешь всего. Что мне с работы уходить? Где я ещё найду такую прибыльную работу? Вот и не стала выпендриваться, а делала, что попросили.

– Эх, Рая, Рая, а завтра тебя попросят стрелять в народ, тоже сделаешь?
– Не говори глупости.
– Это не глупости, Рая, это жизнь, вот так и берут на крючок.
– Да, ладно тебе. Стрелять я не буду. Всё я наелась.
– И успокоилась, забыла про утрату? Улыбнулась Лиза.
– Ааа! Махнула рукой Рая. Будет время, наживу новое.
– Опять кому-нибудь продашься в низменности, делать пакость народу?

– Ой, хватит меня учить. Родители учили, Петька учил, и ты продолжаешь. Лучше показывай свои платья. У тебя есть, которые не видели в нашем селе?
– Есть, и они давнишние, вполне уже забыты старым поколением, а новое поколение и вовсе не видело никогда. Есть мамины и ещё бабушкины и все в хорошем состоянии.

– У бабки Марьи платья хорошие были,  я помню. И ни ширпотреб какой-то, умела бабка твоя шить, Ааа, кто знает, главное, чтобы не мелькавшие здесь. У тебя вещи, тоже не ширпотреб. Отдашь?
–  Забирай, и мой гардероб освободиться, энергии больше станет. Я и сама думала отнести их в социальный пункт сдачи. Зачем они мне, хотя почти новые, может всего-то несколько раз одёванные.
–  А зачем так много покупала?

–  Тогда я моложе была, а Петя любил, чтобы я была всегда красиво одета, несмотря на нашу занятость в работе. Любил, чтобы я была везде красивой, где бы не находились, даже на кухне.

– Ты и в сад и огород работать идёшь, тоже наряжаешься, как и бабка твоя.
– Так растения тоже любят красоту, а люди почему-то считают, на огороде и так сойдёт. Надевают такое старье, которым и полы мыть совестно, а они в огород, в сад к растениям.
– Ты скажи, что твои растения разбираются в моде. Захохотала Рая.

– Причём здесь мода? Природа сама любит красоту и создаёт красоту. Везде красота, если не коснулась разрушительная человеческая рука. Это только человек всё вокруг гадит.
– Ой, ладно, ладно разошлась со своей красотой. Ты платья мне будешь показывать?

–  Буду.
–  Вот и показывай. Петька знал толк, он и мне присылал, привозил красивые вещи, я их берегла, да вот уволок их мой аристократ. Ничем не побрезговал.
–  Рай, я отдам их тебе, но подумай о себе, у тебя ещё есть возможность выйти замуж и родить ребёнка.
–  А я, что хочу? Я тоже этого хочу. Буду искать себе мужа.
–  Не там ты ищешь. Рая. Оглядись. Есть человек, который тебя и совсем нищую готов взять в жёны, такую, какая ты есть, лишь согласись.

–  Ты мне опять про Макарова говоришь? Да пошёл он. Слишком он тоже не от мира сего. Он тебе больше подойдёт.
–  Мне нет нужды выходить снова замуж, у меня другое.
–  Что другое? Встречаешься уже с кем-то что ли?
–  Нет, ты что! И в мыслях не было такого, чтобы изменить Пете.
–  Тьфу! Дура! Петьки в живых нет, уже пять лет. Какая измена?
–  Ты не поймёшь, объяснять тебе без толку. Петя жив и скоро снова будет дома. У нас любовь сильная и вечная.

– Ты совсем помешалась на Петьке, бабки Марьи нет, может она бы вправила тебе мозги, хотя вряд ли, она твоим капризам потакала с детства.
– Не тронь бабушку, не стоит говорить о человеке, которого здесь нет.
– А куда она делась? Уже давно её нет.
– Она уехала.
– А куда это, если не секрет? Что-то и правда, давнёхонько её нет.
– Не секрет, родственников навещает.

– И далеко? Марья Захаровна давно, как-то говорила, что у вас родственники очень далеко живут. И мы никогда не видели, чтобы родственники ваши к вам приезжали. У нас-то полсела родственников. А у вас никого нет. Что, правда, так далеко живут?

– Недалеко, но и не близко, и бабушка, возможно, приедет или насовсем, или в гости. А пока у неё тоже другая жизнь, и на мелочи обращать, у неё нет времени. Тебе лучше на Макарова обратить внимания. Если обратишь, будет у вас любовь, и ещё какая, Рая. Поверь мне хоть один раз.
– Пфф! Любовь. Хахаха. Так он мелкопоместный феодал. Всё в нём говорит об этом. Я в рабыни не стану записываться.

