Новогодняя зарисовка

Как декабрь взвывает едко!
Стынет кровь в снегире угрюмом.
Он с глазурной глядит ветки
На квартир набитные трюмы.

За пернатой душой ни крошки.
Палка мёрзлая - ай да каюта!
А напротив в окне - кошка,
Разомлевшая от уюта.

Ей бы, барыне, поиграться,
Запустить коготки в тельце.
И хозяину выхваляться:
Вот! Пожалуйте, раскошельтесь!

Стол лучит оливьешным раем,
В болоньезе грибы стынут.
Добродушный, хмельной хозяин
Подзатыльник отвесил сыну.

Он уже присмотрел выход -
Вон, в подъезд покурить вышли
Да оставили дверь открытой.
Аж на улице гогот слышен.

Настежь форточка. Жизнь - копейка!
Что терять снегирю-дворняге?
Партизанской нырнул лазейкой
В застолешные передряги.

Расшвыряв базилик понурый,
Спёр горошину с винегрета,
Перед носом у кошки-дуры
(У неё и когтей-то нету)...

И стрелой в подъезд, краснопузый...
В темноте притаились детки.
В предвкушеньи доступных иллюзий
Заедают говно конфеткой.

До подвала теперь добраться,
И, считай, дело шито-крыто.
Там есть люк для коммуникаций.
Знает он - там всегда открыто.

По пролётам, сквозь смех румяный,
Через сытых глазков прицелы,
Он от собственной выходки пьяный,
От опасности ошалелый.

А в подвале от передоза
Зачернела красна-девица.
Индевеет в скрюченной позе,
Словно вздумавши вдруг молиться.

Но не ангелы дуют в трубы -
То журчит коммунальный сервис.
И на мёртвом лице - губы.
Но не вишни уже. Черви.

На мороз! На простор! Из клетки!
Замела вьюга-тьма дорожки...
Только тихо звенят ветки,
Да рифмует окно кошка.