Пепелище

Тамара напряженно смотрела вдаль. Навстречу ей бежали Ромка и Анька, на лицах которых был написан ужас и желание поделиться какой-то срочной информацией. Тамара сразу поняла, что дело неладно.

— Мама! Дом! — метров за тридцать до Тамары закричал Ромка.
Тамара схватилась за сердце и выронила ведро, в котором лежала картошка. Она с утра была в поле, они высаживали картошку, но еще по пути на работу женщина почувствовала, что что-то должно произойти. Что-то плохое. И это, похоже, случилось. Она посмотрела в сторону деревни, но пока ничего странного не увидела. Какой дом? Что могло случиться?

Сын с племянницей подбежали к ней, задыхаясь и вытирая со лба перемешанный с пылью пот.

— Дом! Бабка дом сожгла! — эти слова, как будто копья, вонзались в голову Тамары.

— Какой дом? — едва шевеля губами, спросила Тамара, теребя сына за плечи. Он отскочил от матери и покосился на двоюродную сестру.

— Скажи ей, Ань, — жалобно проговорил он, — мамка мне вечно не верит!

— Тетя Тома, там бабка дом подожгла. Дом деда!

Тамара резко обернулась назад, в тот край деревни, где стоял дом отца. Оттуда и вправду валил дым. Оттолкнув ведро ногой, Тамара бросилась в сторону деревни, слыша, как за ней бегут другие бабы, голося по дороге. В их маленькой деревушке пожар был опасен тем, что мог перекинуться с дома на дом, ведь застройка в последние годы становилась все плотней и плотней. А рядом с домом отца Тамары были и дом директора их школы, и дом сына председателя колхоза.

— Ужас-то какой! Спалила! Караул! — кричали тетки, бежавшие за Тамарой и едва поспевавшие за ней. Сама Тамара бежала так быстро, что ей казалось, что у нее внезапно открылось второе дыхание, о котором она только в книгах читала да по телевизору смотрела. С ее весом взобраться на пригорок в считанные секунды было равносильно подвигу. Но Тамара преодолела препятствие, и теперь ее взору открылась ужасающая картина: дом, в котором она провела все свое детство, тот дом, который строил ее отец и ее дед, в котором родилась она сама и ее родной брат Генка, горел.
Но даже не это было самым страшным. Куда страшней было то, что происходило напротив горящего деревянного дома, которое на ее глазах превращалось в угли. Это была женщина, которая смотрела на сгорающие стены дома, ее лицо было перемазано сажей, но она улыбалась. На черном лице, обрамленном седыми растрепанными волосами, была улыбка. И эта улыбка казалась злорадной, как будто самое большое удовольствие в жизни она получала именно в эту минуту.

Подбежавший к Тамаре ее брат Генка резко толкнул ее рукой.

— Что она творит? У нее с головой проблемы?

Генка первым решился приблизиться к матери и потянул ее за руку. Лидия Тимофеевна резко оттолкнула сына, а потом опять захохотала. Этот хохот, похожий на карканье вороны, еще долго стоял в ушах Тамары.

Через несколько часов все закончилось. Пожарные уехали, а на месте дома остались только руины. Тамара с Генкой и детьми ходили по этим руинам, пытаясь найти хоть что-то, оставшееся целым. Лидия Тимофеевна сидела неподалеку, она, хмурясь, наблюдала за своими детьми, и ее взгляд был настолько недобрым, что от него по спине пробегал холодок.

— Что она наделала? — сетовал Генка, раскидывая ногами обгоревшие доски. — Зачем она приехала?

— Ты до сих пор не понял? — со злостью в голосе спросила Тамара. — Она ехала сюда именно за этим! Чтобы спалить дом отца, чтобы оставить нас ни с чем! Мать не изменилась, а мы с тобой впустили ее в дом. Для чего?

— А что надо было сделать? Взять ее и вывезти в лес? — спросил Генка, но Тамара ничего не ответила.