– Какая рабыня? Какой ещё феодал? Феодалом был твой аристократ. А Макаров, он действительно любит тебя. А там и деточки родятся. И ты помолодеешь. Ты знаешь, ведь оттуда, – Лиза показала пальцем вверх, – дети ждут не дождутся, чтобы родиться в этом мире. У них там очередь и огромная.

– А что ж ты только одного Ярославку родила? Что ж ещё не родили?
– У нас времени на это не было. Улыбнулась Лиза.
– Ха, не было у них времени, на это, что надо время, что ли особое?
– Да, Рая, для нас с Петей нужно было время особое, чтобы ещё родить. Не просто ребёнка родить, его надо продумать, чтобы пришла душа именно та, а не подмена какая-то  Но время придёт, мы сможем ещё родить, сотворить.

– Ой, не смеши меня. Петьки нет и, как вы с ним родите? Лучше уж скажи, что присмотрела себе кого-то. Признайся, я не обижусь, хоть Петька мой брат, но его же нет. Да я и не любила его больно-то, так терпела, нужен был, брат всё-таки, вот и всё, и я бы назло ему сама тебе жениха нашла.
– Не мели чепухи. Ещё раз я скажу, что Петя вернётся, но ты не веришь и всё крутишь возле виска.
– Конечно, не поверю.
– Естественно, это за твоей гранью объяснимого, твой мозг это не воспримет.
– Ой, да ладно, не воспримет. Оттуда ещё никто не возвращался.

– Не возвращались из мира, как это тебе сказать? Для тебя легче будет поверить, из мира покойников. Хоть они там тоже все живы, но верно оттуда не возвращались, лишь через новое рождение возможно и то не сразу, а через много лет. Но Петя не в том мире, он совсем в другом, там, где светлые витязи. И выполняет то, что ему поручено. Он выполняет своё задание. Такие люди, как Петя, они не простые и уж не просто какая-то там массовка, которая нужна для видимости массы народа в нашем мире и всего лишь. Но и среди массовки есть нормальное и хорошее человечество, которому дорога планета и мир в мире для своих потомков.

– И чё городишь?
– Я всегда знала, что мыслить шире ты не умеешь. Так, что тут говорить? Изворотливость ума с твоей такой жизненной позиции тебя же и удивляет. Что и как, и почему. Ты своё внутреннее мировоззрение, что с трудом, но порой порывается вырваться из твоего сердца, ты не можешь.  Ты не в состоянии понять свою же вину перечёркивания своей судьбы.

– Чё?
– А не чё. Вот скажи, ты, сколько уже убила своих потомков? Смотри, пока есть шанс всё исправить, следуй этому. Это ведь страшные вещи, что ты сотворила.
– Брось меня пугать, пуганая уже.
– Твоя потеря денег и вещей не сравнить с тем, что ждёт тебя, если не сменишь своё мировоззрение, взгляд на жизнь и вообще свою жизнь.

–  Брось пугать меня какой-то кармой. Слышала про неё, уже много раз от вас с Петькой, мама говорила, пока жива была, и тётка Нюра, деревенская наша ведьма, постоянно говорит о ней. Сама не знает уж, с какого века живёт и еле дышит, а всё туда же, учит.

–  А это и не карма, это закон, что посеешь то и пожнёшь, а надо развиваться по спирали развития, об этом я тебе не раз говорила.

–  Ну, говорила. Мне и бабка Нюра постоянно говорит всегда, как встретит меня. Зануда, блин, всё говорит про пустую мою душу. Но это так нудно, а я люблю веселье. И как может быть пустая душа, когда я так люблю жить?

–  Ну да, конечно, одно веселье на уме. Ты, как та стрекоза. Лето красное пропела, так и ты свою жизнь пропела, проскакала, вот и старость настигает, а душа удивляется, когда же ты свою внутреннюю суть увидишь, да займёшься её развитием. Вот и пустеет твоя душа. Рая, ты внизу, но у тебя есть возможности выйти наверх, выйти в высокие вибрации. И тебе эти возможности надо использовать. У тебя другая судьба на роду написана.

