337 Черный Дозор и Атамановка

337  Черный Дозор и Атамановка.
Когда ординарец уехал в лагерь, Журан приказал отвезти древлянских пленников в свой тыл. Баяну больших усилий стоило не проявлять эмоций. Он смотрел то на Журана, то на всадников за его спиной. Время тянулось томительно долго. Наконец ординарец вернулся. Маршалл согласился обменять двоих  пленных журан на троих древлян. Не на троих, а на любых двоих, высокомерно заявил Журан. Маршалл согласен только на троих, усмехнулся Баян, Журан высокомерно усмехнулся, ладно, забирайте троих. Наверное, он уверен, что через пару дней всех перебьют или повяжут, подумал Баян. Но в глазах Журана ничего кроме презрения прочитать было нельзя.
Когда троих пленных древлян, вновь привезли для обмена, в глазах у них блестели слезы, а купец был неестественно бледен. Стараясь не смотреть на пленных, Баян приказал возвращаться в гуляй-город. До вечера Маршалл просидел на вершине кургана, но степняки, окружив лагерь, близко не подъезжали.
В это время Баян расспрашивал вызволенных из плена древлян обо всем, что они видели в лагере Удегея. Но ничего конкретного узнать не удалось. Только Иллариону показалось, что часть степняков собирается уходить, но уверенности в этом не было. Вечером с кургана спустился Маршалл. Он долго смотрел на Иллариона, печально качая головой. Наконец крепко обнял своего адъютанта. Когда эмоции схлынули, Илларион начал свой рассказ. К набегу степняков, Черный Дозор был не достроен. Казаки спешили построить Храм, склад и другие здания у себя в Атамановке. Особого внимания требовали и их семьи, так что строительство Дозора затянулось.  Успели вывести только одну из трех башен и большую часть частокола. Так что, когда часовой на башне подал сигнал тревоги, мы не сразу поняли, что произошло. На наше счастье, передовой разъезд степняков был всего несколько десятков человек, и пару раз объехав Черный Дозор, отступил. У нас было всего три двухфунтовых пушки. Одну затащили в Башню, а две поставили в недостроенной части частокола. Работали всю ночь, выкопали небольшой ров перед недоделанной стеной, вкапали несколько бревен и перекрыли свободное пространство спицами и щитами. Утром появился отряд степняков, до трех сотен всадников. Они попытались организовать «хоровод» вокруг Дозора, но после двух залпов из пушек, степняки разделились на несколько отрядов,и разошлись в разные стороны.А у нас появились первые раненые, которых ночью перевезли в Атамановку. Казаки в это время укрепляли подход к Станице.Они перегородили телегами участок между Оврагом и речкой. После чего начали рыть ров. Маршалл перевел взгляд на купца. Тот лишь устало кивал головой, подтверждая слова Иллариона. На следующий день Степняки разбили свой лагерь буквально в тысяче шагов от Дозора. Ночью мы увидели больше ста костров и поняли, что обречены. Несколько дней степняки подъезжали к Дозору, обстреливали его и отступали. Когда обстрел ведется со всех сторон, стены не спасают и число раненых и убитых постоянно росло. Был серьезно ранен и командир Дозора. Но и наш ответный огонь достигал цели. Несколько десятков степняков и их лошадей было ранено и убито. На шестую ночь количество костров заметно увеличилось. А утром появились стрелки с длинными фузеями и двенадцать верблюдов, которые привезли шесть пушек. Они расположились примерно в двух сотнях шагов и начали обстрел Дозора. На таком расстоянии наши фузеи были бесполезны, но три залпа наших пушек оказались довольно успешными. Были ранены несколько степняков и верблюдов. Но после этого обстрела, в Дозоре осталось всего тринадцать человек, включая меня. Ночью Я отвез в Атамановку раненых. И потребовал у Атамана дать три десятка казаков перевезти пушки в Атамановку. Но выяснилось, что вечером приплыли два дощаника из Купрумграда. Они привезли  еще четыре пушки, порох, свинец и доски.  Атаман планировал разгрузить их и отправить на них женщин и детей в Белую Крепость. А для этого, Дозор должен был продержаться еще день. Тогда собирай добровольцев, сказал я Атаману. Один день, может быть, и продержимся. Утром мы увидели, что с подветренной стороны на нас катят  два десятка арб, нагруженных хворостом. Причем, расстояние между ними было не больше шага. Стрелять из фузей было бесполезно. Но три залпа пушек дали результат. При таком плотном строе, промахнуться было сложно. Но степняки дошли до частокола и подожгли хворост на арбах. Ветер дул в нашу сторону и огонь начал лизать частокол. Оставшись без прикрытия повозок с хворостом, степняки побежали обратно. Всего один пушечный выстрел картечью и на поле боя лежало  уже до трех десятков степняков. А мы принялись пытаться тушить частокол. Свой колодец в Дозоре  был, но, сколько из него можно было поднять воды? Степняки опять вывели против стены верблюдов с пушками и стрелков  с длинными фузеями. Обстрел частокола продолжался еще полчаса. За это время огонь захватывал все больше наших построек. И тогда, под прикрытием десятка повозок с хворостом, степняки вновь пошли на приступ. Нас оставалось всего шесть-семь человек.  Убегать по открытой местности было бесполезно, и мы уже готовились к смерти. У нас еще оставался бочонок с порохом, и я приказал его взорвать. Как все произошло, я не знаю, но очнулся уже связанным. В голове сильно гудело, а вокруг стояли степняки. Нас было трое, я двое раненых казаков. На допросе, я сказал, что прибыл из Столицы, следить за строительством Дозора. А ты как попал в плен, спросил Баян купца. По глупости, огорченно ответил тот. Когда в Атамановке узнали о приближении степняков, я решил срочно возвращаться в Старый город. А то знаем мы этих казаков. Если начнется осада, они под любым предлогом изымут весь товар и деньги. Что касается меня и моих людей, то сначала нас заставят копать ров, а потом дадут по фузеи или копью и отправят  его охранять. Так что на рассвете мы выехали, но было уже поздно. К обеду нас нагнали степняки. Их и было то всего человек тридцать, но в нашем обозе было всего две пищали и пара топоров. Вот собственно и все. После купца настал черед Дворянина. Тебя как звать то, спросил его Баян. Прохором величаю, ответил тот. А сколько тебе лет, ласково продолжил Баян. Семнадцать, отвечал Прохор. А что, постарше тебя никого в семье не оказалось, продолжил свой допрос Баян. Нет, угрюмо отвечал молодой Дворянин. Отец умер, а я старший в семье. Ну чего тебе еще от него надо, раздраженно спросил Маршалл Баяна. Нам всем кое-что очень надо, неожиданно огрызнулся Баян. Маршалл удивленно поднял брови, но последние дни показали, что Баян зря не болтает. Сурово блеснув глазами, Маршалл разрешил Баяну продолжить. Ты когда и как  в плен попал, спросил Баян. Вчера, когда наш отряд заходил в лагерь, то образовался затор. Я же оказался одним из последних. На меня сзади накинули петлю и вырвали из седла. И последний вопрос, что ты сынок рассказал степнякам, устало произнес Баян. Все посмотрели на молодого дворянина. Говори только правду, от этого зависит не только твоя жизнь, посоветовал Баян. Прохор затравленно оглядел присутствующих. Даже доброжелательное лицо Маршалла стало суровым.