— Нам не надо было отвечать на ее письма! — горячилась Тамара. — Надо было молчать. Но ты, добрая душа, вечно лезешь поперек батьки в пекло. И вот, смотри на результат своей доброты.

Генка замолчал. Он вдруг опустился на сгоревшую доску, не обращая внимания на то, что его штаны уже вряд ли можно будет отстирать от сажи и избавить от пятен.

— Я не думал, что она такая, — сказал он, — я помню ее другой.

— А я помню именно такой! — громко ответила Тамара. — Она всегда была завистливой, злой, жадной! Она сделала все для того, чтобы сгноить отца, а теперь и дом уничтожила. Это не человек, это монстр!

— Но она наша мать, — тихо сказал Генка, — и почему-то я помню ее другой.

— Тебе было пять лет, что ты вообще можешь помнить? — с укором в голосе спросила Тамара.

— Как она обнимала меня, жалела, это я помню хорошо, — сказал он задумчиво, а потом посмотрел на одинокий женский силуэт, сидевший неподалеку от них. Он хотел задать матери много вопросов, но в присутствии старшей сестры боялся это сделать.

— Жалела она его! Сама лупила, а потом жалела! — ответила Тамара. — Это ты почему-то не помнишь!

— Этого я не помню, — Генка с удивлением обнаружил, что и вправду не помнит того, чтобы мать била его. И почему все об этом твердят в один голос? Неужели у него это вылетело из памяти? И было ли это на самом деле?

Тамара была старше Генки на пять лет. Когда ей было десять, а самому Генке едва исполнилось пять лет, Лидия Тимофеевна ушла от них. Точной причины ухода матери из дома на тот момент дети не знали, но позже их отец, Родион Петрович, все рассказывал по нескольку раз, подробно и в деталях.

Он не скрывал ничего от детей, разве что, какие-то моменты в его рассказах были сглажены, но, по мере взросления детей, все им становилось более понятным и очевидным.

Поначалу, когда Родион только остался один с двумя детьми, он все больше молчал о причинах того, почему Лидия ушла из семьи. Дети задавали вопросы, но мужчина хранил молчание, как будто выжидал какого-то момента. А потом, со временем, когда в их доме появилась новая жена отца, Родион постепенно начал раскрывать карты.

***

Родион и Лидия познакомились еще в детстве. Дома; их родителей, находившиеся на южной стороне деревни, находились в двухстах метрах друг от друга. Конечно, молодые ребята вместе ходили в школу, общались и не могли не дружить. Дружили и их родители, поэтому со временем стало понятно, что, как только дети достигнут определенного возраста, случится сватовство.

Однако, когда Лидии исполнилось семнадцать, она закончила школу и стала взрослой, девушка вдруг объявила о том, что поедет учиться в город, а с работой в колхозе повременит. И ее родители, и родители Родиона были не в восторге от этой идеи.

— Зачем тебе это? — спрашивала мать Лидии. — Выходи замуж, работай! У нас в колхозе работы — валом, а ты учиться собралась!

— Мама, я хочу получать знания, — настаивала на своем молодая Лидия, — а работать здесь я всегда смогу.

— А как же Родька? — разводила руками мать. — Ты сейчас уедешь, а он тебя бросит. Как пить дать, найдет себе более сговорчивую невесту и дело в шляпе!

— Если так случится, значит, судьба у меня такая, — ответила Лидия, — но я решение приняла, менять его не собираюсь. Ни твои уговоры, ни папины, ни Родины, меня не заставят передумать.

Она уехала в город, но регулярно возвращалась в деревню и навещала родных. С Родионом она тоже встречалась, хоть он и таил обиду на нее за то, что она решила променять отношения и брак с ним на учебу.

Но учеба закончилась, Лидия вернулась домой, где все сразу встало на свои места.

Она не сразу бросилась в объятия своего жениха. Самому Родиону она казалась какой-то отдалившейся от него, как будто город сделал из нее другого человека.