–  Ой, хватит мне лапшу на уши вешать.
–  Да, и вправду, чего это бисер мечу перед тобой? Сама учись различать
–  Так ты пойдёшь со мной на праздник? Лизка?
–  Подумаю. А ты, что одна боишься, что ли?
–  Нет, не боюсь, но если ты будешь рядом, может, я обращу внимания на Лёшку Макарова. Обещаю, посмотрю на него, может, что и увижу в нём.

–  И для чего мне твои обещания? Посмотришь или нет, это твоя жизнь, и тебе её проживать. Просто я увидела одну из твоих ветвей жизни, их три, об этом я тебе уже говорила, а по какой дорожке ты пойдёшь, это твоё дело. Но одна очень ясно высветилась, остальные в тени, и что из этого выйдет, зависит только от тебя. Но высветилась не самая лучшая, а очень даже не приглядная. Так, что от тебя зависит, послушаешь ты своё сердце или поплывёшь дальше в разгульной среде. Рая, я же сколько раз говорила тебе, что я вижу начало твоей любовной истории или флирта, а от начала идут три линии, три варианта, которые можешь прожить, и какой выбрать, тебе выбирать. Ты вот только собираешься на праздник, а уже высвечиваются дороги, а по которой ты пойдешь….

В раскрытое окно послышался звук гитары, и Лиза умолкла, повернулась к окну. Затем послышался и голос, сильный мужской, хоть пел он тихо, но почувствовалась в нём сила. Вначале он просто напевал мотив. Такой напев ещё ни разу не слышали, ни Рая, ни Лиза. Их взоры обратились к раскрытому окну.

– Лизка, мужик, что ли поёт? Это кто?
– О! Ожила. Да, откуда я знаю? Слышала несколько раз, только не знаю, кто. Кажется мой сосед.
И они услышали напев, а затем слова.

– Распрямилась душа – ей по росту стала высь непокорных вершин, где сокрытая тайна приоткрылась душе бесконечностью....

Голос смолк, или пел тихо, что не слышно было, лишь звук гитары, а затем послышался вновь.

– А горы зовут тех, чья душа им по росту....

– На Петькин голос похож, Лизка. Петька тоже красиво пел.
Тихо произнесла Рая. Лиза вслушивалась, но голос замолк и только звук гитары продолжался, затем вновь голос послышался, но он напевал без слов и не так был выражен, чтобы узнать по голосу, но ответила.

– Нет. Не похож, напоминает немного Петин голос, это да.
– Это ведь у тебя в саду, Лизк. Ухажёр завёлся? Да? Серенады под окном и даже днём. Лизка! Вот это да!
Рая улыбалась и хитро смотрела на Лизу

– Не выдумывай, это с соседнего участка.
– А что не выдумывай? Я буду рада, хоть там Петька позлится, что за тобой....
– Прекрати Рая. Строго и жёстко произнесла Лиза. И не надейся. А Петя меня никогда не ревновал. Тебе такое никогда не понять. Мы понимали и чувствовали друг друга и на такое никогда не пойдём.

А голос тем временем усиливал мощь и красивым тембром снова запел, но уже другую песню.

– О сила животворящая, всеобъемлющая, о дышащая жизнь. Имя твоё сияет повсюду. Освободи нас от не зрелости не пребывать в настоящем. Освободи нас от зрелости не прибывать в настоящем.

– Эх, ты! Это, что он поёт? Кто? Лизка, кто это? Неужели и правда, сосед твой? Класс!

Рая вскочила со стула и почти подлетела к окну, выглянула и увидела сквозь листву деревьев соседа Лизы, его дом стоял глубже и поэтому из окна видно немного и пространство возле крыльца его, он сидел у себя на крыльце и пел.

– Это, правда, сосед твой поёт? Лизка!
– Да, слышу, вот теперь голос узнала его. Он редко поёт. А ты слышишь, что он поёт? Вот, слышишь? Вот мудрые слова и кстати. В самый раз для тебя.
Произнесла Лиза и тоже подошла к окну.
Слышишь, Рая, и нет тебе никакой суеты, ни тревоги, ни волнений, печали,  или другого  беспокойства. Ничего не может изменить твоё будущее, если не войдёшь в источник света, где сила духа твоего.

–  Да погоди ты! Лизка! Какой голос у него! Ох! Аж мурашки у меня бегают по всему телу. Я раньше его почему-то не слышала.
– Да, где тебе, у тебя же аристократ был.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.