Анна Ярославна

            * 1 *

 До Генриха 1 Французского "дошла слава о прелестях Анны, дочери Ярослава, короля Руссии, и он был очарован рассказом о её совершенствах"....
                (фр.летопись)
       

Ну чтож, как говорится "Тили-тесто!"
Весёлой свадьбой можно б и начать.
С Руси далёкой прибыла невеста,
Чтоб Генриху женой законной стать.

Воюют да грызутся, как собаки,
А замуж — тут легко вопрос решён.
Ох, эти династические браки....
Сам "папа"** был на свадьбу приглашён.

 (Имеется в виду папа римский.
  Да, говорят, не приехал).

Итак, весёлый пир в самом разгаре.
Гуляет славно королевский двор.
Вино рекою, рыцари в ударе,
Лишь Генрих то и дело хмурит взор.

Невесте (видит) торжество не мило.
Ест мало, и глаза красны от слёз.
Вина не пьёт....разочек пригубила,
И только морщит конопатый нос.

Сверкают кубки, цепи да наряды,
Безмерно поглощается питьё,
И вот — уже горят хмельные взгляды,
Оценивая "прелести" её.

И шутят сально местные герои,
О чём да как — не будем повторять.
И Анна удаляется в покои,
На ложе, муженька милОго ждать.

Ах, Анна, как тебя я понимаю,
И всей душой болею за тебя.
Жить на чужбине, радостей не зная,
И золотую молодость губя.

— Ох девоньки, ну нет нам в жизни воли!
Мы с вами — только выгодная цель.
Храни вас Бог от этой горькой доли,
Чтоб с нелюбимым падать на постель.

Да и жених-то наш, как оказалось,
Не хочет быть счастливым из мужей.
Ему такое золото досталось,
А он глядит на молодых пажей.

Ну ладно, хватит! Слышишь, Ярославна?
Ты знаешь, ты красива и умна,
А уж сильнее многих — и подавно.
Утри соплю. Ты русская княжна!

И батюшка твой, князь Руси великой,
На бой всегда без страха выходил.
Он всеми уважаемый владыка,
Он грозный муж, он печенегов бил!

Отныне я про слёзы позабуду.
Как ни был бы мой благоверный плох,
Рожу ему детей, послушной буду.
Супружен долг исполню, видит Бог.

Другого ничего не остаётся.
Ну да, конечно, в мыслях не свята.
А вот любви моей он не дождётся.
Прости, Господь....на сердце пустота.

Ну вот, куда ж тут денешься от мужа?
Входи, дурашка пьяный.... Оробел?
Ага, тебе скорей наследник нужен.
Ага, ты русской бабы захотел.

Смелее....я не вымолвлю ни слова.
Уверена, ты тоже не святой.
Ну, будь что будет, делай, я готова,
И подчиняюсь мужу.... Нет, постой!

О Боже, ну и запах! С ног сшибает.
Я что здесь, на конюшне со слугой?
Да чем же это от тебя воняет?
А-ну иди помойся, дорогой!

И Анна, вся от гнева багровея,
Расталкивает полупьяных слуг,
Велит согреть воды, да побыстрее,
Взбивает пену, не жалея рук.

Затем рубаху с Генриха срывает
И в воду окунает до ушей.
И трёт его нещадно, отмывает,
И давит и вычёсывает вшей.

Отмыла, уложила, причесала,
Лишь глянула — а он уже храпит.
И Ярославна, с головой усталой,
На муженька, задумавшись, глядит.

И вдруг смеётся, отошед от гнева,
И помолясь, ложится рядом....спать.
Ну что? Чему смеётесь, королева?
....Пора мне королевство в руки брать.


               * 2 *

— А едят они, тятенька, знаешь что? Ты не поверишь — лягушек! У нас даже простой народ такое в рот взять постыдится....
        (Из письма Анны к отцу).


— Ах, князь всея Руси, отец мой милый,
Куда ж ты меня, грешную, заслал?!
О Господи Иисусе, дай мне силы,
Коль испытанье этакое дал.

Мой батюшка, Париж вонюч да грязен.
Помои аж ручьём на мостовой.
Здесь крысы по столам спокойно лазят,
А в замке холод — хоть волчицей вой!

Писать, читать французы не умеют,
Писание с ошибками твердят.
Едят руками, вилок не имея,
Менять бельё и мыться не хотят.

Ужасны нравы, церкви бесприютны,
Дома так мрачны, что не передать.
И после службы на душе так мутно.
Не наполняет Божья благодать.

Что ж, буду и решительной и смелой.
Я — дочь твоя, и мне ли унывать?...
И Анна принимается за дело,
Европу начинает отмывать.