— Зазналась ты, Лидка, что ли, — прищурившись, спрашивал у девушки Родион, — нашла себе кого-то в городе, что ли?

— Никого я себе не нашла, — отвечала невеста, — придумываешь себе ерунду, сам в нее и веришь.

Но червячок сомнения точил Родиона день и ночь. Он всматривался в Лидию и все искал в ней признаки измены, предательства и наличия в ее жизни кого-то другого, оставшегося в городе. Но свадьба все-таки состоялась.

Новоиспеченные муж и жена поначалу переехали в дом к родителям мужа. Тогда отец Родиона и предложил сыну, работавшему в колхозе механиком, начать строительство своего собственного дома, тем более, что председатель колхоза одобрил и выделение земли, и строительных материалов.

— Мы своих не бросаем, а лучшим работникам даем лучшее, — важно заявил председатель и подал руку молодому механику.

Лидия трудилась в колхозе агрономом, ее знания после учебы в институте не очень пригодились, поэтому от работы большого удовольствия молодая женщина не получала.

Родион занимался строительством, вкладывая все силы и все свободное время в постройку дома. Молодой муж хотел успеть построить дом поскорее, чтобы в нем зазвучали детские голоса, радостный смех, а жена бы не имела желания мотаться в город при любой возможности.

За девять месяцев Родион управился, не без помощи отца и брата, а вскоре выяснилось, что Лидия ждет ребенка. Сразу два радостных события случились в семье Никифоровых.

Родилась дочка Тамара. Лидия окружила первого своего ребенка заботой и вниманием, превратившись в настоящую женщину. Она не отлынивала от исполнения своих материнских обязательств: кормила дочку, по ночам укачивала, при этом успевала все и по хозяйству. Родион был доволен тем, как ведет себя жена, но, как только Тамаре исполнилось два года, и ее отдали в ясли, Лидию словно подменили.

Снова начались встречи с подругами, поездки в город, поздние возвращения домой. Родион нервничал, высказывал свое недовольство, но, казалось, что все было впустую.

Мужчина гордился собой, детьми, но был недоволен своей женой. А она, кажется, не испытывала по этому поводу особых волнений. Это раздражало его, он чувствовал, что Лидия что-то скрывает, что-то недоговаривает, и над семьей Никифоровых нависло облако противоречий и разногласий.

Подрастающие дети пока не замечали никаких особенных перемен в семье: мама была мамой, а папа был папой и, казалось, все было хорошо.

Однако в какой-то момент все резко начало меняться. Между родителями все чаще и чаще вспыхивали ссоры, сути которых которые дети не понимали. Они только видели то, что мама обижалась на отца, уходя с ночевкой к родителям, а Родион ужасно злился по этому поводу. Выходило так, будто бы именно Лидия была инициатором расставания.

И расставание случилось.

Тамару и Гену на несколько дней забрали к себе погостить родители Родиона, а, когда они вернулись домой, матери там уже не было. Отец выглядел смурным и недовольным, он переживал уход матери, обвиняя ее в изменах и в том, что жена променяла его на какого-то городского повесу.

— Дети мои, — сказал он сыну и дочери, — запомните. Я, ваш батя, никогда не оставлю вас, не брошу в трудную минуту. Это мать, словно кукушка, упорхнула в никуда, а я всегда буду рядом

— Но почему она бросила нас? — размазывая слезы по лицу и шмыгая носом, спрашивал Генка. Отец похлопывал его по плечу, объясняя, что мама просто выбрала другую жизнь.

***

Когда Тамаре было двенадцать, а Гене семь, в их семье появилась Татьяна, которая, как выяснилось, захаживала к Родиону уже тогда, пока дети жили у бабки с дедом. Генка воспринял появление мачехи более или менее спокойно, а вот Тамара взбеленилась. У нее начинался тяжелый возраст, когда хотелось протестовать и спорить со всеми, чтобы доказать свою правоту. Ей хотелось выглядеть взрослее, старше и умнее, а конкуренция с новой женой отца ее напрягала.

