Радиатор

Ребятам в цехе Зимин сказал, что возвращается с пирушки домой, но, на самом деле он пришёл из дома. Как это все произошло? Да очень обыкновенно! Так, как это обычно бывает. Явился домой поздно. Нетрезвый. Затеялся скандал. Жена кричит:
— Убирайся отсюда к матери своей! Убирайся вон! Всю мою жизнь ты испакостил! Мои лучшие годы!
Швырнула в него отрывным календарём. Внутри у Зимина закипает. Он хлопает дверью. Выходит в ночной двор. Идти к матери Зимину не хочется. Стыдно. Вот и идет на работу. В депо. В родной цех. Дорогой, пустынными улицами всё вычисляет, кто сейчас там в ночную смену, но вычислить так и не получается. В голове играет стойкий хмель. Когда шёл по мосту через железнодорожные пути, стали догонять его двое нетрезвых молодых людей. Всё ближе и ближе. И вот он уже слышит за спиной – один говорит другому:
— Давай этого сбросим нахуй с моста!
На мосту больше никого из людей! И, вообще, вокруг ни души! У Зимина холодок пробежал по спине. Неприятный такой холодок. Бросило в пот. Он прибавляет шагу и резко сворачивает на лестничный марш, ведущий с моста в депо. Двое опешили. Идут по мосту прочь. Отстали. Зимин шагает в цех. Но выходит совсем не так, как он предполагал. В ночную смену работают не те, кого он хочет видеть. Зимина встречают довольно холодно, даже с недовольством. Он врёт, что идёт домой. Тут же обзывают Одиссеем. С собой есть бутылка (ночью на смене поддают часто), но никто не хочет разделить с Зиминым выпивку. Кто-то спешит закончить работу, кто-то, улучив свободную минуту, торопится поспать.
— Ты тоже ложись! Нечего шарахаться! Утром домой пойдёшь, – советуют Зимину. Никого не интересует: что он, и как он. И Зимин остаётся один. Он наливает себе в стакан. Выпивает. Остальное ставит в холодильник ребятам.
В углу цеха стоит старый демонтированный дизель. При нём большой медный радиатор. Зимин берёт в руки лом и подходит к радиатору. Резко и уверенно тычет ломом раз, другой, третий в податливую медную трубчатую мякоть радиатора, оставляя в нём чернеющие глубокие пробоины. Бросает лом на пол. Отходит. Восклицает:
— Вот теперь – порядок!
Глядит перед собой совершенно безумными глазами.