Готова баня по её приказу,
И венику плевать на политЕс.
Он гонит грязь и всякую заразу,
И жарко хлещет фрейлин да принцесс.

И Анна, не считая за обузу,
Сама пример дворянству подаёт.
И парятся, войдя во вкус, французы,
И надевают чистое бельё.

И вроде, всё пошло теперь, как надо.
Лежат салфетки, вилки на столах.
По мере сил наводится порядок,
Сверкает чистота во всех углах.

Народ же королеву обожает.
Она его заботами живёт.
Кого-то добрым словом утешает,
Кому-то и монетку подаёт.

Она порядки новые заводит,
Дворян "пытая" чтеньем да письмом.
И так послов заморских переводит,
Что Генрих поражён её умом.

Она смогла (немалая заслуга)
Всех подданных к себе расположить,
Очаровать дражайшего супруга
И четверых детей ему родить.

В её душе любовь и милосердье.
Да я б другой супруги не желал!
Сам "папа"** восхищён её усердьем.
Он ей письмо хвалебное прислал.

    (Всё тот же....римский).

Но десять лет как птица пролетели,
И вот супруг отходит в мир иной.
А где и как, в бою иль на постели —
История молчит. Не я виной.

Король повоевать успел немало.
Он видел кровь, изведал боль измен,
Смиряя непокорных феодалов,
И властно расширяя свой домен.

Одна... И не у власти, хоть в короне.
Законников полно (не без того).
А малолетний сын сидит на троне,
И регент не отходит от него.

Нет времени на ропот, есть заботы.
Так, в трауре, проходит целый год.
И вот, неумолимо, отчего-то,
Тоска её, презлющая, берёт.

И вновь летит душа в ей милый Киев,
На Родину. А здесь...а здесь тюрьма.
Не радуют ни вина дорогие,
Ни тёплая французская зима.

Союзники повсюду, справа, слева.
Спокойно, как за пазухой Христа.
Но что же с сердцем Вашим, королева?
Ужели в нём всё та же пустота?

Давай же праздник для души устроим,
И зададим гостям весёлый пир!
Отправимся на поле боевое,
Да поглядим с тобою на турнир.

Ты в этих мрачных стенах постоянно,
Где радости всегда недостаёт.
Унынье сушит тело. Ну же, Анна!
На свежий воздух! На коней! Вперёд!

           * 3 *

    — Господи, спасибо за любовь....


Турнир! Гербы, доспехи, да знамёна,
Герольды называют имена.
Земля дрожит от топота, да звона.
Не разобрать — потеха, иль война.

В честь королевы рыцарство сражалось.
Все рвались в бой, как соколы с цепи.
Но боевое счастье улыбалось
В тот славный день Раулю де Крепи.

Он после каждой схватки красовался,
Пред Анною копьё пониже гнул.
И улыбался, хитро улыбался.
И даже раз нахально подмигнул.

Граф Мондидье, Вексена и Перонны,
Пэр Франции, могучий феодал.
Прославленный герой, достойный трона.
Войны и крови тоже повидал.

Он был отважен, молод, полон силы,
И знатен и богат, но не спесив.
И Анна скромно глазки опустила,
Подумав только, — Боже, как красив....

И задрожало бедное сердечко.
Томленье ночью, да волненье днём.
И сладких мыслей не сдержать уздечкой,
И думы (всё настойчивей) о нём.

И вот — охота, развлеченье снова.
И Анна, не считая за позор,
В седле, не хуже рыцаря любого,
Гоняет зверя....и пылает взор!

И прочь бежит тоска.... Но что такое?
Одна....отстали прочие ловцы.
И чей-то всадник, крепкою рукою,
Её коня хватает под уздцы.
 
— Эй, я Вам не служанка! Прочь, бесстыжий!
Но он как будто и не услыхал.
— Да Вы нахал, разбойник, как я вижу!
— Вы правы, королева, я нахал.

— Рауль? Ты сумасшедший! Бога ради,
Оставь коня....пусти меня....молю.
— Пустить?! Я тут пол-дня торчу в засаде!
— Торчишь пол-дня? Зачем?
— Я Вас люблю!

— О Господи!... И на руки свалилась,
И целовала с болью на губах.
И мир пропал, и сердце пробудилось.
Лишь вороны ворчали на дубах.

Ушли от всех, пропали, как в тумане,
Укрывшись в замке графа родовом.
Всё было: похищенье, как в романе
И ужин со свечами и вином.

И вот — одежды медленно спадают,
Задуты свечи, всё покрыто тьмой.
И вот.... Но тут я шторы опускаю.
Довольно с вас и так, читатель мой.

Что-ж, хватит нам заботы и печали!
И пусть там недовольно вороньё,
Мы очень долго о любви молчали,
Но наш рассказ неполон без неё.