— Девочка моя, — миролюбиво говорила Тамаре Татьяна, — я не планирую заменить тебе мать. Я просто хочу, чтобы твой отец был счастлив. Разве ты сама этого не хочешь?

— Хочу, — хмуря брови, отвечала Тамара, — но он может быть счастлив и без вас.

— А ты? — задала вопрос Татьяна. — Ты смогла бы быть счастливой в полном одиночестве? Представь себе, что у тебя впереди целая жизнь, и никого рядом с тобой не будет до конца твоих дней.

У Татьяны был старший сын Василий, который уже учился в институте, приезжал навестить мать, а еще с интересом поглядывал на Тамару.

Тамаре он тоже понравился, но однажды девушка услышала разговор отца и Василия, который был для нее поводом для огромного удивления.

— Не смей к Томке ни на шаг подходить, — строго сказал Родион, — увижу — собственными руками задушу.

— А что не так? — удивленно спросил Василий. — Я что, рылом для вашей дочки не вышел?

— Считай, что так, — грубо отрезал Родион, — только я тебя предупредил. Ослушаешься — в бараний рог тебя скручу, и пикнуть не успеешь!

Тамара, которая слышала этот разговор, пришла в ужас от слов отца. Никогда он не вмешивался в ее личную жизнь, не интересовался тем, с кем она с дружит и с кем общается.

Да, у нее был молодой человек Федор, но ей нравился и Василий. В чем была проблема в отношениях между ней и Василием, девушка так и не поняла.

Позже у Тамары тоже состоялся разговор с отцом. Конечно, с ней Родион не был таким жестким и грубым, но девушка поняла сразу, что о никаких отношениях с Василием не может быть и речи. Она это поняла и больше с молодым человеком не сближалась.

***

Позже она вышла замуж за Федора, который работал в колхозе водителем большегрузной машины, переехала к нему.

Тогда в жизни Тамары снова возникла мать.

Лидия появилась на свадьбе без приглашения, и никто не знал о том, каким образом женщина вообще узнала о том, что ее дочь выходит замуж. Тамара была недовольна приездом матери, считая ее чуть ли не врагом номер один. Отец молчал, но по нему было видно, что Родиону неприятно присутствие бывшей жены.

В разговоре про мать, состоявшимся между Тамарой и Геной, брат признался в том, что Лидия подходила и к нему. Она хотела поговорить с сыном, но в разговор успел вмешаться отец.

С того дня Лидия больше не появлялась в жизни своих детей. До того самого дня, когда появилась на пороге их дома с небольшой спортивной сумкой.

Тамаре было уже тридцать шесть, Генке — тридцать один. У обоих были дети, но Тамара, разведясь с мужем, временно перебралась в дом к брату, планируя вскоре переехать в дом отца.

Родион умер почти полгода назад, и по наследству его дом должен перейти к детям, поскольку на Татьяне отец так и не женился официально. Генка жил в своем доме с женой, которая должна была вот-вот родить второго ребенка, поэтому спокойно принял решение Тамары пожить в доме отца на время развода. Между братом и сестрой не было раздора, и заслугой этого оба считали воспитание их отцом.

Татьяна сразу после смерти мужа переехала к сыну в Москву, падчерице и пасынку не докучала. Но, как оказалось, где-то и каким-то неведомым образом Татьяна и Лидия встретились. Эта встреча бывших жен Родиона и подтолкнула Лидию к тому, чтобы вернуться к детям. Она слишком долго ждала смерти своего мужа, чтобы рассказать все, о чем молчала.

Теперь, сидя возле сожженного ею дома, где она когда-то жила с нелюбимым мужем, Лидия чувствовала, что справедливость так и не восторжествовала. Или восторжествовала, но не до конца.