И что теперь?...Увы, никто не знает.
Судачит двор, епископы ворчат,
Враги довольно руки потирают.
Ты знала, Анна, что Рауль женат.

Ты знала, что короны ты лишишься.
Им только дайте жертву или кровь!
Но ты суда людского не боишься,
И потому — ты выбрала любовь.

А Ватикан? Там папа ох! серчает.
— Скандал! Такому браку не бывать!
От церкви их обоих отлучает.
Да им на отлучение плевать.

Они забыли обо всём на свете.
Живут, им до других и дела нет.
Немолоды, но счастливы, как дети.
Тринадцать лет...таких прекрасных лет.

И снова горе... Смерть их разлучает.
Где взять для утешения слова?
Судьба или проклятье, я не знаю.
Лишь знаю — Анна, ты опять вдова.

Друзья, мы все грешны, чего лукавить?
Но с покаяньем наш последний вздох.
И лишь Господь сумеет всё исправить.
А я.... Я не судья ей, видит Бог.

              * 4 *

— За всё бралась и многого хотела
Теперь — не королева, не жена.
Быть может, не о том порой радела.
Ты знаешь всё. Прости, Господь....грешна.

Лишь Ты один любые лечишь раны,
Прощаешь и даруешь благодать.
Не избежим.... И поздно или рано,
Мы будем все перед Тобой стоять.

Болит душа, полны слезами очи,
И нет покоя тихого и сна.
И ясный день теперь чернее ночи.
Ты знаешь всё. Прости, Господь....грешна.

Ах, Анна, горяча твоя молитва.
Как будто духом стала ты слаба.
Так молятся солдаты перед битвой,
Иль те, к кому неласкова судьба.

А ты.... Ты знала боли и потери,
И против казней билась, как могла.
И ты своей не изменила вере,
Хоть столько лет в Париже прожила.

А я святую книгу** вспоминаю,
Что привезла ты из своей земли.
Пред нею церковь голову склоняет,
На ней дают присягу короли.

  (Знаменитое Реймское Евангелие).

Не нажила ты славы и богатства.
Чужая.... Здесь забудется твой труд.
И лишь отцы Санлисского аббатства**
Тебя в своих молитвах помянут.

    (Аббатство, основанное
     Анной Ярославной).

Забудутся твои благодеянья.
Политика — она глава всему.
И, несмотря на все свои старанья,
История не учит ничему.

Сынок-король обсудит всё неспешно,
(Умён, и бородой уже оброс).
Он видит всё, он рад тебе, конечно,
Но что он завтра скажет — вот вопрос.

Советчики ещё ему нашепчут,
Да захотят ударить побольней.
Ты знаешь...и теперь ты стала крепче,
И потому — не жди, седлай коней.

Прощайте, "чудеса" чужого мира,
Готические своды, мрачный двор,
Доспехи и кровавые турниры,
Всё, чем жила-томилась до сих пор.

Прощайте, мои детки дорогие.
Вы выросли, чего ещё желать?
Храни Господь.... Кровиночки родные,
Хоть редко вспоминайте свою мать.

Пора, пора в дорогу, королева.
Тебе понятно это и самой.
Молчание....ни ропота, ни гнева.
Куда же ты теперь? Теперь — домой.

В тот край, какого лучше не бывает.
Дышать им и не надышаться всласть.
Туда, где сердце сладко замирает,
Где хочется лицом в траву упасть.

Где бегала девчонкой в белом платье,
С подружками, парней чужих дразня.
Где тятенька хватал тебя в объятья,
Перед собой сажая на коня.

А мы....а мы Вас помним, королева!
А Ваше имя славится в веках.
И Вы живёте в бардовских напевах,
И вот теперь (горжусь) в моих стихах.

И если труд мой в чём-то пригодился,
Я рад тому, как русский человек.
И как бы кто к тебе ни относился,
Но для меня ты — РУССКАЯ — НАВЕК!

Что делать? Да, эпоха своенравна.
Пусть мир услышит то, что я сказал.
Прости поэта, Анна Ярославна.
Я приукрасил, только не соврал.

Всё дальше имена, событья, даты.
Ну что же, вот и мой закончен труд.
Мы все идём к чему-то и куда-то.
Теперь меня дела другие ждут.

Но что бы ни случилось, твердо знаю,
Что правды не стереть, не побороть.
Ах, Анна, всей душою обнимаю,
Через века.... Храни тебя Господь.

      *  *  *

В основанном Анной монастыре, в Санлисе, была установлена её статуя.
Надпись на цоколе гласила - "Анна Русская, королева Франции".
В 1996 году, по требованию украинской общины, во Франции, эта надпись под статуей была заменена на "Анна Киевская, королева Франции"...

Могилы Анны во Франции нет.

      *  *  *