***

— Ты сожгла мой дом! Мой! — кричала Тамара. — Как ты посмела? Тебя не было столько лет, а теперь ты приехала и все разрушила!

Мать усмехнулась:

— Родион был не тем человеком, которого вы знали. Точнее, вы знали Родиона как отца, но не знали его, как мужчину. Того, который избавился от меня, как только пришло время.

— Какое время? — с неудовольствием в голосе спросила Тамара. — Что ты болтаешь?

— А ты читала завещание отца?

— Какое завещание? По закону все перешло нам, его детям, — ответила Тамара, все ещё не понимая, к чему клонит мать.

— Это завещание хранилось у Татьяны, и она готовится его зачитать, как только пройдет полгода после смерти Родика.

— И что в нем?

— В нем дом переходит к Василию, его сыну от Татьяны, которого она родила, пока я училась в институте.

— Что ты мелешь?

Генка тоже подошел к матери, прислушиваясь к ее словам. Лидия снова горько рассмеялась:

— Ваш отец выставил меня виноватой в том, что распался наш брак. Но не во мне было дело. Просто когда-то давно, еще до моего отъезда на учебу, ко мне пришел Родион и сказал, что полюбил другую.

— Какую еще другую? — Тамара непонимающе смотрела на мать, которая как будто открывала им с Генкой мир с другой стороны. — Зачем ты врешь про отца?

— Пусть вру, думай, как знаешь! Только на днях явится сюда Татьяна, потребовать дом для Васьки, который и был сыном вашего отца. Первым и самым любимым, которого признать он не мог, потому что Танька замуж вышла за другого!

Тамара вдруг вспомнила разговор отца с Василием, а потом и с ней самой. Теперь было понятно, почему отец так взбеленился, когда узнал о том, что Вася и Тамара нравятся друг другу. Они были друг другу кровными братом и сестрой, и допустить их отношений отец не мог.

— И только когда она овдовела, у Родиона словно крылья раскрылись, — продолжала Лидия, — он начал меня сживать. Придумывал небылицы про то, что ему изменяю, что бью детей, грозился лишить меня родительских прав. Потом просто попросил уехать, но обещал, что я буду видеться с вами. Обманул. И вас он обмануть хотел с домом, да и обманывал все это время, рассказывая про меня то, чего не было, и не говоря вам того, что связывало его с Татьяной и Василием еще задолго до вашего появления.

— Мама, зачем ты вышла за него замуж? — спросил Генка, у которого словно открылись глаза. Теперь ему было понятно, почему в его воспоминаниях мать была другой, любящей и хорошей, ведь на него, маленького и глупого, по мнению отца, можно было особенно не воздействовать, в надежде на то, что Генка и без того не вспомнит свое глубокое детство. Но он все помнил. А его заставляли верить в то, что этого не было вовсе.

— Вышла замуж, потому что так принято было. Родители посватали, отказаться не могла. Знала и про Таньку, и про сына Родика, все знала. Только не могла против воли родителей идти. А они ведь потом об этом жалели.

Лидия посмотрела на своих детей, а потом тяжело вздохнула:

— Ничего мне от вас не нужно. Я приехала сюда, чтобы сделать то, что сделала. Чтобы не досталось Ваське то, что ему не должно принадлежать. И пусть Татьяна локти кусает. В свое время она сошлась с Родиком только потому, что он ее любил, да золотые горы ей обещал. Вас больше не побеспокою, уеду. А, если придется за поджог по закону отвечать — то пусть так и будет.

Лидия пошла в сторону дома Генки.

— Вещи сейчас заберет и уедет, — вдруг сказала Тамара, — где потом ее искать? И как?

Генка взволнованно смотрел вслед матери, которая медленным шагом шла по дороге, не оборачиваясь. Ее плечи были опущены, седы волосы развевались на ветру.

— Мы не должны ее отпускать, — сказал Генка, — иначе она пропадет.

И он побежал вслед за матерью.

—

Автор: Юлия Белкина